В те три дня, 19—21 августа 1991 года, Москва бурлила. Бросивший перчатку путчистам президент РСФСР Борис Ельцин выступал с танка, люди вставали на пути БМП, чтобы не пропустить их к Белому дому — бастиону демократов-перестройщиков.
В Белоруссии же это был момент в основном латентного драматизма в политических верхах, а народ безмолвствовал. Как в массе своей и сегодня.
«Хавайся ў бульбу!»
В синеокой республике, привычной к тому, что все решает Кремль, и тогда, 20 лет назад, сработал национальный слоган «Хавайся ў бульбу!». Автору этих строк четко запомнился полувымерший средь бела дня Дом правительства, где тогда размещалась редакция парламентской «Народной газеты». Большинство номенклатурных деятелей легли на дно: заперлись в кабинетах, зашились по дачам и выжидали, чья возьмет в белокаменной.
Иосиф Середич, главный редактор той легендарной «Народной газеты» — зубастого демократического издания, — несколькими днями ранее преспокойно убыл в отпуск, и номера подписывал заместитель — ваш покорный слуга.
С утра посыпались по телетайпу мрачные директивы ГКЧП. Что делать: ставить в номер, не ставить, как комментировать? Блин, неужели так глупо, нелепо заканчивается перестройка, подсадившая нас, журналистов, на наркотик гласности — без пяти минут свободы слова?
Попытки пробиться к главе Верховного Совета Николаю Дементею оказались тщетными: референт в приемной стоял стеной. Редколлегия взяла ответственность на себя. Делали номер, допуская, что в любой момент могут ворваться автоматчики и кто-то рявкнет: «Именем ГКЧП!..».
Худшего не случилось, и 20 августа «Народная газета» вышла с материалами против путчистов. Мы, в частности, напечатали заявление группы депутатов Верховного Совета, в основном из оппозиции БНФ.
Люди, бросившие перчатку ГКЧП, делали, мягко говоря, непростой выбор. За отказ повиноваться коммунистической хунте светили скорые кары в духе чрезвычайки. Чуть позже станет известно: на станции Минск-Радиаторный уже стояли арестантские вагоны для тех, кто попадет в черный список путчистов.
Через пару дней все изменится с точностью до наоборот: противники реванша коммунистических ортодоксов окажутся триумфаторами, а те, кто прокололся на поддержке ГКЧП, станут мысленно сушить сухари.
Основная же масса будет почесывать затылок: а что это было?
Триумф и трагедия
Через несколько дней коммуниста Дементея отправят в отставку, а спикером Верховного Совета выберут Станислава Шушкевича. Маленькая оппозиция БНФ во главе с пассионарным Зеноном Пазьняком начнет вить веревки из напуганного консервативного большинства депутатов. Декларация о независимости Белоруссии обретет статус конституционного закона.
Далее все как во сне: приостановка КПБ-КПСС, Беловежское соглашение, государственный бело-красно-белый стяг над Домом правительства, хмельные годы почти настоящей демократии, вплоть до первых выборов президента Белоруссии, тоже достаточно демократичных.
И затем — долгий, бесконечный откат в безнадегу. Откат, который продолжается и теперь. Неужели это выпадение Белоруссии из исторического времени было фатальным?
«И в Белоруссии были люди, которые 19 августа 1991 года «вышли на Площадь». Но общий расклад тогда был таков, что, победи в Москве ГКЧП, в Белоруссии все было бы построено в струнку на раз», — отметил в комментарии для Naviny.by политический аналитик Юрий Дракохруст.
Да, на митинг у Дома правительства по призыву БНФ вышли 19 августа 1991 года человек двести.
Ну а дни после разгрома путча запомнились диким испугом коммунистической номенклатуры. Специальной временной комиссии Верховного Совета («комиссии Пырха») поручили разбор полетов тех деятелей, что опрометчиво поддержали Янаева и компанию. Подчиненные охотно сливали засветившихся в этом плане шефов. Вчерашние гоголи-начальники сдулись как детские шарики, в их глазах стоял тихий ужас.
Тем, кто сегодня усердствует, побивая камнями диссидентов, право же, не грех помнить, что любой режим не вечен. Тогда, 20 лет назад, после провала путча бонзы старой системы ненадолго оказались, если хотите, в шкуре нынешней оппозиции. И многие сразу ощутили острую потребность в памперсах. Правда, работу «комиссии Пырха» тогда спустили на тормозах, номенклатурные ортодоксы отделались легким испугом.
Еще один урок: «агрессивно-послушное большинство» (так на закате СССР называли ставленников режима с мандатами депутатов), идеологическая вертикаль и прочие номенклатурные столпы — ненадежная опора для власти. На поверку эта когорта труслива, идеалов и принципов не имеет, сдает вчерашних вождей элементарно.
