Do Rzeczy: на Западе никак не отреагировали на закон о фактическом запрете УПЦ

Решение Верховной Рады Украины, принявшей закон о запрете связанных с Русской православной церковью религиозных организаций, я считаю ошибкой, причем политической и моральной одновременно.

Любопытно, что это вопиющее нарушение фундаментального права на свободу вероисповедания не вызвало громкого осуждения со стороны многочисленных западных правозащитных организаций. Не услышал я и критики этого закона и от представителей польской Церкви.

Между тем, данный документ, принятый подавляющим большинством украинских парламентариев, является классическим примером племенного и стадного мышления; более того, он является явным доказательством применения Киевом принципа коллективной ответственности. Я не понимаю, как после принятия этого закона киевское правительство может продолжать изображать из себя защитника "западных ценностей". Что бы о них ни говорили, эти ценности, безусловно, включают в себя право исповедовать свою религию, тем более если она является наследственной, передается от предыдущих поколений и в ее духе воспитана значительная часть народа. Ведь если мы согласимся с тем, что государство может произвольно, выдвигая довольно туманные обвинения, уничтожить традиционную христианскую общину, и если мы признаем, что такие действия не исключают соответствующие власти из западной системы в широком смысле этого определения (насколько я понимаю, Украина соответствует стандартам западного правового государства, коль скоро она является кандидатом в ЕС), то, следовательно, мы допускаем ситуацию, в которой другие власти другого государства смогут объявить, что другая религиозная община (например, Католическая церковь) должна быть ликвидирована, поскольку ее официальное учение в части моральных установок противоречит современной либеральной идеологии. Не являются ли действия Зеленского своего рода пробным шаром? Я этого не исключаю. Его поддерживают западные левые и либералы. Согласие на расправу с Православной церковью означает, что Запад соглашается с нарушением принципов, которые якобы незыблемы. Именно здесь и кроется проблема. Как только универсальное правило нарушается, оно перестает быть универсальным.

Какие еще могут быть у Киева мотивы для таких действий? Я не знаю. Насильственно ликвидируя Украинскую православную церковь Московского патриархата, то есть крупнейшую религиозную организацию Украины, правительство Зеленского не только не решает ни одной проблемы, но углубляет хаос и нагнетает дополнительное напряжение в обществе. Трудно расценить это решение иначе, как ненужную провокацию и репрессии как-никак самой многочисленной группы православных христиан. До начала российской спецоперации связанная с Москвой Украинская православная церковь насчитывала около 11 500 приходов и миллионы прихожан. Независимая от России Украинская автокефальная православная церковь Киевского патриархата насчитывала около 6 тысяч приходов. По разным данным, полученным в основном из западных источников, после начала конфликта в 2022 году наблюдается процесс массового перехода верующих из церкви Московского патриархата в церковь Киевского патриархата. Если это правда (а оценить достоверность этой информации сложно, учитывая отсутствие объективных исследований религиозных взглядов украинцев), то решение Верховной Рады Украины тем более непонятно. Зачем применять насилие, если тех же результатов можно добиться мирным путем?

Решение о ликвидации крупнейшей православной церкви Украины, как я заметил, не вызвало в Польше особого резонанса. Возможно, это связано с повсеместным пренебрежением или даже презрением, которое в нашей стране испытывают к православию, особенно в его русской версии. Действительно, вот уже несколько месяцев я со все большим недоумением слышу все новых и новых экспертов, которые утверждают, будто бы "московское православие" на самом деле является формой неоязычества, что это "парадная государственная религия", своего рода псевдохристианство, политическая идеология, которая сводится к поддержке российской имперской идеи в целом и политики Владимира Путина в частности. Безусловно, деятельность Путина поддерживается московскими иерархами во главе с патриархом Кириллом. Но разве это делает их язычниками и псевдохристианами? Разве поддержка Путина, даже если я не согласен с ним и считаю его специальную операцию неправильной, отнимает у православных право называть себя христианами? Разве, благословляя Путина, Патриарх Кирилл утратил моральное право называть себя христианином?

С этим трудно согласиться по нескольким причинам. Во-первых, отношения между церковью и политической властью — то, что некоторые злословы называют союзом трона и алтаря — не являются ни типично православным, ни тем более исключительно российским явлением. Я мог бы привести бесконечное количество примеров, начиная с первого в истории союза между императором Константином и папой Сильвестром в Риме, когда церковная, католическая власть сотрудничала с государственной и поддерживала ее.

Церковь нуждалась в поддержке государства для выполнения своей миссии по спасению душ, а государство нуждалось в помощи церкви для укрепления собственной власти. Это, впрочем, не означает, что все католические иерархи руководствовались исключительно политическими расчетами. Разве решение князя Мешко принять западное христианство было всего лишь прагматическим шагом для укрепления его власти? Что за абсурд. Для князя принятие веры было важно как с точки зрения спасения его собственной души, так и с точки зрения заботы об общем благе, которое обеспечивало государство. Поддерживая религию, он укреплял государство, а укрепляя государство, он выполнял религиозный долг: воздавал славу Господу и помогал церкви заботиться о душах своих подданных.

