Будущее Запада зависит от арабского мира

От Туниса до Дамаска, от Каира до Триполи, результаты «арабской весны» оказались противоречивыми: в первую очередь, речь идет о появлении исламистских партий. Нам нужно, чтобы Запад мог оценить открывающиеся перед ним перспективы. Ислам, как отмечает Александр Адлер (Alexandre Adler), - это не «империя в империи», а печальная, живая, изобретательная и оригинальная часть человечества, которая, пусть даже и против собственной воли, становится все более единой. Да, история начинается снова». Вот беседа с писателем, который разъясняет нам ключевые моменты геополитики.    

Le Figaro: Каким был этот знаменательный день, когда история началась сначала?

Александр Адлер: За отправную точку можно принять 17 декабря 2010 года, когда несчастный тунисец Мохаммед Буазизи поджег себя в знак протеста против жестокого обращения с ним со стороны властей его страны и скончался 4 января 2011 года. Именно с этого момента, с этой искры начался бунт, который привел к уходу президента Бена Али. Затем пришел черед площади Тахрир в Каире, а также известных нам последствий этой арабской революции: падение режима Каддафи в Ливии, гражданская война в Сирии, беспорядки в Йемене, реформы в политической организации Марокко, менее заметные, но столь же значимые движения в Иордании, Палестине, Ираке и даже Саудовской Аравии. Удар потряс целый континент (от Атлантики до Персидского залива), который имеет огромное значение не только из-за своих географических масштабов, но и с точки зрения пространственно-временных характеристик этого мира.  

Дело в том, что после революционной фазы обретения независимости он словно выпал из общего курса развития нашей планеты. Поднявшаяся в 1970-х годах демократическая волна, которая в конечном итоге привела к падению Берлинской стены и распаду Советского Союза в 1991 году и дошла вплоть до Южной Африки, никак его не затронула. Более того, арабский мир стал чем-то вроде очага сопротивления демократизации и глобализации. Если, как гласит дурацкий лозунг альтерглобалистов, «другой мир возможен», речь идет именно о нем.

Но вот общественное пространство заняло новое поколение, у которого нет ни политических лидеров, ни четкой структуры. Сначала это произошло в «мягких» диктатурах, Тунисе и Египте, а затем в Ливии и Сирии, где кровавый деспотизм значительно осложнил ситуацию. Новое поколение движется вперед в стремлении к самосознанию, которое перекрывает право на отличия. Оно хочет, чтобы государство отчитывалось за свою работу, чтобы оно подчинялось конституционному порядку, чтобы никто не мог безнаказанно красть общественное имущество, чтобы лидеры подчинялись народному голосованию, чтобы свобода информации получила широкое распространение. Тем не менее, как все мы знаем, времена года сменяют друг друга: с течением времени место весны заняла долгая зима, которая принесла с собой «Братьев-мусульман». Раньше мы и представить себе не могли, что они смогут без проблем победить на выборах в Тунисе и даже стать крупнейшей партией в Марокко (в отличие от Египта, где они существуют с 1928 года). Речь идет о братстве с немалым влиянием, намерения которого едва ли можно назвать мирными.      

- Другими словами, «арабская весна» может быть уловкой истории?

- Разумеется, здесь возникает вопрос, не является ли все это, как говорил Гегель, уловкой истории, заговором фундаменталистских сил, которые манипулируют столь дорогими нам символами, чтобы взять власть в свои руки. Но нет, нам не померещилось, мы действительно видели либеральную, отважную, активную молодежь: в Тунисе и Египте она выступила против репрессивной системы, которая постепенно распалась на части.    

В Египте образовавшуюся пустоту в политическом классе заполнили собой «Братья-мусульмане», которые опираются в этой стране на мощную социальную базу, и, значит, избавиться от них будет непросто. При этом, если вернуться к более прозаическому и ясному восприятию арабской действительности, становится очевидным, что демократическая революция не была иллюзией. В чем доказательства? В Египте, где царит политическое смятение, а военные и «Братья-мусульмане» намеревались договориться о сохранении традиций централизованного государства в ущерб выборам, ситуация осложнилась. Успех диссидента от «Братьев-мусульман» Абула Фотуха среди молодежи явно не входил в расчеты наиболее циничных военных и, тем более, - опытных лидеров исламистского движения. То есть, предвыборная борьба будет труднее, чем ожидалось. Подобная сложность отсылает нас к тому, что мы видели сами…   

- Какими будут последствия для западного мира?

