Мечеть Айя-София и конец «деосманизации»

Денацификация. Перевод этого англоязычного термина, эквивалент которого пока не найден в турецком языке, может звучать как «избавление от нацизма».

Термин «денацификация» описывает процесс, в рамках которого захватившие Западную Германию после Второй мировой войны американцы стали во всех сферах жизни общества, начиная с образования, придавать новую, соответствующую демократическим ценностям форму системе, созданной нацистами и проникнутой духом военной дисциплины. Теперь место целей, поставленных в 1870-х объединившими Германию вместе с Бисмарком юнкерами (аристократы-землевладельцы в Пруссии — прим.пер.), должны были занять либерально-гуманистические ценности, а менталитет «армия — народ», на который был нацелен претворяемый в жизнь при Гитлере Третий рейх, должен был быть разрушен.

После 1945 года денацификация стала набирать обороты и была нацелена на воспитание «новой» немецкой молодежи. Историческое образование теперь должно было служить не формированию «немецкого самосознания», а работать в направлении более универсальных и гуманистических принципов. Другие учебные дисциплины, конечно, также требовали изменений, поскольку такие физики-нацисты, как, например, лауреат Нобелевской премии Филипп Ленард, предпринимали опасные шаги на пути создания «Deutsche Physik», то есть немецкой физики; акцент в таком случае следовало делать на универсализме науки и не допустить существования такой опасной игры, как нацистская наука.

Как отмечается в заслуживающей уважения работе Джулиана Диркеса «Postwar History Education in Japan and the Germany» (Routledge, 2010), после войны набирают силу активные попытки «перевоспитать» Восточную, Западную Германию и Японию, причем прежде всего через создание комплекса вины у индивидов. Основной ступенью этого проекта стало историческое образование. На основе истории должна была быть создана новая, не являющаяся национальной идентичность, поскольку как юнкеры, так и сподвижники Мэйдзи добились удивительных успехов на пути конструирования национальной идентичности именно с помощью истории.

Книга «The German Genius» («Немецкий гений») Питера Уотсона, издания которой будто мачты возвышались во всех книжных витринах, когда я несколько лет назад побывал во Франкфурте, повествует о том, что начавшийся с 1870-х годов невероятный всплеск немецкости, представляемой после войны немцам и всему миру как нечто чудовищное, является в действительности «третьим Ренессансом Европы» и «второй научной революцией». Отдельный раздел в этой работе посвящен научным и художественным успехам нацистского периода. Таким образом, на книжных полках стала слышаться поступь некоей новой ревизионистской историографии.

А это означает, что, во-первых, теперь историки смотрят на период с 1870 по 1945 годы как на единое целое, не разделяя немецкую историю на куски «до» и «после» нацизма; во-вторых, периоды, которые пытались искоренить из немецкой истории или попросту опорочить, на этот раз изучаются по-новому; в-третьих, подчеркивается, что обе внушаемые формы исторического образования, а именно как нацистская или японская, так и американская версии, носили идеологический характер.

Вы спросите, зачем я вел эту дружескую беседу о Германии? Полагаю, кто-то поймет, но не вижу, почему бы не объяснить свою точку зрения открыто: можно провести ряд очевидных параллелей между «денацификацией» в Германии после 1945 года и «деоттоманизацией» (или «деосманизацией») в Турции после 1923 года.

Нацизм и османизм

Там пытались стереть следы немецкости, у нас — османизма.

Как немецкой, так и османской идентичностью нас запугивали словно детскими страшилками.

Там предпринимались попытки тщательно очистить литературу и учебники истории от немецкой идентичности. Искривленный сценарий османской и новейшей истории, с которым мы столкнулись в учебниках после 1923 года, для нас по-прежнему актуален. Несомненно, в Турции существуют определенные ревизионистские подходы, но пока они были не в силах повлиять на основной исторический нарратив.

