Власти Турции поддерживают ИГИЛ?

Приходится изо всех сил стискивать и зубы, и перо в руке, чтобы не дать волю гневу, возмущению и не употребить неправильное слово.

Когда Селяхаттин Демирташ (Selahattin Demirtaş, сопредседатель Демократической партии народов (ДПН) — прим.пер.) обвиняет турецкие власти, и прежде всего президента, в «мышлении, подпитывающем ИГИЛ», он становится выразителем всеобщего гнева. Кто виновен в жестокости в Суруче? В оппозиционных кругах, и в первую очередь в рядах ДПН, растет число тех, кто обвиняет правительство в «соучастии» в преступлениях ИГИЛ. Правильно ли это? Между политической волей, управляющей Турецкой Республикой, и ИГИЛ действительно есть какое-то неформальное сотрудничество или тайный сговор?

Мы должны непременно отбросить злость, ярость, политические расчеты и хладнокровно ответить на этот вопрос. Мы в безвыходном положении. И, тратя энергию на беспочвенные обвинения, мы не сможем предотвратить жестокость вроде той, что произошла в Суруче.

В заявлении после теракта в Суруче премьер-министр Давутоглу так отвечает на этот зловещий вопрос: «Турция и руководство Партии справедливости и развития никогда не имело прямой или косвенной связи с какой бы то ни было террористической организацией, как и не потакало ни одной террористической организации». То, что этот ответ неверен, доказать несложно. Если подразумевается ИГИЛ, то при «инциденте с заложниками в Мосуле» с этой организацией была установлена связь, и всем известно об обмене боевиков ИГИЛ на заложников. Судя по тому, что Рабочая партия Курдистана (РПК) до сих пор является «террористической организацией», процесс переговоров между Национальной разведывательной организацией и Оджаланом (лидер РПК — прим.пер.) также должен быть примером «прямой и косвенной связи». Но в словах Давутоглу есть более важный момент, который упускается из виду потому, что здесь выражается всеобщее восприятие. Да, «террористическая организация» является объектом нашего гнева, но, в каком бы широком смысле вы ни употребляли слово «организация», ИГИЛ — не «террористическая организация», а «террористическое государство». О чем и свидетельствует одна из букв аббревиатуры, которую мы привыкли использовать.

Эта деталь должна нас предупредить о том, насколько велика и постоянна беда, которая постучалась в нашу дверь. ИГИЛ — террористическое государство, и теракт в Суруче совершило это де-факто суверенное государство, управляющее обширной частью территории и целым народом. Когда в Суруче прогремел взрыв, в печать пошел очередной номер New York Times (NYT), которую признают флагманом американской журналистики. В этом номере был опубликован исчерпывающий анализ статуса ИГИЛ как «государства». Автор этого материала, корреспондент данного издания в Стамбуле, Тим Арагон (Tim Aragon) называет ИГИЛ «организацией, строящей революционное государство» и сравнивает производимое ею насилие с террором во времена французской, большевистской и китайской революций. Отмечается, что на территориях, где доминирует эта организация, существует определенный государственный порядок, обеспечена безопасность жизни и имущества тех, то соблюдает религиозные нормы. Эту ситуацию Арагон обобщает так: «Вы можете совершить путешествие от Ракки до Мосула, и никто не будет угрожать вашей безопасности, даже если у вас с собой миллион долларов в кармане». NYT предполагает, что со временем это государство может начать раздавать паспорта.

Возможно, кому-то выражение «террористическое государство» вместо «террористической организации» покажется излишне уважительным. Однако нашим приоритетом должны быть факты. Теперь мы знаем, что иракского и сирийского государств нет. И поэтому существуют две вероятности. Или это государство будет разгромлено и разрушено силами коалиции, или оно изменится, преобразуется и со временем приобретет стабильность. В первом случае последует «террор организаций», который скорее всего продлится многие десятилетия, во втором — возникнут серьезные изменения в региональных балансах. У ИГИЛ есть последователи из числа арабо-суннитских племен, а его радикально-салафитская идеология невероятно привлекательна для люмпенизированной мусульманской молодежи, проживающей в разных регионах мира.

Чем на практике отличается статус «террористического государства» от статуса «террористической организации»? Если теракт в Суруче — дело рук террористической организации, вы ответите на него операциями, направленными против членов этой организации и ее международных связей. Вы найдете, накажете и обезвредите виновных. Если перед вами государство, то вы располагаете гораздо большим набором альтернатив: от нанесения удара по территории и стратегическим объектам этого государства до применения санкций. Более того, вам необязательно его признавать.

Если проблему связи власти и ИГИЛ поместить в эти рамки, то ответ на вопрос в заголовке станет более очевидным. Продолжение следует.