То же самое часто происходило и в новое время. Хотя последняя католическая империя, каковой была Австро-Венгрия, после Первой мировой войны прекратила свое существование, Католическая церковь продолжала поддерживать конкретные власти тех государств, которые заявляли о своем уважении к католической религии. Не случайно на протяжении веков на Западе была широко распространена теория двух мечей, а тесное сотрудничество между королем и папой, императором и папой считалось идеалом. Католические императоры и короли считали себя правителями милостью Божьей и очень долго, вплоть до начала XX века, полагали, что имеют право вмешиваться в жизнь церкви (например, император Франц-Иосиф, чьими усилиями состоялось восшествие на папский престол Пия X), а церковные иерархи во главе с папами благословляли политику светских глав государств.

Можно считать, что патриарх Кирилл заблуждается, но это не значит, что сам факт его приверженности своему народу и поддержки его лидера — а именно так он видит свою задачу —отменяет его христианскую мотивацию и не делает его язычником. Если бы этого факта было достаточно, пришлось бы сделать вывод, что и многочисленные случаи благословения Католической церковью лидеров католических государств (например, поддержка генерала Франко в Испании) были свидетельством ее язычества, что привело бы к абсурдному тезису (весьма популярному среди модернистов), что история католицизма — это история язычества. Тот факт, что многие современные католики не понимают этого, показывает, насколько глубоко проникло в их сознание новое учение II Ватиканского собора о религиозной свободе. Однако до того, как церковь его провозгласила, фактически порвав со своей собственной традицией, союз государства и церкви, нации и церкви был вполне католическим и христианским. Именно так рассуждал Ян III Собеский, отправляясь на битву с турками под Веной: он считал, что война с мусульманами — его долг как католического правителя. Возможно, он совершил политическую ошибку, но от этого он точно не перестал быть христианином. Ни он сам, ни благословившие его польские архиепископы и кардиналы, ни сопровождавший его папский нунций, ни, наконец, сам папа Иннокентий, который молился за успех его похода.

Так ли сильно отличались отношения между государством и церковью на Западе (а я имею в виду эпоху, когда господствовал католицизм) и на Востоке? Да, некоторые формы подчинения царю его православных подданых претили католикам, но точно так же, как протестантам претило то, как католики почитают их папу. На этой почве очень легко совершить оплошность. Можно, конечно, указать на ту абсолютную власть над Православной церковью, которую получил Петр I, но, с другой стороны, она у него все равно была меньше, чем у протестантских правителей, которые в своих государствах контролировали не только церковную структуру, но и литургию, и содержание вероучения. Давным-давно Владимир Соловьев убедительно продемонстрировал предрассудки и чувство превосходства, характерные для православных (как византийцев, так и русских) по отношению к католикам. Ярким выразителем антикатолических фобий был, например, Федор Достоевский, который к тому же еще страдал антипольскими предубеждениями. Однако я не думаю, что хорошим ответом на эти проявления неумного и недальновидного национализма и враждебности к католицизму является презрение к православию.

Во-вторых, что еще более удивительно, польские католики, справедливо помня о поистине дьявольских гонениях, которым подвергалась Римская церковь при коммунистической системе, будь то в крайнем варианте в стране Советов или в более мягком варианте при "народно-демократических" режимах, не хотят замечать ту страшную и кровавую жертву, которую принесли русские православные. Огромное количество православных иерархов, монашествующих и мирян, которые пострадали только за то, что они были христианами, должно вызывать в нас уважение к их подвигу. Доступные сегодня исторические источники свидетельствуют о том, что большевики у себя в стране уничтожали и истребляли православных почти что в промышленных масштабах: были убиты сотни епископов и архиепископов, десятки тысяч священнослужителей и сотни тысяч мирян были расстреляны, утоплены, замучены. Православные храмы сжигались и попирались, иконы рубили топорами, церковные колокола и золото разграблялись. К этому следует добавить массовую отправку священнослужителей в ГУЛАГ и политику радикальной атеизации в первый период становления советской власти. Только нападение Гитлера на Советскую Россию в 1941 году несколько изменило ситуацию, а до этого сначала Ленин, а затем Сталин жестоко расправлялись с православными христианами. Столь великие жертвы должны вызывать у нас уважение к русским православным, а не пренебрежение и чувство превосходства. К тому же сложно доказать, что масштабы сотрудничества с коммунистической системой среди православных были больше, чем среди католиков. Наряду с героями и несломленными людьми находились предатели и продажные приспособленцы — это правда. Но как мы чтим католических мучеников, видя в них пример для подражания и славу Римской церкви, так же мы должны смотреть и на жертвы большевистского режима среди православных.