Другое дело, что в начале 1990-х адепты старой формации быстро оправились от шока и, по сути, взяли реванш. Независимость свалилась на белорусов неожиданно, и ее плоды масса не оценила. В итоге на первых президентских выборах 1994 года взяла верх ностальгия по советской колбасе по два рубля 20 копеек.
«Наверное, есть некая мрачная справедливость в некрасовском: дело прочно, когда под ним струится кровь, — размышляет Юрий Дракохруст. — Ну, кровь не кровь, однако литовский и украинский, например, политические списки ГуЛАГа насчитывали сотни имен. В Белоруссии припоминаются лишь Кукобака да Ханженков».
По мнению аналитика, в каком то смысле Белоруссия платит сейчас за свою независимость то, что недоплатила в советские времена.
Наш собеседник склоняется к выводу, что «наверное, в той или иной форме Лукашенко действительно был неизбежен». Причем, скорее всего, «не в Лукашенко дело, а в нас». Если хотите, в некой цивилизационной матрице: «Опыт Центральной Азии, Кавказа, России и даже Украины, особенно в свете последних событий там, показывает, что вырваться из матрицы не удалось, по сути, никому».
Проснуться в другой стране — это элементарно
А тогда, кстати, судьбу путча во многом решила улица. Белый дом — оплот Ельцина — прикрывали добровольным живым щитом тысячи москвичей. Возможные жертвы оценивались в 500-600 человек. И военные, и бойцы «Альфы» КГБ, и вожди ГКЧП заколебались. В итоге приказ на штурм так и не был отдан.
Спустя несколько месяцев уже Михаил Горбачев точно так же не решится на силовое удержание кресла руководителя Советского Союза. Александр Лукашенко не единожды критиковал первого и последнего президента СССР за мягкотелость — мол, «просто струсил и бросил страну». Белорусский официальный лидер в феврале нынешнего года заявил, что сам в крутой ситуации не остановится и перед применением армии против внутреннего бунта.
Но и армия — не панацея для удержания власти. Особенно в современном мире. Во-первых, любой автократ понимает: тут уж и Запад спуску не даст. Перед глазами — примеры Каддафи и Асада (последний буквально на днях был вынужден свернуть боевые действия против оппозиции). Во-вторых, генералы — не камикадзе и могут отказаться стрелять в народ, когда людей на улицах много. В-третьих, даже жесткий, волевой правитель в ситуации силового Рубикона колеблется и сам, осознавая, что от ярлыка «кровавый» уже не отмоешься.
Сегодняшним режимам все труднее держаться на штыках и дубинках. Все мощнее фактор улицы. Потому так нервно относится белорусская правящая верхушка к любой форме уличной активности, даже если это «молчаливые протесты».
Лукашенко, конечно же, извлек уроки из поражения ГКЧП, бесславного финала КПСС. «Хотя сегодня в Белоруссии, как тогда в СССР, наблюдается экономический кризис, важное отличие в том, что государственные институты работают как машина, бьют всех несогласных без колебаний», — отметил в интервью для Naviny.by эксперт аналитического центра «Стратегия» Валерий Карбалевич.
С другой стороны, по его мнению, сегодняшнее белорусское общество в значительно большей степени, нежели 20 лет назад, готово к переменам. Идея сильной руки, говорит эксперт, особенно поблекла (и это подтверждает социология) на фоне сегодняшнего финансово-экономического обвала.
Действительно, если раньше народ жертвовал правами и свободами ради сытной пайки (социальный контракт!), то теперь — ни свободы, ни сытной пайки! Иначе говоря, белорусский проект возврата в светлое прошлое (собственно, то же сулили и гэкачеписты) потерпел фиаско.
Вдобавок, отмечает Карбалевич, «сегодня белорусы уже с трудом представляют себя без независимой страны».
Другое дело, что и после эпохи Лукашенко демократия, правовое государство да национальный расцвет нам отнюдь не гарантированы. Эту часть истории нашему обществу еще предстоит сконструировать, в том числе и опираясь на уроки 20-летней давности.
Кстати, один из уроков в том, что большой шкаф громко падает — и новые реалии могут свалиться на нас в любой момент.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
В те три дня, 19—21 августа 1991 года, Москва бурлила. Бросивший перчатку путчистам президент РСФСР Борис Ельцин выступал с танка, люди вставали на пути БМП, чтобы не пропустить их к Белому дому — бастиону демократов-перестройщиков. В Белоруссии же это был момент в основном латентного драматизма в политических верхах, а народ безмолвствовал. Как в массе своей и сегодня.
