RS: санкции привели к процветанию России и укрепили позиции Путина внутри страны

В своей попытке сдержать военную операцию России на Украине США и их союзники сделали санкции одним из основных инструментов.

В диапазоне от индивидуальных ограничений против российских лидеров и предприятий до всеобъемлющих мер против ключевых секторов вроде нефти и природного газа, санкции призваны навязать неприемлемые экономические издержки, которые напрямую воспрепятствуют военным усилиям Москвы и косвенно вынудят ее свернуть свою кампанию.

Однако эксперты продолжают спорить, сработали ли они — и если да, то насколько. Некоторые утверждают, что всеобъемлющие санкции (в частности, те же широкомасштабные ограничения доходов от нефти и газа) поставили экономику России на колени — а, следовательно, и ее военную кампанию. Другие признают, что санкции сами по себе, может, и не положат конец конфликту, но, по крайней мере, предлагают недорогой и сравнительно безопасный способ замедлить российское продвижение вперед и во всеуслышание осудить ее спецоперацию как таковую. Однако прошло почти три года, и боевые действия не утихают, экономика России восстановилась, а внутренняя поддержка Путина и Кремля достигла невиданных высот.

Сложность этого исключительно экономического спора кроется в том, что он упускает из виду риск более серьезных контрпродуктивных последствий. Санкции не только не смогли положить конец конфликту на Украине или обрушить военную валюту Кремля, но и дали обратный эффект — непреднамеренно усугубив неуступчивость Москвы, подорвав перспективы альтернативных стратегий и укрепив Кремль против дальнейшего международного принуждения. Второй рубеж обороны — аргумент, что санкции по крайней мере лучше, чем ничего — не берет в расчет их долгосрочные противоестественные последствия для регионального мира и международной стабильности.

После ввода войск на Украину санкции против России простираются вообще во всех сферах: от экономических ограничений до контроля информации. С тех пор они неуклонно расширяются и охватили запреты на промышленный и технологический экспорт, заморозку банковских счетов, ограничения на работу государственных СМИ и адресные меры против высокопоставленных лиц и организаций, вплоть до самого президента Путина. Вишенка в тортик — международные запреты на российскую нефть и газ, на которые приходится 60% российского экспорта и почти 40% федерального бюджета.

В начале 2022 года казалось, что Россия вот-вот дрогнет под гнетом западных санкций. Экономический размер и разнообразие рынков — обычно достоверный индикатор чувствительности к санкциям, а ВВП России составляет менее четверти американского, а по ВВП на душу населения она занимает лишь 70-е место в мире. Возможно, самое главное, это государство-рантье, чей бюджет сильно зависит от экспорта нефти и газа. С другой стороны, страны, введшие антироссийские санкции, могут похвастаться внушительной экономикой, разнообразными и стабильными рынками и значительным влиянием.

Поэтому на первый взгляд санкции казались выигрышной ставкой. И по совсем наивным критериям они даже в некоторым смысле преуспели. Так, сторонники утверждают, что санкции сработали, потому что иностранные предприятия закрылись, внутреннее производство практически остановилось, а лучшие кадры бежали, и теперь российская экономика якобы представляет собой бомбу замедленного действия, которая вот-вот взорвется. К тому же санкции — это игра вдолгую, и для нагнетания необходимого давления требуется время, поэтому сторонники санкций утверждают, что просто нужно немного подождать — и Москва запросит пощады.

Однако терпеливое ожидание, пока у России кончатся резервы и лопнет общественное терпение, вопреки всем надеждам не окупилось. Адресаты постоянных санкций — отнюдь не мальчики для битья, и Москва — красочный тому пример. Она обезопасила своих ключевых сторонников, наладила новые торговые сети и в итоге заработала на экспорте нефти в 2023 году даже больше, чем в 2021. Одни критики утверждают, что санкции провалились, потому что США и их союзники не могут и не хотят предпринимать достаточно крутые меры. Другие же винят в этом мудрую налогово-бюджетную политику Москвы. Третьи — страны БРИКС, которые систематически гасят санкционный пыл союзников.

