Взаимное гарантированное уничтожение в XXI веке

Политика взаимного гарантированного уничтожения казалась разумной во времена холодной войны. Но не сегодня.

Во вторник 28 июня правители Исламской Республики Иран провели возле священного города Кум испытательные пуски 14 баллистических ракет, в том числе, ракет большой и средней дальности «Шахаб» и ракет малой дальности «Зельзаль». Также в окрестностях Кума новые усовершенствованные центрифуги производят все больше обогащенного урана для ядерного оружия.

Кроме того,  уходящий со своего поста министр обороны Роберт Гейтс отметил в прошлом месяце, что разработка ракетно-ядерного оружия в Северной Корее «представляет сегодня прямую угрозу Соединенным Штатам … Они создают возимые мобильные межконтинентальные баллистические ракеты … Это огромная проблема».

У экспертов по национальной безопасности эти события вызывают целый перечень вопросов. А всем остальным достаточно задать всего два. Первый: представляют ли Иран и Северная Корея ту угрозу, которую мы должны воспринимать всерьез? Ответ на него определенно положительный. Второй: создаем ли мы систему противоракетной обороны, необходимую для защиты Америки от этих угроз? Ответ столь же определенно отрицательный.

Чтобы понять, как возникла такая ситуация, давайте вспомним кое-что из истории. Во времена холодной войны Соединенные Штаты приняли стратегическую доктрину взаимного гарантированного уничтожения. Логика ее была одновременно порочна и привлекательна: пока мы уязвимы для ракетного нападения со стороны  Советов, и пока Советы уязвимы для ракетного нападения с нашей стороны, ни нам, ни им невыгодно наносить первый удар. Напротив, подвергшаяся нападению сторона может гарантированно осуществить разрушительное возмездие. Исходя из предположения о том, что и мы, и Советы вполне разумны и рациональны, у нас получался следующий результат: противостояние, стабильность и мирное сосуществование.

Ветераны холодной войны, все еще пользующиеся влиянием во внешнеполитическом ведомстве и в администрации Обамы, считают, что если такого рода стратегия сдерживания и устрашения действовала тогда, то она действует и сейчас.

Нынешние обитатели Кремля идут дальше. Они называют дестабилизирующими и провокационными попытки американцев и европейцев защититься от возможного иранского или северокорейского ракетного нападения за счет создания системы противоракетной обороны, которая когда-нибудь может стать достаточно эффективной, чтобы сорвать ракетное нападение России. «Если НАТО хочет снизить напряженность в отношениях с Россией, - сказал недавно российский представитель в Североатлантическом альянсе Дмитрий Рогозин, - то ей следует отменить проект ПРО. Мы всегда критиковали эти планы, называя их глубоко антироссийскими».

Сторонники противоракетной обороны – а к ним я причисляю и себя – возражают, говоря, что время доктрины взаимного гарантированного уничтожения ушло. Правящий режим в Иране, похоже, рассматривает в качестве  важнейшего приоритета разработку и создание ракетно-ядерного оружия, считая, что ради этого можно и пострадать от усиливающихся международных санкций. Он заявляет, что «мир без Америки … достижим». Многие иранские правители придерживаются богословской точки зрения о том, что спаситель Махди может вернуться только в результате апокалипсиса. Как довольно метко подметил ученый Бернард Льюис (Bernard Lewis), для тех, кто разделяет взгляды иранского президента Махмуда Ахмадинежада, «взаимное гарантированное уничтожение это не сдерживающий фактор. Это побудительный мотив».

А что касается авторитарного режима, правящего в России, то он не враг Америки, хотя и союзником он в ближайшее время вряд ли станет – как бы ни старалась администрация Обамы «перезагрузить» двусторонние отношения. Более того, Кремль активно помогает Ирану.

Два года назад госсекретарь Хиллари Клинтон сказала, что Соединенные Штаты должны создать противоракетный «зонтик», который будет защищать не только американских граждан в США и американские войска за границей, но и союзников Америки. Но этот проект не разрабатывается. А кое-кто даже говорит, что при нынешнем состоянии экономики мы сегодня не можем его себе позволить.

