Меньше трех недель оставалось до того, как Европа испытает свою версию «шестидневной» войны в югославско-словенском исполнении, после которой сразу же последует гораздо более длинный сербско-хорватский вариант, когда капитан самолета на рейсе из Праги в Белград успокаивал группу журналистов: «Nebude sa pucať». Стрелять не будут. То, что произошло, еще в мае 1991 года едва ли кто-то хотел и мог себе представить.
Когда 20 лет назад началась осада Сараева, уже было ясно, что стрелять будут, но большинство горожан, которые долгие годы жили вместе, смешавшись друг с другом, считали, что третья война на территории бывшей Югославии долго не продлится. Даже сегодня большинство людей в Европе не знают, что блокада Сараева продолжалась дольше блокады Ленинграда (теперь опять Петербурга) во Вторую мировую войну.
Правда, во время гитлеровской блокады умиравшего от голода Ленинграда были и случаи каннибализма. О чем-то подобном из Боснии и Герцеговины не сообщается. Но 20 лет назад оттуда приходили такие же драматические известия. Например, если говорить с иронией, о дороговизне. За пачку сигарет можно было получить тринадцатилетних девушек.
Националисты из коммунистов
Все это еще можно было считать неизбежными проявлениями войны. Гораздо хуже и, главное, страшнее были причины, пока последних, балканских, войн. Их основными двигателями были такие люди, как Слободан Милошевич, который из-за жажды власти поменял коммунизм на крайний национализм. Это еще можно было бы трактовать как утилитарный маневр политика, стремящегося выжить и подняться. Гораздо страшнее были способ и средства, с помощью которых проводился великий сербский национализм.
И надо сразу добавить, что противники на хорватской и боснийской сторонах во многом были не лучше Милошевича. Такие люди, как Радован Караджич или только недавно пойманный Ратко Младич, которые позволили возникнуть понятию «этнические чистки». Если перевести на понятный язык, это ликвидация всех находящихся в досягаемости представителей «недружественной» нации всеми доступными средствами. К таким средствам относился и расстрел всех мужчин и парней, которые в состоянии носить оружие, и массовое и организованное изнасилование боснийских девушек и женщин, чтобы потом эти мусульманки в своем обществе носили клеймо до самой смерти.
В нескольких часах от Праги
Балканские войны, главным образом их сербско-боснийскую часть, можно и сегодня прочувствовать на месте тех событий. Своей неожиданной и резкой вспышкой и остро националистическими мотивами эти войны поставили под сомнение тезисы Фрэнсиса Фукуямы (Francis Fukuyamа) о конце истории и доминировании либеральной демократии.
Вся эпоха послевоенного очень жесткого правления Иосипа Броз Тито с единственной разрешенной партией прошла под лозунгом «братства и единства» народов, живущих в Югославии. Прошло десять лет после смерти Тито, когда Слободан Милошевич счел, что ему будет выгодно поднять флаг сербского национализма.
Национализм сначала прятали под флагом югославской федерации. Тогда, меньше чем за три дня до первых выстрелов, несмотря на все заверения принимающей стороны, журналисты обратили внимание, что в то время как в Черногории гиды постоянно предлагали им выпить за югославское «братство и единство», в Белграде таких тостов уже не поднимали. Зато на улицах уже можно было слышать песни, обещающие «пойти отдать свою жизнь за Краину», то есть населенную сербами область Хорватии.
Сказано – сделано. Сначала сербы выгнали из Краины хорватов, а потом снова хорваты - сербов. Потом была осада Сараева и резня в Сребренице.
Все эти места находятся в Европе – всего в нескольких километрах от Праги, в нескольких часах езды на машине. Эти места каждый год регулярно посещали десятки тысяч чехов, отправляясь в летний отпуск на море. Спустя 20 лет большинство из них не смогут себе представить, насколько огромными массами людей могут овладеть самые худшие стороны их душ.