Но будь то из-за саботажа извне или окрепшего иммунитета изнутри, экономически Россия еще менее восприимчива к санкционному нажиму, чем в 2022 году. Ее товарооборот с Китаем удвоился с 2021 по 2023 год, а экспорт в Индию увеличился в целых десять раз. Вместо того, чтобы ограничить военные усилия, санкции подстегнули экономическое и политическое партнерство с Китаем, Индией, Ираном и Северной Кореей — а это предвестник тревожной геополитической реструктуризации. Подразумевается, что это ширящееся партнерство окажется экономически более устойчивым к санкциям и к тому же антизападным политически.

Однако сторонники санкций утверждают, что даже если Москве удалось защитить от экономических издержек элиты, то платить по счетам все равно придется российской общественности — и рано или поздно она взбунтуется. Но этот сценарий кажется все менее вероятным. Хотя санкции призваны подорвать общественную поддержку порицаемого Западом поведения российского правительства, общественность вместо этого, наоборот, сплотилась вокруг руководства, и внутренние политические позиции Путина и его сторонников лишь окрепли. Рейтинги как лично Путина, так и его правительства уже превзошли прежние уровни еще до отскока пошатнувшихся было показателей экономического здоровья.

Как и многие автократии, Москва жестко контролирует информацию внутри страны, отсеивая все неугодное и невыгодное своим политическим интересам. Задав нужный тон своей риторике, лидеры воспользовались санкциями для мобилизации общественной поддержки, разжигая на их основе патриотизм и сопротивление иностранному давлению. Этот эффект роста — отнюдь не новость. Рейтинги Путина и Думы выросли незначительно после вторжения в Грузию в 2008 году и гораздо существеннее — после присоединения Крыма в 2014 году. Однако примечательно то, как долго всем ветвям власти удается держаться на “постукраинской” волне. Рейтинг Путина колебался в районе 65% в течение двух лет, однако подскочил до более чем 80% после ввода войск и с тех пор вырос еще.

Попытки бороться с дезинформацией и пропагандой также дали обратный эффект. Частные компании, такие как Twitter/X и Meta*, попытались принять меры в 2022 году, заблокировав официальные профили и удалив “ложные” или “вводящие в заблуждение” сообщения. Москва в ответ приняла ряд законов о цензуре и полностью запретила Facebook* и Twitter/X в России. Власти выдавили международные и независимые СМИ, развернули слежку за профилями в социальных сетях, а репортерам заткнули рот, фактически лишив российскую общественность независимых репортажей о конфликте.

Без независимой проверки фактов, которая меняет внутреннюю информационную среду, призывы противостоять санкциям и сплотиться вокруг лидеров в Москве падают на поистине благодатную почву. Россияне слышат лишь рассуждения о “долге” России защитить “соотечественников” на Украине, хроники “жестокости” НАТО и США и заявления о том, что, независимо от ситуации на Украине, Запад преследует лишь одну цель — “сдержать развитие России”. Таким образом санкции вкупе с ограничениями лишь, наоборот, укрепили внутриполитические позиции Путина и его сторонников.

Споры о санкциях должны выйти за рамки сугубо экономических мер и учитывать долгосрочные риски. Санкции — это не просто дешевый и ненасильственный способ выразить неодобрение (пусть и тщетное). Экономические издержки — не единственный их недостаток. В результате санкций Москва обрела не только стимул, но и способность к дальнейшим военным вторжениям, пользуясь безоговорочным одобрением изолированной внутренней общественности и ее готовностью выдерживать будущие лишения. В результате санкции вроде бы утоляют желание Вашингтона противостоять вторжению, но в действительности лишь создают извращенные стимулы, подрывающие будущее взаимодействие с Москвой по Украине и международной безопасности в целом.

__________________________________