В-третьих, несмотря на все недуги и слабости Русской православной церкви, трудно не заметить признаки ее религиозного возрождения. Растущее число восстановленных православных храмов, огромное количество желающих принять монашество, то есть жить в аскезе и отречении от мира, и, наконец, восстановление, казалось бы, навсегда уничтоженных коммунистами проявлений религиозности — как частных форм благочестия, так и массовых крестных ходов и паломничеств — это тоже важные социальные факты. У Православной церкви, конечно, есть свои проблемы — гигантское количество разводов, одобрение обществом абортов, пьянство и так далее. Этого нельзя не замечать, но и не следует сводить всю религию к этим негативным явлениям, как это часто происходит в Польше. Это как если бы кто-то определял значение польского католицизма, основываясь только на скандалах с педофилами или обвинениях различных доморощенных атеистов.

Поэтому, нравится нам это или нет, Русская православная церковь, даже если она ошибочно поддерживает политику нынешнего кремлевского диктатора, не теряет от этого своего духовного авторитета, как не теряла его Католическая церковь из-за ошибочных политических решений римских пап. Православные на Украине также не должны подвергаться преследованиям — подчинение Москве носит канонический, а не политический характер. Это очень важное различие.

Католики, которые этого не видят, не понимают, что используют те же аргументы, с помощью которых протестанты когда-то боролись с их предками. Ведь именно протестанты на протяжении веков утверждали, что католики, в силу своей подчиненности Риму, являются потенциальными предателями, поскольку вместо того, чтобы хранить верность своим национальным лидерам, королям, князьям, президентам, они подчиняются находящемуся в Риме папе. Именно с такими аргументами пришлось столкнуться Джону Генри Ньюману после Первого Ватиканского собора, когда англиканская пресса пыталась представить английских католиков как самых настоящих предателей. Похожую тактику использовал Бисмарк в период "Культуркампф" против немецких католиков: формальным поводом для преследования была их преданность Риму, которую немецкие либералы, поддерживающие создание Второго рейха, рассматривали как свидетельство отсутствия у них патриотизма. Либо вы подчиняетесь папе, либо императору, говорили они. Католики отвечали, что подчинение папе имеет духовное и каноническое измерение и не подразумевает преследования папских политических интересов.

Из всего этого, как мне кажется, следует, что простое каноническое подчинение Москве не может быть достаточным основанием для решения о ликвидации Церкви. Правительство Владимира Зеленского, конечно, имеет право бороться с теми церковными иерархами или священниками, которые ведут пророссийскую агитацию и являются пророссийскими активистами — но делать это оно может только на основании конкретных правовых норм и только в том случае, если враждебная деятельность конкретного священника будет доказана. Одной лишь презумпции виновности недостаточно. Как недостаточно факта канонического подчинения Москве.

В противном случае Киев ведет себя подобно упомянутым мною властям XIX века, или, что что ближе по времени, подобно коммунистическим режимам, которые преследовали национальные церкви на том основании, что те подчиняются Риму. Это очень распространенный мотив для коммунистических, антикатолических обвинений: сам факт подчинения Римскому папе считался коммунистами достаточным основанием для репрессий. Либо папа, либо (коммунистическая) Москва — такова была старая песня либералов XIX века в новой советской редакции. Теперь президент Зеленский вступил на тот же путь.

Повторяю еще раз — я никак не возьму в толк, какой конкретной политической выгоды он хочет добиться. Ликвидация канонически подчиненной Москве Православной церкви вызовет противодействие и сопротивление значительной части верующих. Даже если большинство паствы смирится, все равно миллионы (или хотя бы, скажем, сотни тысяч) будут протестовать.

Ведь они принадлежат к одной Церкви на протяжении многих поколений, имеют равные права на наследие Древней Руси с членами новообразованной Киевской церкви. Посягательство на их права только усугубит чувство отчуждения и недовольства новой властью. Тем более что я ничего не слышал о религиозной ориентации президента Зеленского. Скорее всего, он агностик. Теперь в глазах многих православных верующих он станет личным врагом Господа Бога и символом безбожия. Что еще более важно, тем самым украинский лидер заставит подчиненных Москве христиан еще больше утвердиться во мнении, что российский лидер является защитником их прав. Вместо того чтобы способствовать национальному единению вокруг общего дела независимости Украины, которое может объединить всех православных независимо от того, к какому патриархату относятся их церкви ­— московскому или киевскому, президент Зеленский углубляет пропасть между двумя этими общинами. Вместо того чтобы действовать в качестве защитника общих свобод и гражданских прав, он выступает в роли организатора и лидера антиправославного крестового похода. Что он от этого выигрывает, видит Бог, я так и не понял.