- Хороший вопрос, однако начать нужно с конца: какого западного мира? Произошедшие события вновь поделили Запад на две части в борьбе на разных фронтах: первая - это Америка, которую, как всегда поддерживают британцы, а во вторую входят континентальная Европа вместе с Россией. Все прекрасно помнят знаменитую фотографию Жака Ширака, Герхарда Шредера и Владимира Путина, которые поклялись в ООН всеми силами противостоять завоеванию Ирака Джорджем Бушем. Сейчас эта картина противостояния мирной Европы и воинственной Америки изменилась с точностью до наоборот. США решили не вмешиваться в события в арабском мире, хотя это никак не связано с какой бы то ни было симпатией к «Братьям-мусульманам» (при том, что в Америке гораздо терпимее относятся к религиозным чудачествам: убежденный мормон Митт Ромни делает на это ставку в своей президентском кампании). 

Как однажды сказала мне с обезоруживающей прямотой Кондолиза Райс (Condoleeza Rice): «Американцы устали. Нужно оставить их в покое. Они больше и слышать ничего не хотят об этом регионе». Сочетание мусульманских симпатий Барака Обамы и современного изоляционизма стратегического истеблишмента способствует утверждению нынешнего решения, которое вполне совместимо со старым альянсом с Саудовской Аравией. По мнению американцев, даже если все, как один, мусульмане захотят создать исламистские государства, это - их дело. Нужно провести определенные границы, которые позволят мирно сосуществовать. Это - нечто вроде современной версии политики умиротворения 1930-х годов. Обама придерживался ее в 2009 году - во время демократической революции в Иране. Нельзя было не заметить и то, с какой неохотой американская администрация пошла на вмешательство в Ливии.  

В то же время у европейского общества нет защиты в виде абстрактной преграды Атлантического океана, и оно осознает, что его будущее отчасти решается в арабском мире: если по всему Магрибу утвердятся исламистские режимы по примеру тунисской Партии возрождения, наши пригороды заполыхают. Если «Братья-мусульмане» завтра возьмут приступом сирийское государство и объявят священную войну за освобождение угнетаемых в соседних странах (прежде всего на Кавказе) мусульман, России придется иметь дело с возобновлением конфликтов в Дагестане, Чечне и т.д. Что касается Турции, мусульманской страны, которая теснее всех остальных связана с Германией, происходящие там изменения занимают умы немецких политиков, что бы ни говорила Ангела Меркель. Таким образом, континентальная Европа, которая с ужасом бежала от американского вмешательства в Ираке, не может измерять усиление политического исламизма с точки зрения прибыли и убытков. Разумеется, о подготовке нового крестового похода не может быть и речи, однако, нам нужно приступить к решительным действиям и подойти к сложностям обществ мусульманских государств с более трезвым взглядом, чем это делают американцы. 

- Что конкретно может сделать Запад?

- Во-первых, ничего, что может навредить - старый рецепт Гиппократа. На самом деле мы можем только попытаться укрепить достижения революции для того, чтобы демократическая система, которая сработала в Тунисе и Марокко и должна соблюдаться в Египте, обеспечила процесс чередования. Разумеется, ни в чем нельзя быть уверенными. Хотя некоторые «братья-мусульмане» продемонстрировали способность к некоторым переменам, как мы видели на примере Абула Фотуха в Египте, эволюция исламистских движений вряд ли пойдет от них самих в позитивном направлении. Если исламская Партия справедливости и развития Турции пошла по пути демократии и даже европеизации, это в первую очередь объясняется тем, что иного турецкое общество просто не потерпело бы. Точно также, если завтра Партия возрождения откажется от части своей программы, это будет вызвано тем, что женщины и молодежь устраивают бурные протесты каждый раз, как на первый план выходят не устраивающие их постановления. Лучший способ помочь этим странам - это действовать через инструменты гражданского общества, ограничив исламизм и вынудив его развиваться, как в прошлом демократические методы во времена холодной войны привели к изменению коммунистических партий во Франции и Италии.   

- Будут ли для этого задействованы интернет и прочие СМИ?

- Интернет и СМИ поднимают серьезный вопрос, как это можно оценить на примере захвата «Аль-Джазиры» египетскими исламистами шейха Кардави и присутствия убежденных исламистов в ближайшем окружении эмира Катара. В этой информационной войне исламистам удалось вырваться вперед. Сейчас нельзя устраивать нечто вроде холодной войны, поэтому мы должны оказать финансовую и техническую помощь всем тем, кто будет пытаться установить информационный плюрализм. В любом движении есть свои радикалы и умеренные. Определенное количество людей, которые хотели через исламизм выразить свое неприятие режима, могут двинуться в сторону примирения с демократическими ценностями. Они пойдут по этому пути тем охотнее, чем яснее увидят альтернативу перед собой. Именно об этом необходимо задуматься нам, европейцам. Другими словами, нельзя вооружать Башара Асада, как это делает Путин, но не следует и осыпать исламистов лепестками роз, как склонны поступать наивные идеологи во Франции и Германии.     

- Почему Россия поддерживает сирийское правительство?