Есть три причины, по которым я не согласен с этим доводом. (1) Если хотя бы один американский город подвергнется удару всего одной ракеты, то потери, причем не только долларовые, будут намного масштабнее, чем расходы на создание системы противоракетной обороны. Кроме того,  понадобится всего одна ракета для нанесения удара электромагнитным импульсом, а такой удар нанесет США урон на многие годы. (2) Развертывание комплексной системы ПРО коренным образом изменит стратегическую ситуацию. Доводы в пользу создания баллистических ракет в ядерном снаряжении для наступательных целей исчезнут, если будет ясно, что у США есть и сила воли, и средства, чтобы помешать этим ракетам долететь до целей. В данный момент стимулы перевернуты с ног на голову. Муаммар Каддафи отказался от ядерного оружия, а НАТО сегодня пытается его убить. А северные корейцы не хотят отказываться от своего ядерного оружия, и мы оставляем их в покое, что бы они ни делали. (3) Расходы совсем необязательно должны быть непомерными. Архитектура нашей противоракетной обороны состоит из разных систем – и некоторые из них можно сократить.

Вот один пример. Система ПВО и ПРО MEADS это совместная программа США, Италии и Германии. Она уже на десять лет отстает от графика, а перерасход сметы по ней превышает миллиард долларов, причем попавшие на крючок американцы должны оплатить как минимум половину ее стоимости, составляющей 25 миллиардов долларов. Пентагон недавно сделал вывод, что MEADS «не отвечает американским требованиям и не сможет адекватно ответить на существующие и будущие угрозы без масштабных и дорогостоящих модификаций». Немцы и итальянцы тоже считают MEADS слишком дорогой. Однако финансирование этой системы продолжается.

Почему? Один из аргументов состоит в том, что США по контракту согласились нести расходы в связи с его расторжением. Но конечно же, президент Обама, госсекретарь Клинтон и их  выдающиеся дипломаты сумеют убедить немцев и итальянцев аннулировать это положение или хотя бы взять часть расходов на себя. Даже если им это не под силу, дальнейшее финансирование проекта в итоге обойдется дороже. Сторонники MEADS также утверждают, что мы можем «собрать урожай полезных технологий» из этой программы независимо от того, будет или нет создан конечный продукт. Но если средства использовать на другие цели, скажем, на модернизацию зенитно-ракетного комплекса «Пэтриот», состоящего на вооружении 11 стран-союзниц США, которые оплачивают 60% расходов по его поддержанию, то мы сможем одновременно собрать урожай новых технологий и разработать обновленную, усовершенствованную и боеготовую систему.

Считайте меня также активным сторонником тех, кто выступает за создание противоракетной обороны в космосе. Согласно некоторым оценкам, расходы на нее будут в два с лишним  раза меньше, чем на MEADS. Технологии у нас уже есть: такая система наверняка будет основана на «блестящих камушках» - ракетах-перехватчиках  космического базирования размером с арбуз, которые будут запускаться на орбитальную траекторию ракет большой дальности, осуществляя их перехват и уничтожение.

Советники президента выступают против противоракетной обороны космического базирования. Они утверждают, что развертывание такой системы приведет к «милитаризации» космоса. А я думаю, что все будет как раз наоборот. Такая система будет играть в космосе роль некоего предупреждающего знака «Оружие запрещено». Она не даст ракетам пробраться через космос к своим жертвам. Не в этом ли смысл демилитаризации космического пространства?

Институт военного анализа (Institute for Defense Analysis) провел недавно исследование и пришел к выводу, что такого рода озабоченности – расходы, страх нарушить международные соглашения и возникновение космического мусора (это еще одно возражение оппонентов) – небезосновательны. Палата представителей недавно утвердила закон о санкционировании расходов на оборону и включила в него положение, в соответствии с которым Агентство ПРО, основываясь на проведенном исследовании, должно проанализировать оперативные и технические аспекты разработки, создания и развертывания перехватчиков космического базирования. Сенату следует к ней присоединиться.

Если мы не будем использовать космос для защиты жизни людей, то неужели остальные – иранцы, северокорейцы, китайцы, русские – не создадут со временем средства для использования космоса в собственных, менее благородных целях?

У экспертов по национальной безопасности это вызывает целый перечень вопросов. А всем остальным достаточно задать всего два. Надо ли нам использовать свои научные достижения для разработки и создания эффективного противоракетного щита для защиты нас самих, наших союзников и наших интересов? Или мы должны добровольно отказаться от защиты, возложив все надежды на взаимное гарантированное уничтожение? И еще один вопрос: неужели это такое трудное решение?

Клиффорд Мэй— президент Фонда защиты демократий (Foundation for Defense of Democracies), который занимается вопросами терроризма и политического ислама.