Проклятие национального самоопределения Китая

Пока руководство Китая готовится к переходу власти к пятому поколению правителей, его сосредоточенность на национальном самоопределении и ключевых интересах является тревожным знаком для его связей с США.

Проблемы в американо-китайских отношениях всегда были слишком серьезными, чтобы можно было ожидать укрепления двусторонних связей во время визита зампредседателя Китая Си Цзиньпина в США в феврале. И, хотя этот визит был призван послужить конструктивной цели подготовки к двустороннему диалогу после перехода власти в Китае, сейчас нет практически никаких признаков того, что стороны близки к решению множества проблем, усложняющих двусторонние отношения.

Американцы беспокоятся по поводу того широкого направления, в котором, очевидно, движется Китай, и у официальных лиц в США, вероятнее всего, имелось три ключевых вопроса к прибывающему Си. Во-первых, станет ли переход власти от одного поколения китайского руководства к другому полноценной возможностью продолжить реализацию общих интересов, которая была приостановлена в период правления администрации Обамы? Во-вторых, сможет ли Си пролить свет на то, что регулярно называют «ключевыми интересами»? И в-третьих, готов ли Китай к конструктивному диалогу по поводу наиболее актуальных вопросов, которые угрожают вылиться в серьезные проблемы?

К сожалению, публичные заявления Си вряд ли могут внушить оптимизм в этих вопросах. Безусловно, в нынешние деликатные времена борьбы за то, кто будет допущен в ряды нового китайского руководства, Си необходимо действовать осторожно. Однако, возможно, стоит сказать, что мы гораздо больше узнали о смене руководства в Китае из дела Ван Лицзюня, чем из немногословных высказываний Си. Тот факт, что борец с преступностью, вице-мэр Чунцина провел ночь в американском посольстве в Чэнду, пока службы безопасности, представляющие соперничающих руководителей, боролись за право вести наблюдение за его «лечением в отпуске», является свидетельством того, насколько высоки ставки в этой игре. Если бы подъем председателя горкома партии Чунцина Бо Силая до Постоянного комитета не состоялся, это могло бы нарушить баланс между двумя соперничающими фракциями «князьков» и ветеранов Коммунистической молодежной лиги.

Учитывая эпизодические призывы премьера Вэня Цзябао к политическим реформам на фоне жесткого, как никогда прежде, подавления народного недовольства, эта борьба, вероятно, распространится на сторонников противоборствующих моделей внутреннего развития.

Тем временем, на фоне визита Си многие эксперты как в США, так и в Китае наблюдали за еще одним разделением – за борьбой между радикальной фракцией, которая, очевидно, имела контроль над внешней политикой в середине 2009 года, и фракцией «выжидания», которая до определенной степени укрепила свои позиции с декабря 2010 года. Пока неясно, чем кончится эта борьба, однако китайские публикации обнаруживают раскол в вопросе национального самоопределения.

Такие разногласия подчеркивают те сложности, которые могут возникнуть в связи с переходом власти. В эру Хрущева, а также в эпоху «нового мышления» Михаила Горбачева аналитики говорили о «детях XX Съезда Партии» как о наиболее многообещающем шансе положить конец холодной войне. Подобным же образом, начиная с 1980-х годов, когда китайская молодежь в огромных количествах отправлялась за рубеж за образованием  и получала доступ к плодам «информационной революции» в интернете, появилась надежда на то, что это поколение сможет сократить разрыв между Китаем и США. Однако теперь, когда пятое поколение правителей уже готово прийти к власти – как это случилось с советским руководством до Горбачева – небольшая группа, активно выбирающая своих представителей, намеревается исключить всех, кто потенциально может питать слабость к Западу, и всех реформаторов-диссидентов. Возможно, даже сыну наследника Коммунистической партии не будет оказано доверие, поскольку в состав Постоянного комитета Политбюро стараются включить только проверенных людей, чей постепенный подъем по лестнице руководства происходил под пристальным наблюдением. Суть в том, что Си не мог себе позволить вступать в пытливые беседы, которые вел Горбачев, поджидая своего часа, кроме того Си будет находиться не в том положении, чтобы смело руководить страной.

Один из вопросов, который особенно интересует американских политиков, это «ключевые интересы» Китая – этот термин стал кодовым обозначением для ряда вопросов, касающихся национального самоопределения, начиная с суверенитета и территориальной целостности и заканчивая безопасностью режима и настойчивым требованием невмешательства во внутренние дела страны. Вокруг этого термина возникает множество споров, поскольку он также употребляется в отношении спорных границ и островов, включая острова в Южно-Китайском море. В связи с этим с 2011 года основное внимание стали уделять «культурной безопасности» и нисходящему контролю над телевидением, печатной прессой и интернетом – все они принадлежат к категории приоритетов национальной идентификации, которые, несомненно, оказывают влияние на международные отношения. Чем шире будет список «ключевых интересов», тем более трудная задача встанет перед пятым поколением китайских правителей. Каждый раз, когда будет использоваться ярлык самоопределения, это будет ограничивать будущую дипломатическую гибкость под прикрытием прагматизма и требований национальной идентификации.

