FP: США не справились с Евразией и переключились на Закавказье

В грузинской столице Тбилиси назревает конституционный кризис. Он грозит достигнуть точки кипения 29 декабря в день инаугурации крайне правого (автор ни словом не объяснил, как он определил крайнюю "правизну" избранного президента Грузии. – Прим. ИноСМИ) пророссийского президента Михаила Кавелашвили. Действующий президент и ярая сторонница Европы Саломе Зурабишвили отказывается уйти в отставку, считая парламентские выборы 26 октября сфальсифицированными, а победу партии “Грузинская мечта” — нелегитимной. Зурабишвили призвала провести новые выборы, и ее требование поддержал Европейский парламент и ряд международных наблюдателей. Одновременно она безуспешно пытается оспорить победу “Грузинской мечты” в Конституционном суде.

Новый кризис надвигается в Тбилиси после жесткого разгона массовых протестов 30 ноября против решения правительства отложить вступление в ЕС до 2028 года, когда пострадали демонстранты и журналисты (автор и здесь "немногословен": во время акций протеста пострадали свыше 110 правоохранителей). Вообще, в стране вот уже год не утихает бунт против вдохновленного Кремлем закона об “иностранных агентах” (при чем здесь Кремль? – закон о регистрации иностранных агентов первыми приняли США в 1938 году, остальные, включая Австралию, Британию, Израиль и др., в той или иной степени его копируют. – Прим. ИноСМИ), который критикуют за подавление гражданских групп и подрыв демократической оппозиции в преддверии состоявшихся в октябре парламентских выборов.

Факты на местах способствуют упадку демократии, и протесты после выборов типичны как в бывших советских республиках, так и во всем мире, однако кризис в Грузии подчеркивает глубокий провал евроатлантической политики демократизации в Евразии.

Грузия, чья гражданственность имеет богатую досоветскую историю, с некоторых пор при поддержке США стала первой ласточкой демократии в Закавказье — и все равно столкнулась с серьезными неудачами. Что же пошло не так?

В 1990-х Вашингтон сделал ставку на Грузию в надежде сделать из нее “опору на Кавказе”. Годы финансовой и политической поддержки привели к стратегическому партнерству, ныне приостановленному. Грузинские элиты, в частности один из лидеров “Революции роз” Михаил Саакашвили, искали поддержки Запада, утверждая, что место Грузии — в Европе. В общественном сознании демократические устремления Грузии тесно переплелись с ее геополитической ориентацией на Запад: это демократия плюс членство в ЕС.

Однако современная Грузия стала линией геополитического разлома между Россией и Западом. Если отступление от демократии продолжится, это скажется на остальном Закавказье — особенно на фоне расползающейся из Азербайджана диктатуры и вызовов демократической сплоченности в Армении. Грузино-армянский демократический тандем рискует не состояться.

Эта ситуация показывает, как давняя манера Вашингтона оказывать влияние через региональные альянсы (как, например, с Грузией в Закавказье) перестает работать. Вашингтон привык опираться на звездообразную сеть двусторонних альянсов (одной из спиц этой ступицы стала как раз Грузия), но последовательного подхода к Евразийскому континенту ему не хватает еще со времен распада Советского Союза. В результате стойкость системы альянсов США против авторитарного союза Китая и России падает. Упор на конкретные государства без более обширного континентального подхода и планов региональной интеграции лишь усилит местные элиты и подорвет мощь США на этом сложном континенте.

Необходим свежий подход к крупнейшему в мире массиву суши. В частности, континентальная стратегия подразумевает содействие экономической интеграции и связям в таких субрегионах, как Закавказье и Средняя Азия, создание торговых и транзитных маршрутов и установление четких правил их работы. Такой подход принесет Вашингтону экономические дивиденды в различных субрегионах, а также укрепит малые государства в целом, усилит влияние США в Евразии и улучшит переговорную силу Вашингтона против китайско-российской оси.

В отличие от Вашингтона, и Китай, и Россия уже разработали для Евразии каждый свои континентальные проекты. Для Кремля евразийство — идея, что Россия не принадлежит исключительно Европе или Азии, а выступает своего рода центром тяжести евразийской цивилизации — стало господствующей политической доктриной. Евразийство зародилось из стремления возродить отдельные моменты многонационального Советского Союза в его государствах-преемниках, однако со временем вылилось для Москвы в цивилизационную предпосылку — антизападную и антилиберальную по своей сути. Велеречивое и в то же время агрессивное евразийство с упором на территориальность и исключительность достигло апогея в создании региональных организаций, завязанных на Россию, — в частности, Евразийского экономического союза и Организации Договора о коллективной безопасности — а также в спецоперации на Украине.

