Пока The Economist проводил расследование деятельности скрытного нефтяного трейдера Gunvor и ожидается официальное возвращение Путина на пост президента, для СМИ, освещающих Россию, выдалась довольно насыщенная неделя. На случай, если кто-то вдруг вообразил, что за последние несколько месяцев Северный Кавказ волшебным образом стал стабильным, привожу свидетельство того, что он все еще остается чрезвычайно опасным местом:
«Как сообщили официальные источники, в четверг поздно вечером, не менее 13 человек погибли и около 100 были ранены в результате двойного теракта на посту ДПС в беспокойном районе северного Кавказа. Это событие стало суровым напоминанием о множестве проблем, возникающих перед Владимиром Путиным в регионе в преддверии его инаугурации, которая состоится на следующей неделе…
Теракт в четверг стал самым кровавым за последнее время. Как сообщил Следственный комитет РФ, первый взрыв произошел примерно в 10:10 вечера на посту ДПС на трассе Махачкала-Астрахань на выезде из столицы Дагестана, Махачкалы. Спустя 10 минут на место происшествия прибыли полицейские и сотрудники службы спасения, чтобы оказать помощь жертвам теракта. В этот момент было приведено в действие второе взрывное устройство, в результате чего погибли и получили ранения множество людей».
С одной стороны, я не склонен утверждать – как и многие другие – что сейчас ситуация на Северном Кавказе «хуже, чем когда-либо». Вспомните, что в 1990-е годы россияне воевали в Чечне и проиграли эту войну.* У них не просто были проблемы с «сохранением мира», они не просто оказались неспособными справиться со сложной задачей и пресечь деятельность боевиков - они потерпели поражение непосредственно в бою. Американцам довольно сложно представить подобную ситуацию, но все выглядело примерно так же, как если бы в 2004 году в Фаллудже американским морпехам пришлось бы бежать с поджатыми хвостами из-за абсолютной неспособности справиться с боевиками. В 1990-е годы Россия потерпела неудачу вовсе не в политическом эндшпиле – в военном смысле она оказались неспособной до него добраться.
С другой стороны, то, что сложившаяся ситуация «лишь немногим лучше полной катастрофы», вряд ли достойно похвалы. На Северном Кавказе царит полнейший беспорядок, и я действительно не понимаю, какие реальные долгосрочные варианты решения проблемы Кремль имеет в своем арсенале, учитывая то, что он собирается сохранить регион в составе Российской Федерации. Возможно, Мэтт Иглесиас (Matt Yglesias) прав, предположив – правда в совершенно ином контексте, что нам необязательно всегда рассматривать долгосрочную перспективу и ориентация на обеспечение краткосрочных потребностей - это практика, которую зачастую недооценивают. На деле кажется вполне очевидным то, что предпочтительная стратегия Кремля (если ее вообще можно назвать стратегией) заключается в том, чтобы продолжать пинать бочку по дороге и при этом надеяться, что ситуация разрешится сама собой. Полагаю, это лучше, чем вообще ничего не делать, однако медленное отделение этого региона от России все равно остается отделением.
Теракт на посту ДПС стал отличной иллюстрацией того, что Путин вовсе не является всемогущей и всеведущей злой силой – как его иногда характеризуют силовики – и его контроль над делами в стране весьма неравномерный (очень жесткий в одних регионах, ослабевающий – в других). Существует вполне понятное желание рассматривать все то, что случается в России, через призму влияния Кремля, однако значительная часть того, что происходит на региональном уровне, не поддается непосредственному контролю со стороны Москвы.**
В заключении хочу заметить, что, хотя я и не считаю возможным утверждать, что Москва сейчас «выигрывает» на Северном Кавказе, нам все равно не стоит внутренне злорадствовать. Люди, которые сражаются с Кремлем в Чечне, Дагестане и Ингушетии, представляют собой совершенно жуткое собрание исламистских головорезов, принимавших участие в самых безнравственных и ужасающих террористических актах, которые только можно себе представить. Если они одержат победу – и, как мне кажется, перевес сейчас на их стороне – регион еще больше станет похожим на экономическую и культурную пустыню.
* Я также хотел бы отметить, что в 1990-е годы многие регионы игнорировали те статьи конституции РФ, которые казались им неприемлемыми и неудобными. То, что некоторые законы в регионах противоречат конституции, довольно печально и опасно, однако для России в этом нет ничего нового, и такая практика была гораздо более распространена до прихода Путина к власти.
** Неспособность центра эффективно управлять периферией оставалась одной из основных проблем, которые постоянно возникали на протяжении всей российской истории.
