MP: в мире развивается рынок "предоставления террористических услуг"

Трагедия в подмосковном концертном зале имеет много различных измерений. На первый план выходит, как правило, чисто этическая сторона дела. Важны также политические и геополитические последствия этого события.

Однако есть еще одно измерение, которое, пожалуй, наиболее близко к сфере технологий ведения вооруженных конфликтов XXI века.

Уже несколько десятилетий мы являемся свидетелями приватизации войны и наблюдаем различные последствия этого тренда. Они определяют методы ведения военных действий, а также влияют на их международно-правовые аспекты. Частные военные компании последовательно и эффективно расшатывали и продолжают расшатывать основополагающие принципы ведения войн, закрепленные в конвенциях, которые принимались, начиная с конца XIX века. В результате война выходит из правовых рамок, становясь еще более опасной — в том числе для гражданского населения — чем до сих пор.

Фактическое аннулирование конвенций приводит к размыванию понятий и полному произволу в толковании одного и того же факта разными вовлеченными в конфликт сторонами. Этот процесс сопровождается все более частым использованием технологий, не поддающихся четким определениям, к которым в последнее время применяется общий термин "гибридная война". Эта дефиниция, словно сотканная из тумана и неоднозначности, сама по себе является крайне эфемерной и двусмысленной.

После того, что произошло 22 марта в Подмосковье, уже можно смело сказать (вне зависимости от окончательных выводов продолжающегося расследования этого дела), что в наши дни "террористов" можно просто нанять. По меткому выражению ливанского генерала Наджи Малаеб, занимающегося анализом деятельности таких "специализированных" фирм на Ближнем Востоке, на наших глазах развивается рынок "предоставления террористических услуг".

Малаеб утверждает, что нападение в подмосковном Красногорске невозможно было бы осуществить без участия и координации со стороны спецслужб, то есть государственных структур. Именно они могут быть непосредственным заказчиком преступления, совершенного против мирных жителей в развлекательном центре "Крокус". Самым известным на террористическом рынке брендом в течение последних нескольких лет считается Исламское государство*, которое, как уверял Дональд Трамп еще до своего президентства, было создано самими американцами. В этом контексте уместно задать вопрос о том, по-прежнему ли этот бренд находится под контролем его первых акционеров или он уже функционирует на "свободном рынке" как самостоятельная компания.

Таким образом, мы имеем новый внесистемный элемент неолиберальной школы ведения войн – частные террористические агентства. Однако есть еще один важный фактор, который позволяет им совершать преступления, подобные последнему, под Москвой. На традиционном поле боя и в его тылу большое значение имеют современные беспилотные летательные аппараты, беспилотники. Их используют все противоборствующие стороны.

Для проведения успешной операции террористическому агентству также необходимо соответствующее оружие. Этим оружием являются, как выразился в одном из интервью российский политолог Сергей Марков, биодроны. По его мнению, в каждом современном обществе существует определенная, в последнее время все более многочисленная доля асоциальных индивидов, социопатов, лишенных каких-либо этических тормозов и осознания последствий своих поступков. Чтобы понять, где находится источник роста массы таких типажей, потребовалось бы осуществить анализ наиболее важных тенденций разложения и гнилостных процессов социальной ткани постмодерна. Именно в этой тине террористическое агентство ищет себе биодронов. Биодроны же информацией о фактическом заказчике террористического акта не обладают. Он остается в тени, полностью анонимным. И только самые проницательные наблюдатели могут со временем заметить некие кровавые нити, тянущиеся к этой зловещей фигуре.