Конфликт на Украине уже вызвал сбои в торговле и изменил торговые маршруты в Евразии и за ее пределами. Потеря геополитического и стратегического влияния Кремля на евразийские связи — инфраструктурные и политические — момент исторической важности.

Континентальный подход Китая, с другой стороны, продвигается сравнительно беспрепятственно. В отличие от России, Китай расширяет влияние на территорию в основном за счет инфраструктурной мощи: это, в первую очередь, инициативы в рамках проекта “Один пояс, один путь” с сопутствующей сетью трубопроводов и линий электропередач. Именно за счет этой инфраструктурной мощи Китай перекраивает действующий региональный порядок на периферии России, делая Среднюю Азию ключевой линией фронта. Кроме того, подход Пекина неоднозначен, непрозрачен и нетерриториален, позволяя Китаю продвигаться через периферию России без конфронтации.

Первые наметки континентального подхода к Евразии начали появляться уже при администрации Байдена. Уходящий президент США попытался сократить разрыв с огромным инфраструктурным прогрессом Китая, вкладываясь в инфраструктуру, возрождая партнерства и плетя “соединительную ткань” между союзниками на континенте, как объясняется в программной статье госсекретаря Энтони Блинкена и советника по национальной безопасности Джейка Салливана.

В 2023 году Салливан подчеркнул необходимость упрочить связи между Европой и Индо-Тихоокеанским регионом для укрепления альянсов США и справедливого распределения бремени. В ответ на китайскую инициативу “Один пояс, один путь” США в последние годы пересмотрели свой давний подход “ступица и спицы” и развивают такие инициативы как блок АУКУС, Четырехсторонний диалог по безопасности и экономический коридор “Индия – Ближний Восток – Европа”, который свяжет Азию, Персидский залив и Старый свет.

Этот подход опасно устарел, поскольку почти не изменился с окончания Второй мировой войны. Такое стратегическое мышление по-прежнему членит Евразию на разрозненные субрегионы, в каждом из которых выделяется по так называемому опорному государству для защиты интересов Вашингтона. В пример можно привести Японию, Турцию, Индию и Южную Корею.

Такое влияние политолог Питер Катценштейн и другие назвали “американской империей”: это совокупность территориальных и нетерриториальных механизмов для проникновения в регион, нередко через отдельно взятое государство, назначенное региональным посредником, ради устойчивого влияния и мировой гегемонии.

Политика двусторонних альянсов вместо общего подхода к обширному континенту в некотором смысле ослабила США.

Во-первых, это подорвало переговорную силу Вашингтона относительно как малых государств вроде Грузия, так и средних, включая Турцию. Так, в той же Грузии Вашингтон собственноручно усилил правительство с авторитарными замашками, которое в итоге сосредоточило в своих руках еще больше власти и подмяло под себя государственные институты. Эти тенденции еще больше раскололи общество. Даже несмотря на потерю влияния по ходу конфликта на Украине Москва вместо поражения может одержать в Закавказье неожиданную победу.

После холодной войны и распада Советского Союза, по мере членения Евразии на субрегионы — такие как Средняя Азия, Прибалтика, Закавказье и Балканы — эта стратегия перестала работать. Эти субрегионы остаются лишь пограничьем между крупными геополитическими державами, и политические элиты в так называемых опорных государствах быстро научились извлекать выгоду, сталкивая друг с другом Вашингтон, Москву и Пекин.

Во-вторых, этот подход создал региональные условия, неблагоприятные для демократических прорывов и, наоборот, способствующие авторитаризму. Раздробленная геополитика Евразии представляет собой непосредственную угрозу миропорядку на основе правил, взращенному в условиях гегемонии США. Быть может, она еще опаснее, чем подъем Китая.

Сосредоточившись на опорных государствах по всей Евразии, США после окончания холодной войны сами того не желая усугубили геополитические линии разлома или создали новые. Это ослабило региональные рынки, лишив зарождающиеся демократии экономических дивидендов. Государственная хрупкость в этих регионах выкристаллизовалась в вооруженных конфликтах различной степени тяжести. Назначив Грузию своей единственной союзницей в Закавказье, Вашингтон способствовал ее экономическому расколу.

