В 1934 году Иван Носов появился на фотографии в «Правде». Он восхищенно смотрел на своего друга Иосифа Сталина, выступавшего на XVII съезде партии.
В 1937 году Сталин написал «за» на списке, осуждавшем Носова на смерть.
Носов входит в список из 44 500 человек, которые фигурируют на диске «Сталинские расстрельные списки», выпущенном в прошлом месяце правозащитной организацией «Мемориал». Дополнением к диску стал вышедший на польском и французском языках «Большой террор» - альбом с фотографиями арестованных из архивов «Мемориала» и Государственного архива Российской Федерации.
Новость о выходе этих материалов заслонила собой обыски, проведенные на прошлой неделе российской прокуратурой в офисе «Мемориала» в рамках наступления на НКО. Это наступление задело также Human Rights Watch, Московскую хельсинкскую группу и сотни других структур.
«Нам постоянно звонят журналисты [из-за обысков], - заявил в прошлый вторник глава «Мемориала Арсений Рогинский в московском офисе организации через несколько часов после очередного обыска. – Но лишь четыре с половиной написали о диске».
За время сталинских чисток 1937 и 1938 годов были расстреляны примерно 720 000 человек. Многих из них судили и сразу же приговаривали к расстрелу «тройки» (закрытые военные трибуналы) или другие структуры, управлявшиеся тайной полицией. Но приговоры примерно 44 000 осужденных одобряли лично Сталин и его ближайшее окружение.
Инициалы Сталина, выведенные ярко-красной ручкой, присутствуют на 357 списках.
«Для любого нормального человека это должно несомненно доказывать, что Сталин знал», - заявил руководитель проекта Ян Рачинский.
«Сталинские расстрельные списки» - это обновленная версия сборника материалов, впервые выпущенного «Мемориалом» совместно с Архивом президента в 2002 году. Новый диск содержит исправления, дополнения и 4000 отсканированных документов из дел, которые сейчас находятся в Российском государственном архиве социально-политической истории (РГАСПИ). Большинство из них датированы периодом с 27 февраля 1937 года по 29 сентября 1938 года – то есть временем, когда чистки были в самом разгаре.
Списки готовились местными отделениями НКВД, затем отсылались в Москву и рассматривались НКВД, генеральным прокурором Андреем Вышинским и Военной коллегией Верховного суда. Каждое дело должно было содержать свидетельские показания, биографию и прочие материалы (впрочем, по мере нарастания террора на подобные бюрократические формальности перестали обращать внимание).
В списки включались бывшие белогвардейцы и прочие противники большевиков, а также деятели культуры, технические специалисты и высокопоставленные военные. Тем не менее, под сталинскую ручку попадали и простые рабочие. Скажем, расстрелянный в 1937 году Алексей Желтиков был механиком в метро.
Лицо Желтикова появляется и на страницах альбома «La Grande Terreur», собранного польским фотографом и историком Томашем Кизны (Tomasz Kizny). Выражения лиц арестованных на фотографиях сильно отличаются друг от друга. Колхозный плотник Иван Чалиев поднял голову и презрительно улыбается. В широко раскрытых глазах бывшего главы охраны Кремля Василия Васильева читается страх.
«Они похожи на актеров на сцене», - говорит, листая альбом, главный библиотекарь «Мемориала» Борис Беленкин.
Чаще всего на списках - подпись Сталина, который всегда расписывался первым. За ним обычно следовали его ближайший союзник Вячеслав Молотов, Лазарь Каганович, Андрей Андреев, Климент Ворошилов и Андрей Жданов. Временами встречаются также подписи Анастаса Микояна и Станислава Косиора, которого самого расстреляют в 1939 году.
Иногда на списках можно увидеть комментарии. «Одобряю!» - написал Каганович на списке из Баку. Изредка Сталин подчеркивал, вычеркивал или комментировал имена людей, которых он знал лично.
«Это не было проявлением милосердия, - говорит Рачинский. – У него просто были на них другие планы».
Он написал «подождать пока» рядом с именем Авеля Енукидзе – грузинского старого большевика. Енукидзе просто появился в другом списке и был расстрелян позднее в том же году. В ряде случаев Сталин указывал заменить приговор на 10 или 25 лет в Гулаге.
После подписания списка приговор обычно исполнялся в течение 24 часов.
Марату Носову было девять лет, когда ночью за его отцом приехала машина. Иван Носов познакомился со Сталиным в Крыму, где он был первым секретарем обкома. Позднее он стал членом ЦК.
В Москве семья Носовых поселилась в престижном «Доме на набережной». На фотографии 1935 года Носов сидит рядом с группой вождей – Сталиным, Молотовым, Лаврентием Берией и Сергеем Кировым.
Но однажды в 1937 году Носова раскритиковал Каганович. Вскоре после этого Сталин вызвал Носова к себе и говорил с ним до утра. Его испуганная жена написала Сталину письмо с просьбой его пощадить.
Через три дня агенты пришли к ним домой и сказали, что Носова вызывают в Кремль.
«Я потерял семью, потому что Сталин подписал клочок бумаги», - говорит Марат Носов, которому сейчас 84 года.
Ивана Носова обвинили во «вредительстве», расстреляли и похоронили в общей могиле в Донском монастыре. Вскоре после этого его жену приговорили к восьми годам лагерей и десяти годам ссылки. Их сына отправили в детский дом.
Марат впервые увидел дело своего отца в 1955 году благодаря знакомому, работавшему в архивах КГБ. «Он был моим отцом, - говорит он. – Я просто обязан был узнать, что с ним произошло».
В деле Марат увидел несколько документов, которые его отец подписал под пытками. На каждом следующем его подпись становилась все неразборчивее. Он узнал, что имя Ивана Носова было очищено по приказу Сталина в 1939 году - после того, как Берия сменил Ежова на посту главы НКВД. (Официально Носова реабилитировали в 1955 году). Однако пока Марат не связался с «Мемориалом», он не знал, что Сталин лично одобрил расстрел его отца.
По словам Рачинского, особенно трудно было установить даты смерти жертв. Государство часто предоставляло ложные сведения. Так многие думали, что инженер Афанасий Фирсов, создатель танков БТ-5 и БТ-7 (прототипов прославившегося на фронтах Второй мировой Т-34), умер в заключении во время войны, однако списки показывают, что его расстреляли в 1937 году.
После того, как террор пошел на спад, списки все равно продолжали составляться до самой смерти Сталина. Их существование было официально подтверждено Хрущевым в феврале 1956 года в его «секретной речи».
Рачинский говорит, что «Мемориалу» предстоит еще немало работы по поиску информации о жертвах и о том, как списки составлялись на местном уровне.
Пока государство усиливает давление на организацию, она без лишнего шума продолжает свои исследования.
«Сейчас царит полная неразбериха», - заметил Рачинский, идя по коридору.