Конечно, учитывая то, что баланс сил в Восточной Азии в последние несколько лет коренным образом меняется, вполне понятно, что национальное самоопределение Китая также переживает сдвиги. После 4 июня 1989 года дискуссии по поводу социалистической идентификации в основном прекратились, однако теперь вновь появляется идеологическая смесь, в которой социализм занимает почетное место и которая характеризуется отделением от капитализма и акцентом на антиимпериализме в самом широком смысле, включая вмешательство в культуру. Даже если бы лидерам пятого поколения пришлось бы поставить под сомнение эту сторону национального самоопределения, они бы столкнулись с отрицательной реакцией по-новому смелой и уверенной нации.

Все это служит интересам тех, кто добивался китаецентрической ориентации, которая связывала бы внешнюю политику с идеологией и культурной безопасностью. Хотя внешняя политика в 2011 году была более осторожной, чем в 2010, значение культурной безопасности возросло. Это увеличивает влияние Лю Юньшаня, заведующего Отделом пропаганды и члена Политбюро, который, вероятно, станет преемником Ли Чанчуня в Постоянном комитете Политбюро. В недавнем времени Лю выступил на семинаре по окончании Шестого пленарного заседания ЦК в октябре 2011 года, заявив, что опубликованная книга о культуре, в которую вошли взгляды Мао Цзэдуна, Дэн Сяопина, Цзян Цзэминя и Ху Цзиньтао, представляет собой «авторитетные учебные материалы по культурной теории Партии».

Корейский ядерный кризис стал наглядным примером того, как это влияет на внешнюю политику, и этот вопрос все чаще рассматривается скорее с точки зрения «смены режима» и «антикоммунизма», чем с точки зрения легитимных опасений относительно безопасности со стороны США и других государств.

События последних недель продемонстрировали, что конфронтация нарастает не только на Корейском полуострове: есть еще иранская программа, которая, возможно, имеет своей целью создание ядерного оружия. Интенсивность дипломатических переговоров относительно этих двух опасностей нарастает, и позиция Китая здесь имеет ключевое значение. Учитывая усиление борьбы в процессе перехода власти, нынешний Постоянный комитет Политбюро скорее предпочтет искать способы обуздать эти опасности, чем столкнуться с вероятностью войны в 2012 году. Определенно, сотрудничество после атаки Северной Кореи на остров Ёнпхендо в ноябре 2010 года, после которой прозвучало совместное заявление руководителей двух стран во время визита Ху Цзиньтао в Вашингтон в январе 2011 года, доказало, что минимальный консенсус может быть достигнут. Это может произойти еще раз. Однако независимо от этого, трудно поверить, что США и другие страны могут ожидать какого-либо серьезного пересмотра решительных настроений в вопросах национальной идентификации до того, как следующее поколение правителей сможет консолидировать власть.

В 2002 году Си заслужил покровительство Цзян Цзэминя, когда его выбрали руководителем его поколения. Однако он также сталкивается с вероятностью того, что другие фавориты Цзяна будут более настойчиво продвигать политику национального самоопределения, которая ограничивает его возможности в сфере прагматической дипломатии. Трудно понять, согласен ли Си с ними или у него есть свой взгляд. Суть в том, что именно внутренняя политика и углубляющийся конфликт вокруг Бо Силая больше влияют на перспективы в американо-китайских отношениях, чем личные убеждения Си.

На протяжении первого десятилетия реформ Дэн Сяопина существовала неясность относительно будущего руководства Китая. Ху Яобан и Чжао Цзыян были примерами истинной открытости внешнему миру, однако их влияние было ограничено старой гвардией из «второго поколения», которое не стало потворствовать длительным политическим реформам и не отреклось от того, что они считали ядром коммунистической идеологии.

После демонстраций на площади Тяньаньмынь и перестройки Советского Союза Горбачевым в Китае была создана структура коллективного руководства с целью не дать отдельным реформаторам занять ответственные посты. Однако при так называемом четвертом поколении эта система продемонстрировала, что она легко может дойти до экстремизма во внутренних и внешних делах под прикрытием более самонадеянной политики национального самоопределения. Если отвлечься от всех тех неожиданных выборов, которые будут сделаны в предстоящем году, культурная безопасность, вероятнее всего, останется неприступным наследием, завещанным пятому поколению китайских лидеров.

Гилберт Розман (Gilbert Rozman) - профессор социологии в Принстонском университете. Его недавно опубликованные книги включают: «Стратегические взгляды Китая на Азию и руководство США» (Chinese Strategic Thought toward Asia, U.S. Leadership), «История и двусторонние отношения в Северо-восточной Азии» (History and Bilateral Relations in Northeast Asia) и «Национальные особенности государств восточной Азии: сходства и различия» (East Asian National Identities: Commonalities and Differences).