Со времён римских цезарей Ближний Восток был чем-то вроде аппендицита: малейшее его воспаление мгновенно становилось смертельно опасным для всего мирового организма. Поразительно, но в этой зависимости ничего не изменилось за две тысячи лет.
Что нам за дело, думают сегодня некоторые, до Туниса, Египта, Иордании? В крайнем случае перестанем летать к ним в отпуска. Найдутся, мол, другие райские уголки; мир велик.
Мир, увы, критически мал. Даже во времена прокуратора Понтия Пилата и императора Тиберия, опасавшихся любых заварушек на Востоке больше, чем проказы, волнения в Египте, Сирии или Иудее за два-три месяца взрывали весь регион и откликались опасным эхом по всей Римской империи. Римских лидеров, впрочем, отличала от нынешних правителей цивилизованного мира одна особенность: с радикальным иудаизмом, проявлением которого считалось раннее христианство, они вели борьбу бескомпромиссно; радикальный же ислам рос и набирал вес в 70-е – 90-е годы прошлого века на западных харчах.
Так кто же эти люди, целый миллион египтян, вышедших во вторник на улицы Каира и требующих отставки Мубарака, – храбрые демократы или религиозные фанатики?
Мои немецкие коллеги в эти дни страстно аплодируют демократической революции в Египте. Почитаешь газеты – и кажется, что надоевшего диктатора немедленно сменит чуть ли не египетская Ангела Меркель или, на крайний случай, тамошний Вестервелле. И никто почему-то не задумывается, откуда возьмутся на вершине власти в нищей, озлобленной, необразованной стране лидеры западного образца?
По уровню доходов населения 82-миллионный Египет занимает 147 место в мире. Три четверти египтян живут на два доллара в день, да и эти ничтожные деньги примерно на треть поступают в страну в виде благотворительной помощи. В 20-миллионном большом Каире почти 90% жителей прозябают за чертой бедности. Стоит ли умиляться вслед за ведущими телеканалами Европы тому, что на демонстрацию удалось созвать аж миллион человек? В Каире это, думаю, так же просто, как в российской деревне собрать компанию попробовать первака. Тем более что армия и полиция ещё в понедельник заявили: стрелять в демонстрантов не будут.
При таких кондициях и миллион демонстрантов – явный недобор. (В скобках скажу, что по дороге на демонстрацию каирская общественность передала горячий привет немецким сочувствующим – разграбила и сожгла два крупнейших гипермаркета столицы, принадлежащих концерну «Метро».)
Кого же может привести к власти в Каире неуправляемая, стихийная, бурлящая толпа? История знает мало успокоительных ответов на этот вопрос. В феврале 17-го в Петербурге, скинув царя, солдатская масса подняла демократов. Через восемь месяцев их смели большевики. Похоже, что и в Египте, независимо от того, кого сейчас наворожат себе в лидеры демонстранты, они через короткое время могут быть сметены ортодоксальной исламской властью. И случится это не прихотью Аллаха, а потому что демократия – в такой же мере привилегия сытых, в какой радикальный ислам – религия нищих.
Даже российская действительность ярко демонстрирует это правило. Кадыров-младший выдавил из Чечни моджахедов не только своей беспримерной жестокостью, но и тем, что вытащил своих сторонников из нищеты. Посмотрите на виды современного Грозного с высоты птичьего полёта – и вам покажется, что это маленький Дубай. Конечно, он построил этот оазис на российские репарации – получил многие миллиарды долларов из госбюджета РФ. Но и его соседей по Северному Кавказу Путин не обделял миллиардами. Одна лишь разница – ни Махачкалу, ни Нальчик, ни Магас с Дубаем никак не спутаешь, и радикальное подполье там ставит крышу и местной власти, и милиции.
Никакой волшебник не превратит в один день два нищенских египетских доллара дохода в двадцать. Скорее, и эти два уполовинятся: экономики боятся революций и съёживаются от страха перед ними. А толпа никогда не прощает своим героям того, что у них не оказалось волшебной палочки.
Ирония судьбы, что ровно тридцать лет назад на той трибуне, где был расстрелян военными президент Египта Анвар Садат, рядом с ним сидел генерал Хосни Мубарак.
