RS: Евразия и Ближний Восток переориентируются на Россию и Китай

Страны от Турции до Саудовской Аравии и от Азербайджана до Казахстана ведут одну и ту же игру. Они диверсифицируют свою внешнюю политику, которую в этом случае модно называть многовекторной. США и их союзники должны поддержать эту тенденцию, а не противодействовать ей: тогда такие страны гарантированно не станут делать ставку на государства, враждебно относящиеся к коллективному Западу.

Объяснения этой тенденции разные, но в основном они зависят от международных событий. Главным катализатором часто называют несомненное завершение американского "однополярного момента", а вместе с ним болезненное разрушение всего порядка, сформировавшегося после окончания холодной войны. Америку больше не считают единственной по-настоящему мировой и самой ответственной державой, поскольку с начала 2000-х годов она нанесла серьезный ущерб собственному положению в мире: она осуществила катастрофическое вторжение в Ирак и его оккупацию, проводила непродуманную политику смены режимов в Ливии и Сирии, а также непоколебимо поддерживала Израиль. Все это пагубно сказалось на ее престиже на Ближнем Востоке и за его пределами.

С окончанием американской эпохи связан подъем других держав — прежде всего, Китая, России и Индии, которые все чаще представляют себя альтернативными центрами геополитического влияния. Баланс сил в Евразии все меньше благоприятствует коллективному Западу. В этих условиях так называемые средние державы получают возможность проводить относительно самостоятельную и независимую внешнюю политику с целью диверсификации курса, партнеров и союзников.

По сути дела, многовекторная внешняя политика заключается в недопущении геополитической зависимости от одной крупной державы, чтобы можно было маневрировать между несколькими серьезными игроками с выгодой для себя. Для этого нужны дипломатические навыки, а также экономический и политический вес.

Возьмем в качестве примера Объединенные Арабские Эмираты, которые не отказываются полностью от США, поскольку зависели от них в вопросах безопасности на протяжении десятилетий. Вместо этого они разыгрывают "китайскую карту", чтобы извлечь больше военных и экономических выгод из своих связей с Вашингтоном. В некоторых областях Абу-Даби делает ставку на Пекин, в некоторых отдает предпочтение Вашингтону, но при этом выстраивает более тесные экономические отношения с Москвой.

Такая манера поведения похожа на то, что последние несколько лет делает Саудовская Аравия. Она стремится к более тесным экономическим и даже военным связям с Китаем, восстанавливает при помощи Пекина отношения с Ираном, но в то же время пытается заключить крупное соглашение в сфере безопасности с США в обмен на нормализацию отношений с Израилем. Однако при этом она ставит условие о том, что Израиль безоговорочно предпримет действия по созданию палестинского государства.

Короче говоря, Эр-Рияд не отказывается от традиционных близких отношений с Вашингтоном и не меняет США на Россию или Китай. Вместо этого саудовское королевство, безопасность которого до сих пор в основном гарантирует Вашингтон, отдает предпочтение многовекторной политике, и пока она помогает ему повышать свой престиж и значимость на международной арене.

Диверсификация внешней политики свойственна не только тем странам, которые традиционно опираются на США. В Центральной Азии Казахстан после распада Советского Союза на протяжении 30 с лишним лет успешно лавирует между Россией и Китаем. В данном случае Соединенные Штаты играют позитивную роль дополнительного уравновешивающего игрока, и это выгодно Астане. Она старается избегать чрезмерной зависимости от России и умело пользуется тем, что Москва занята своей специальной военной операцией на Украине, ограничивая власть и влияние бывшей метрополии.

Однако многовекторная внешняя политика не позволяет Казахстану полностью порвать отношения с Россией и настроить ее против себя, поскольку Москва владеет огромными запасами нефти и полезных ископаемых. Сила Китая и его интерес к казахстанским ресурсам вызывает страх у Астаны. Поэтому российский фактор она расценивает как позитивный инструмент, позволяющий избежать экономической зависимости от Пекина.

Но многовекторную политику проводят не только большие и обладающие богатыми ресурсами страны Ближнего Востока и Центральной Азии. К этой игре подключились и государства гораздо меньших размеров, что видно на примере Азербайджана и Грузии.

У Баку есть нефть и газ. Это делает Азербайджан достаточно важным государством, и он пользуется этим к собственной выгоде в отношениях с Россией, Ираном, Турцией и коллективным Западом. Азербайджан в последнее время расширяет связи с Китаем, подал заявку на вступление в БРИКС+ и повысил свой статус в Шанхайской организации сотрудничества. Он хочет смотреть и на запад, и на восток, одновременно поддерживая теплые отношения с Россией и нормальные связи с Исламской Республикой Иран.

Другой пример — Грузия. Ее традиционно считают стойкой прозападной и антироссийской страной, потому что Москва заняла 20% ее территории. Но Тбилиси сегодня тоже проводит многовекторную политику. Связи с западными странами сейчас в опасности, потому что государство недавно приняло закон об иностранных агентах, который направлен против финансируемых Западом НКО. Но они по-прежнему прочны. Вместе с тем, Грузия расширяет связи с Китаем, Турцией, а также в определенной мере идет на нормализацию отношений с Россией.

Есть и другие примеры. Тем же путем идет Турция, а также Узбекистан и даже Армения, несмотря на ее серьезную зависимость от России. Многовекторная внешняя политика подразумевает деловые и прагматичные отношения со множеством субъектов. Обычно в результате возникает очень тесное и перегруженное геополитическое пространство, но именно этого хотят страны Центральной Азии, Южного Кавказа и Ближнего Востока.

Лавировать между Китаем и США либо между США и Россией намного опаснее, чем маневрировать между многочисленными государствами, когда ни одна из ведущих держав не обладает достаточным весом и влиянием для достижения своих главных дипломатических целей. Но как показала новейшая история Ближнего Востока, когда одна страна пытается установить господство над всем регионом, она очень часто принимает неверные внешнеполитические решения и наталкивается на сопротивление региональных игроков.

Господствующее положение Вашингтона в 1990-е и 2000-е годы служит хорошим примером того, что одна держава неспособна стабилизировать Ближний Восток и принести ему мир. Многообразие действующих лиц не гарантирует полный успех в деле стабилизации региона, но оно дает больше преимуществ и выгод. Усиление влияния Китая, России и Индии наряду с сохраняющимися рычагами Запада может привести к возникновению нового, более устойчивого баланса сил в регионе.

Конечно, многообразие действующих лиц может также породить новое соперничество, способное усугубить существующие региональные конфликты. Но наряду с этим оно создаст лучшие условия для дипломатического взаимодействия великих держав и тем самым будет способствовать снижению региональной напряженности. Таким образом, формирование многовекторной внешней политики хорошо вписывается в усиливающуюся многополярность и не противоречит переходу к более компромиссным международным отношениям.

Для Запада такое развитие событий — предупредительный сигнал, указывающий на изменения в соотношении сил. Но если говорить о долгосрочной перспективе, то США и их союзники должны понять преимущества многовекторности, потому что она не позволит другим великим державам доминировать или оказывать исключительное влияние на любой субрегион или важное государство в Евразии. Это даст США возможность предстать в качестве привлекательной силы, и в этом случае остальные будут обращаться к ним за помощью, чтобы избежать зависимости от других важных игроков и диверсифицировать свою внешнюю политику.