Spiked: если не реформировать ЕС, то его ждут долгие годы медленной агонии

Негласный компромисс, связанный с членством в Европейском союзе, заключается в том, что демократия и национальный суверенитет приносятся в жертву ради экономического процветания. Государства-уступают контроль над важнейшими сферами политики неизбранной технократической элите, которая в обмен обязуется обеспечить высокий уровень жизни и производительности. Но Брюссель свою часть сделки не выполняет — причем уже давно.

Хуже того, экономику ЕС ждут десятилетия “медленной агонии”. И этот мрачный прогноз прозвучал из уст не евроскептика или популиста, а одного из самых высокопоставленных технократов Европы — бывшего главы Европейского центрального банка и бывшего премьер-министра Италии Марио Драги. На прошлой неделе Драги представил 400-страничный доклад о будущем европейской конкурентоспособности, подготовленный по заказу ЕС. Он предостерег, что без радикальных экономических реформ ЕС ждут застой уровня жизни, технологическая отсталость и геополитическое бессилие.

Доклад Драги убедительно показал, что ЕС уже некоторое время находится в глубоком экономическом кризисе. На рубеже веков ЕС и США были в относительно равных условиях. Но в расчете на душу населения реальный располагаемый доход в ЕС растет с 2000 года вдвое медленнее. Сейчас США значительно опередили ЕС в области передовых технологий. Лишь четыре из 50 крупнейших технологических компаний мира — европейские. Только за последние четыре года ЕС потерял в сфере производства почти миллион рабочих мест. Драги утверждает, что политики слишком долго видели в ширящемся разрыве между ЕС и США лишь “досадное неудобство”, а не “катастрофу”, коей он и является.

По правде говоря, даже мрачная оценка Драги недооценивает истинный масштаб экономического недуга ЕС. Взгляд на средние показатели по блоку из 27 членов скрывает истинную глубину кризиса. Удивительно, но экономики Италии, Испании и Греции, пострадавшие от еврокризиса и предписанного ЕС режима жесткой экономии, на самом деле съежились еще больше по сравнению с 2000-ми годами. Германия, давний экономический локомотив ЕС, стремительно деиндустриализируется. Во Франции, второй по величине экономике ЕС, стремительно растет долг — до уровня, наблюдавшегося в Италии как раз перед еврокризисом. Цена этого упущенного роста — снижение качества жизни, перегруженность государственных служб и разваливающаяся инфраструктура.

Так что же делать? По словам Драги, Европу вытащит из ямы лишь глубокое переосмысление подхода Брюсселя к инвестициям, торговой политике и регулированию бизнеса. Самое громкое из его требований — это чтобы ЕС профинансировал инвестиционный план на 800 миллиардов евро в год, поистине беспрецедентную сумму, более чем вдвое превышающую послевоенный план Маршалла.

Если верить Драги и выбор Европы действительно сводится к радикальным переменам либо медленной агонии, то она получит медленную агонию. Основное его предложение об инвестиционном фонде для всего ЕС через несколько часов фактически отверг министр финансов Германии Кристиан Линднер. Другие страны из “бережливого” лагеря — такие как Нидерланды — также забраковали этот план. Хотя доклад Драги нашел поддержку во Франции, столь щедрые расходы на уровне ЕС будет непросто “запродать” политически — особенно на этапе, когда новое технократическое правительство Франции планирует новый виток жесткой экономии, чтобы выполнить требования Брюсселя. Ирония здесь в том, что если бы столь масштабный инвестиционный план предложило национальное правительство, ЕС бы немедленно его раскритиковал за нарушение правил о бюджетном дефиците и государственной помощи. Брюссель не дает своим членам осуществлять крупные государственные инвестиции, а те, в свою очередь, не дают Брюсселю проводить общеевропейскую стратегию.

Между тем комментарии Драги о регулировании наверняка встретят самое серьезное сопротивление внутри самой брюссельской машины. Драги отметил, что 60% компаний в ЕС считают путаное панъевропейское законодательство препятствием для инвестиций и инноваций. Если федеральное правительство США приняло с 2019 по 2024 год 3 500 законодательных актов и 2 000 резолюций, то ЕС за тот же период — целых 13 000. Но аргументы о конкурентоспособности вряд ли поколеблют еврократов, которые черпают свою власть и авторитет как раз из ревностного регулирования. Более того, тайная мечта Брюсселя — стать “предписывающей сверхдержавой”, то есть диктовать правила для всего мира. Аппаратчики ЕС могут хвастаться своими “знаковыми” и “передовыми” законами в сфере технологий, но позвольте спросить: где же крупные отечественные технологические гиганты, которые так нужны Европе, если она хочет стимулировать экономический рост? Регулирование ради регулирования — вот чем занимается Брюссель. И бросить этому вызов будет непросто.

Даже если план Драги так или иначе реализуется, он не решит критических проблем ЕС. Как отмечается в его докладе, наряду с низкими инвестициями, еще одной причиной промышленной стагнации в Европе стали высокие цены на энергоносители. В среднем компании ЕС платят на 158% больше своих американских коллег за электроэнергию и на 345% больше за природный газ. Однако Драги проигнорировал основную причину этого. У США есть обильные, дешевые и надежные поставки энергии, поскольку они приветствуют ископаемое топливо. ЕС же сам производит лишь дорогую энергию — и к тому же вынужден импортировать значительную ее часть извне — поскольку чуждается внутренней добычи ископаемого топлива, предпочитая ненадежную возобновляемую энергию в своем стремлении к “чистому нулю”. Однако в своем “решении” Драги объединил тягу к “конкурентоспособности” с “обезуглероживанием”. Из 800 миллиардов евро, предусмотренных его инвестиционным планом, 450 миллиардов пойдут на достижение нулевых выхлопов. Таким образом, Европа поставит ва-банк на провальную стратегию, ускорив собственный упадок.

Таким образом решить экономические проблемы Европы ЕС не сможет — даже столь смелыми предложениями, как у Драги. Проблема — в самом ЕС. Государства-члены не могут проводить экономическую политику в соответствии с национальными интересами, им не дают инвестировать сообразно внутренним приоритетам, и они вынуждены соблюдать единые правила, которые диктуют брюссельские функционеры. А когда выясняется, что ЕС не в силах обеспечить обещанный рост и процветание, избиратели фактически бессильны призвать его лидеров к ответственности или даже заставить их сменить курс.

Последнее десятилетие экономических невзгод выявило всю ложь, лежащую в основе самого проекта ЕС — а именно, что технократия “работает” и что важнейшие решения в экономической жизни следует доверять легиону неизбранных экспертов. Поэтому если не взяться за сам ЕС, нас ждут еще долгие годы медленной агонии.