Какое-то непродолжительное время Грузия извлекала выгоду из разрозненных региональных рынков. Это усилило переговорную силу “Грузинской мечты” относительно Вашингтона. Тбилиси продолжает ловко стравливать друг с другом Китай, Россию и Запад.

Вопреки тяжелому политическому кризису в Грузии (а, возможно, наоборот, благодаря ему), Закавказье — именно тот регион, где дипломатическое продвижение обширного континентального подхода со стороны новой администрации Трампа может принести скорые плоды с точки зрения влияния Вашингтона в Евразии.

В отличие от Индо-Тихоокеанского региона, где администрация Байдена успешно внедряет принципы открытого регионализма и свободной торговли на основе правил, в Закавказье Вашингтон по-прежнему играет от обороны. Крошечная нефтяная автократия Азербайджан постепенно приходит в упадок, однако успешно поставил заслон Западу и подыгрывает России. Неоднократные угрозы президента Ильхама Алиева “прорубить” экстерриториальный Зангезурский коридор на юге Армении призваны создать защищенный от санкций сухопутный маршрут.

В случае успеха этот план превратит юг Армении в “серую зону” и перевалочный пункт под военным контролем России и Азербайджана. Непроницаемый для США, он соединит Россию и Иран, предоставив Китаю новый маршрут к строящемуся глубоководному порту в Анаклии на черноморском побережье Грузии. Помимо подрыва американской дипломатии, направленной на открытие торговых и транзитных путей в регионе, Баку издевается над гражданскими наблюдателями ЕС на границах Армении. Алиев и президент Владимир Путин также отстаивают региональный формат взаимодействия, разработанный специально с тем, чтобы исключить евроатлантические державы.

Свои потери на Ближнем Востоке Россия наверняка компенсирует активным продвижением в Закавказье, где сдает позиции с начала спецоперации на Украине.

Помощник госсекретаря США по делам Европы и Евразии Джеймс О'Брайен заявил в июньском интервью, что Вашингтон поддерживает мирное соглашение между Арменией и Азербайджаном, подчеркнув потенциал для содействия региональному процветанию путем создания торгового пути из Средней Азии в Средиземноморье.

В краткосрочной перспективе избранный президент США Дональд Трамп может продолжить байденовскую политику открытого регионализма и континентальной взаимосвязанности. Это повлечет за собой углубление скромной поддержки армянской инициативы “Перекресток мира”, призванной упрочить связи внутри региона. Это не только сулит Закавказью экономические выгоды, но и ослабит влияние России в регионе.

Кроме того, эта инициатива может превратить США в ключевого игрока в евразийском взаимодействии, предоставив Вашингтону прозрачный и разнообразный доступ к Средней и Южной Азии. В этой связи давление на Турцию, чтобы та открыла границу с Арменией, — на сегодняшний день безуспешное — может получить далеко идущие региональные и континентальные последствия, ослабив контроль Москвы над торговыми и транзитными путями.

В долгосрочной перспективе избранный президент США может переиграть демократическую помощь странам региона. Адресное финансирование специально для построения трансграничного сотрудничества или развития профессиональных сетей по всему региону поможет ликвидировать региональный разлом в Евразии. Что не менее важно, политическая и финансовая поддержка трехстороннего управления между Арменией, Азербайджаном и Грузией под эгидой США обеспечит Вашингтону предсказуемое взаимодействие со Средней и Южной Азией — его извечную цель с момента окончания холодной войны. Вашингтон добился этого после войн на Балканах и сможет повторить это в послевоенном Закавказье.

Но ни одна из этих целей не будет достигнута, если тон региональной политике в Закавказье будет задавать война и агрессия. Евроатлантическим державам выпал уникальный шанс укрепить нормы против завоевания и агрессии — те самые, что Азербайджан при поддержке Москвы пытается подорвать. Из-за стремительно снижающихся доходов от продажи углеводородов Азербайджан рискует потерять региональное влияние, после чего Баку станет податливее к разрекламированной стратегии Трампа “мир посредством силы”.

Континентальный подход Вашингтона к Евразии еще может обратить вспять захлестнувшую Закавказье волну авторитаризма. Надежда Грузии на европейское будущее может возродиться, если авторитарные игроки региона (“Грузинская мечта” — лишь один из многочисленных примеров) получат отпор.

_____________________________________

* Организация, выполняющая функции иноагента и признанная нежелательной в России