Один из бунтовщиков, Абдель Хамид, стреляя практически в упор по Садату, крикнул Мубараку:
– Ты нам не нужен! Нам нужен Фараон…
Так тогда в народе звали Садата. Теперь эта кличка перешла к его преемнику. И демонстранты кричат сегодня на каждом углу:
– Ты нам не нужен, Фараон! Убирайся в свой Израиль!
Что тут скажешь, Мубарак действительно состарился в президентском кресле. Впрочем, не он один. Тунисский президент правил страной четверть века, Каддафи держит Ливию в ежовых рукавицах уже больше 40 лет, в Северном Йемене власть не менялась 32 года, без американского вторжения Саддам Хусейн и сегодня свирепствовал бы в Багдаде. Но на все ближневосточные геронтократии не бросишь американских десантников! Выходит, проще бросить толпе бывшего союзника…
Горько сказать, но поведение президента Обамы повторяет слово в слово партию президента Картера по отношению к иранскому шаху. Тогда всё тоже началось в январе. В городе Кум в январе 1978 года при разгоне студенческой демонстрации полиция застрелила двоих участников. По стране прокатились массовые волнения. К концу года весь Иран бурлил. Шах Реза Пехлеви обратился к Джимми Картеру за негласным разрешением применить силу. Картер отказал в индульгенции: главный союзник США постоянно клеймился прессой как узурпатор и противник свобод.
Осенью неизвестные взорвали бомбу в одном из кинотеатров. Погибло 500 человек. Неизвестными они были, конечно, исключительно фигурально: радикальные исламисты и сторонники имама Хомейни мечтали раскачать Иран хоть бы и на волнах крови. Шах ввёл в стране военное положение. Картер его публично осудил.
Несмотря на полный запрет любых массовых сборищ, в декабре в Тегеране прошла 2-миллионная (ау, Каир-2011!) демонстрация с требованиями отречения шаха. Связанный обещаниями Картеру Пехлеви ничего поделать с нарушителями режима военного положения не смог. И, по совету из Вашингтона, вместе с семьёй и ближним кругом покинул Тегеран. Оставшийся у власти премьер-министр Бахтияр распустил спецслужбы, выпустил политзаключённых и пообещал президенту Картеру в ближайшее же время провести в Иране свободные выборы.
После этого он он связался с находившимся в эмиграции имамом Хомейни и попросил его вернуться в Иран, чтобы составить новую Конституцию. В феврале 1979 ошалевший от такого божественного подарка будущий аятолла прибыл в Тегеран. Через месяц премьер Бахтияр бежал в эмиграцию, страна начала закутываться в шариат, а в ноябре последователи Хомейни попросту захватили в заложники всех сотрудников посольства США…
Обещанных свободных выборов и демократической Конституции Ирана миляга Картер, кстати, однопартиец президента Обамы, ждёт до сих пор…
Эту недавнюю историю я пересказываю в продолжение того, с чего начал: с древнеримских времён и до наших дней Ближний Восток в дни воспалений вызывает судороги по всему миру. Тот же Картер после иранской катастрофы с треском проиграл президентские выборы республиканцу. Рональд Рейган оценил его деятельность довольно безжалостно. «Спад – это когда ваш сосед теряет работу, – сказал новый президент. – Кризис – когда работу теряете вы, а выздоровление – когда работу теряет Джимми Картер».
В часы, когда я пишу эти заметки, президентский самолёт Мубарака стоит под парами в каирском порту. Мои знакомые блогеры видят его из здания аэровокзала и даже снимают на телефон. Но никто не слышит, о чём сейчас говорит президент Мубарак с президентом Обамой, мешает ли их разговору рёв миллионной толпы на улицах Каира… От этого разговора зависит и судьба Египта, и будущее Мубарака, и карьера Обамы, и даже благополучие каждого пробегающего эти строки, хоть и читает он их с недоверчивой ухмылкой: неслучайно, увы, этот далёкий от нас Восток зовут Ближним…
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Со времён римских цезарей Ближний Восток был чем-то вроде аппендицита: малейшее его воспаление мгновенно становилось смертельно опасным для всего мирового организма. Поразительно, но в этой зависимости ничего не изменилось за две тысячи лет.