Наконец, если в Германии стирались все видимые следы нацизма (например, разрушались статуи и памятники), у нас принимались решения вытеснить все отпечатки османизма и даже продать их, когда дело доходило, например, до архивных материалов. Под предлогом упоминания имени хана Абдул-Хамида II происходило массовое сожжение копий османоязычных мавлидов (жанр духовной литературы мусульманских народов, в котором дается описание определенных фактов жизни Пророка Мухаммеда — прим.пер.). Из сказок устранялись такие «опасные» слова, как падишах или шахзаде.

Тем временем важнейшее сходство заключалось в том, что в нацистский период предпочтение отдавалось не латинскому алфавиту, который, как считалось, формировался под еврейским влиянием, а готической письменности под названием «фрактура» или «антиква», призванной демонстрировать отличие Германии от остальной части Европы (в определенный период в нацистской Германии была даже запрещена пропаганда с использованием латинского алфавита). Однако запрет продлился недолго, так как для жителей регионов, где Германия стремилась повысить свое влияние, готический шрифт был недоступен из-за сложности восприятия, поэтому формулируемые посылы не оказывали должного воздействия. Несмотря на это, публикации с использованием готического письма упорно продолжали свое существование до 1945 года.

Иными словами, процесс денацификации одновременно стал процессом выдвижения на первый план латинского алфавита, и, кроме логотипов некоторых брендов, готический шрифт, ассоциировавшийся с немецкостью, был практически полностью упразднен и запрещен к использованию.

Здесь вам тотчас же вспомнились запреты и давление в отношении арабской письменности в 1928 году, не так ли? Вы правы.

Война Османской империи!

У нас была не просто запрещена арабская письменность и навязан латинский алфавит, сжигались книги на османском языке. В соответствии с принятыми в Турции законами соскабливались и срывались тугры (подпись султана — прим.пер.), таблички с надписями. Например, тугра на Часовой башне в Измире была уничтожена в 1941 году, мраморная плита поверх тугры на входе в кампус Стамбульского университета перестала закрывать османский символ лишь в минувшем апреле. В Афьоне была разрушена мечеть Умур-бея, а на ее месте возведен унылый «Памятник Победы» в сопровождении обнаженных фигур, заимствованных из нацистской эстетики.

Против Османской империи будто была начата война. И каким образом учебники рассказывали о том, как «Османская империя отказалась от непреодолимого желания к завоеванию мира»? Это была немощная окаменелость, говорили они, не способная существовать в современном мире, обладавшая недугами всевозможной недостаточности и мракобесия.

Главный посыл, который стремились преподнести этим и другими варварскими методами, заключался в следующем: держитесь подальше от Османской империи! Иначе на вас может обрушиться несчастье!

Как в Германии, так и в нашей стране на основе истории предпринимались попытки создать новую идентичность. Однако главное отличие состоит в том, что в Германии этому было открыто дано название: денацификация. Странно, что в Турции до сих пор отсутствует как такое понятие, как и мужество найти его.

Программу, которая вступила в силу в Турции в 1923 году, я бы назвал деосманизацией.

Однако, как и в Германии, жизнь в Турции не стоит на месте. Несмотря на перевороты, Турция со временем отдалилась от прежнего облика, а с усилением негосударственных динамик все громче слышатся и находят выражение голоса страждущих. Уверенно пришедшая в себя страна увидела, что на вопрос «Кто я?» она сможет найти ответ, только если войдет в это темное, запрещенное пространство. Так, поворотным годом стал 1953-й, когда в Турции проходили празднования по случаю завоевания Стамбула. Второй такой вехой стал 1999-й год. Таким образом был начат процесс «реоттоманизации», то есть «реосманизации».

Добрый знак у входа в Стамбульский университет, где изящная тугра Абдул-Азиза была еще до недавнего времени спрятана от наших глаз, — это луч света в темном царстве; когда же мечеть Айя-София вновь станет священным местом, это станет сигналом о провале программы по деосманизации.