По трем причинам, две из которых - плохие, а одна - относительно хорошая. Первая касается рефлекторного отношения Владимира Путина к союзной стране, которой Россия поставляет большую часть ее военного арсенала. Кроме того, российская военно-морская база в Тартусе на сирийской территории, хоть и не играет серьезной роли со стратегической точки зрения, однако имеет немалую символическую значимость. Сирия до сих пор остается одним из тех немногих уголков на планете, где развевается, я бы сказал, даже не российский, а советский флаг. То есть для Путина и речи не может быть о том, чтобы позволить вытеснить себя с этой территории. Со многих точек зрения такое ожесточение теряющей престиж страны напоминает историю с Суэцким каналом в 1956 году, когда Франция и Англия, которых выставили из арабского мира, не смогли придумать ничего лучше утопической и опасной экспедиции по свержению Насера с прекрасно известным нам результатом.  

Вторая причина поддержки Путиным Сирии заключается в том, что он по-прежнему надеется создать нечто вроде противовеса Америке по всему миру: на Ближнем Востоке эту роль для него играют Иран и Сирия. Так, например, этот альянс с Ираном подталкивает Россию к тому, чтобы субсидировать Башара Асада через армянских друзей и оказывать ему военную поддержку. Этот альянс не только противоречит долгосрочным интересам, но и подкрепляется среди россиян безысходной имперской ностальгией.    

Теперь давайте поговорим о третьей, относительно хорошей причине: я полностью согласен с российским анализом, из которого следует, что Сирия - это пример так называемой безвыигрышной игры, то есть игры, в которой попросту не может быть победителя. Несмотря на целый ряд осложнений, в Ливии нам все же удалось прийти к оптимальному решению, так как все население стремилось к свержению Каддафи, а вмешательство запада несколько оттеснило в сторону «Братьев-мусульман». В Сирии же ничего подобного не происходит: алавиты, христиане и прочие меньшинства, в том числе и друзы, не скрывают своего враждебного отношения к революции, которую возглавляют сирийские и египетские «Братья-мусульмане». Не стоит питать иллюзий: победа революционного лагеря будет означать триумф ортодоксального суннизма, который незамедлительно приведет к репрессиям против меньшинств. Стратегия Башара Асада в этой связи отличается предельным цинизмом: тот факт, что не испытывающий симпатии к сирийцам ливанский патриарх маронитской церкви все же выступил за сохранение власти семьи Асадов, которая была палачом ливанского народа и христианства, безусловно, имеет очень веские причины.  

Позиция алавитов становится все радикальнее. Некоторые в Сирии поговаривают о разделе страны, а начало этнических чисток напоминает нам о сербской стратегии в Боснии и Хорватии. Короче говоря, ситуация, возможно, движется к распаду страны. Все это - своего рода божественная кара, потому что сирийцы не без успеха продолжили применять эту политику в Ливане. А сейчас они сами стали новым Ливаном. Все это - расплата за накопившиеся ошибки «Баас», фашисткой партии, которая представила себя как единственную силу, способную объединить глубоко плюралистический арабский мир. Результаты оказались плачевными: сегодня в Ираке и Сирии власть большинства опирается на насилие против меньшинства. Таковы итоги безумств и заблуждений «Баас». Всем нам нужно осознать, что мы имеем дело с чрезвычайно сложной ситуацией, которую можно решить лишь комплексными мерами, а не с помощью отрывочных осуждений с той или иной стороны, которые неспособны никуда нас привести.    

- Почему альянс Ирана и России отрицательно отражается на обеих странах?

- Прежде всего, включив Иран в свой антиамериканский план по тактическим соображениям, Россия открыла второе дыхание самым архаичным, реакционным и антидемократическим силам, которые держат страну в изоляции. У скрытой помощи России Ирану нет никаких позитивных моментов, а все те деятели, которые некогда симпатизировали Москве, - такие, как Хатами или Хосейн Мусави, сделали выбор в пользу зеленой революции и не желают иметь ничего общего с этим сближением.

Последствия для России - еще хуже. Ее смехотворные антизападные маневры, которые являются продолжением старых КГБшных традиций, лишь тормозят процесс ее европеизации, хотя ее солидарность должна быть направлена прежде всего на европейцев (при этом и европейцы должны понять, что им самим выгодно упрочить солидарность с Россией). Не согласный с Медведевым Путин совершил глупость, когда заявил, что Запад стал организатором протестных акций и демонстраций, которые изменили образ выборов президента России. Таким образом, если российская политика ошибочна, нам нужно предложить Москве другую, получше.   

Хотя это не может изменить того факта, что Владимир Путин в третий раз снова оказался у власти на шестилетний президентский срок…

Если отталкиваться от того, что раньше он был либеральным кандидатом по сравнению с Евгением Примаковым, его становление пошло в неверном направлении. Вопрос о том, может он измениться или нет, остается открытым. Власть больше не сосредоточена исключительно в его руках: непростые и в чем-то даже плачевные условия его переизбрания поколебали его отношение, особенно - в том, что касается неприятия Запада и упомянутой выше стратегии.