— Вы пришли к власти на волне революции Достоинства зимой 2013-2014. Но почти полтора года спустя кажется, что украинцы все еще ждут реформ, за которые боролись.
— Стран, где бы правительство или президент успешно проводили реформы в контексте войны и повышения расходов на оборону, не существует. Но во время войны мы сократили дефицит бюджета, мы работаем над децентрализацией страны, строим правовое государство и проводим очень сложную судебную реформу, боремся с бюрократией и олигархией. Эти реформы крайне болезненны. Мы ставим на карту нашу репутацию для того, чтобы изменить страну.
— Сегодня ВВП Украины ниже, чем после распада СССР, в 1990-м году. Какое будущее вы можете предложить украинскому народу?
— Я не думаю, что здесь многие испытывают настоящую ностальгию по СССР. Результаты последних президентских и парламентских выборов это наглядно продемонстрировали. Но вы правы: наш ВВП снизился. Этому есть очень простое объяснение: 25% промышленности находится на оккупированной территории. Предприятия, приносившие 10% доходов от промышленности, были физически уничтожены войной или демонтированы, а их оборудование отправлено на территорию страны-агрессора, в Россию.
В то же время, параллельно с агрессией на востоке моей страны (и в дополнение к аннексии Крыма) россияне закрывают от нас свои рынки. Россия начала масштабную торговую войну против Украины. Сейчас мы активно ищем рынки для замены. Но это, наверное, худшее из испытаний для Украины, которому мы подвергаемся со стороны агрессора.
— Продолжающиеся на востоке Украины военные действия являются настоящим препятствием для экономического развития и проведения реформ. Почему просто не уступить этот регион тем, кто этого хочет?
— Это территория Украины. Там проживают четыре миллиона украинских граждан. Они страдают от вторжения российских войск, напавших на мою страну. Мы, украинцы, не испытываем проблем с тем, чтобы найти компромисс внутри страны. Только российская пропаганда пытается представить это как внутренний украинский конфликт. Это не так. Это настоящая агрессия против моей страны. Пока мы с вами разговариваем, девять тысяч российских солдат, оснащенных новейшим вооружением, оккупировали мою территорию. И более 60 тысяч российских солдат оккупировали Крым. Это грубое нарушение международного права. Нельзя отдавать ни пяди украинской земли.
— Новый закон о децентрализации расширяет полномочия местных властей, в частности, на территориях, подконтрольных сепаратистам. Несмотря на это, вы продолжаете называть их «террористами». Можете ли вы вести диалог и работать вместе с ними?
— Если эти люди не убивали украинцев, то они получат амнистию после проведения выборов. Таких я называю не «террористами», а просто «преступниками». Если они участвовали в убийствах, то должны нести за это ответственность. В противном случае, все очень просто: мы организуем выборы и примем закон об амнистии.
— Вы говорите, что украинцы сражаются за безопасность всего европейского континента. Чего вы ждете от ваших западных партнеров в этой борьбе?
— Во-первых, мы нуждаемся в европейской солидарности. У нас она уже есть. Во-вторых, нам необходимо трансатлантическое единство. Произошло грубое нарушение международного права, это угроза для безопасности во всем мире. В-третьих, мы нуждаемся в финансовой поддержке для проведения реформ. Главная проблема украинцев заключается в том, что они испытывают отвращение при мысли о жизни в этой советской империи, они считают себя европейской нацией. И они хотят проведения реформ любой ценой. В-четвертых, необходим механизм для того, чтобы мотивировать агрессора выполнять свои обязательства. Это санкции. Они приняты не для того, чтобы кого-то наказывать, а для того, чтобы мотивировать агрессора выполнить свои обязательства и отвести войска. Наконец, необходима эффективная координация выполнения минских договоренностей.
— Достаточно ли участия России и наблюдательной миссии ОБСЕ для обеспечения выполнения минских соглашений?
— В том, что касается деэскалации, немедленного прекращения огня и вывода войск, ни Россия, ни террористы, которых она поддерживает, не делают ничего. В связи с этим нам необходим миротворческий контингент. Мониторинговая миссия ОБСЕ для нас жизненно необходима. Однако ее не достаточно. 1 августа исполнилось сорок лет со дня подписания Хельсинских соглашений и создания ОБСЕ. Этот механизм создавался в качестве цивилизованного европейского метода для обеспечения безопасности и стабильности на континенте. В тот же день МИД России опубликовал коммюнике по поводу 40-летия со дня создания ОБСЕ, заявив, что аннексия Крыма законна. Они видят ситуацию таким образом. А мы, весь остальной мир, проголосовали во время Совета Безопасности ООН за создание международного трибунала для расследования крушения MH17. Тогда как Россия, полностью изолированная, использовала свое право вето для того, чтобы этому помешать. Это вето и есть признание российской ответственности в этом теракте.
— Вы много говорите о российской агрессии, но в самой Украине добровольческие батальоны стали настоящим противовесом центральной власти. В начале июля на Западе Украины ультра-националистическая партия «Правый сектор» оказалась в центре войны бандитских группировок. Как не допустить того, чтобы эти группы создали своего рода государство в государстве?
— В течение этого года мы смогли создать одну из самых сильных армий в Европе. Большинство добровольцев были приняты в ряды Национальной гвардии и теперь эффективно защищают безопасность страны. К сожалению, некоторые преступники под прикрытием известной волонтерской организации совершают преступления, но они являются преступниками и у них нет никакого политического образования. Реакция государства должна быть соответствующей. С ними нужно обращаться как с преступниками.
— Глава «Правого сектора» Дмитрий Ярош стал на защиту тех, кого вы называете преступниками. Он тоже преступник?
— У нас абсолютно разные позиции. У нас есть такая радикальная политическая партия. К счастью или к несчастью, это признак демократии. Но когда такие политические партии претендуют на то, чтобы иметь вооруженные отряды, это незаконно. С этими людьми обращаются как с незаконно вооруженными формированиями.
— Эта ситуация показала, что вы не контролируете свои границы, что существует контрабанда. Вы еще верите в то, что Украина может добиться отмены шенгенских виз, чтобы украинские граждане смогли свободно ездить в страны ЕС?
— Мы подтверждаем то, что у нас мир и стабильность. Реакция украинских властей была быстрой и эффективной. Проблема заключается не в том, что контрабанда существует, а в том, когда государство с ней не борется. Это не особенность Украины. К сожалению, это проблема любой страны, и только сотрудничая, мы сможем найти быстрое решение. Эти события, которые завершились в течение нескольких дней, не сказались на перспективе Украины получить безвизовый режим.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Стран, где бы правительство или президент успешно проводили реформы в контексте войны и повышения расходов на оборону, не существует. Но во время войны мы сократили дефицит бюджета, мы работаем над децентрализацией страны, строим правовое государство, боремся с бюрократией и олигархией. Эти реформы крайне болезненны. Мы ставим на карту нашу репутацию для того, чтобы изменить страну.
