Часто приходится слышать и читать, мол, с одной стороны, у нас работают несколько гей-организаций, да еще и работают так, что прям земля дрожит. С другой же стороны, блин, все так плохо, что прямо капец и нужно валить из страны.
С одной стороны мы, дескать, боремся за европейские ценности, с другой — боремся лишь по инициативе отдельных политиков и общественных организаций. Спланированная спонтанная борьба. Вроде бы, и на Майдане стояли, и, вроде бы, в АТО вместе воевали, а ценностей и внутренней энергии к изменениям нет ни в обществе, ни во власти.
В этом месяце в Украине состоятся местные выборы. Интересно при рассмотрении нашего вопроса относительно ЛГБТ вспомнить, что в постсоветских Польше, Чехии, западноевропейских Германии, Франции, заокеанской Мексике и экзотичной по меркам свободы Северной Европе мэрами и местными депутатами становились открытые геи и/или лесбиянки. Что уж говорить о трансгендерных депутатах национальных парламентов — Анна Гродска стала депутатом польского Сейма, Владимир Луксурия — итальянского парламента, и даже на Кубе несколько лет назад Адела Фернандес была избрана в национальную ассамблею.
Вот это — открытость, свобода, политическая активность ЛГБТ и зрелость общества. Даже на коммунистической Кубе.
В демократической на первый взгляд Украине все наоборот. Мы все удивляемся, ругаем, раздражаемся и обсуждаем прожекты других вместо создания своих. Гораздо проще копировать историю США или Европы, чем создавать свою собственную.
Конечно, ничего не делать и публично бороться за вещи, которые, по сути, никого не интересуют и не волнуют, намного более важно, чем делать что-то действительно великое и эпохальное. Играть в песочнице, мечтая изменить мир, намного проще, чем пытаться это сделать взаправду.
Украинские «потемкинские деревни» ЛГБТ
Кстати, о копировании. Во время Прайда в Киеве этим летом часто вспоминалась личность Харви Милка. Напомню, что господин Милк был первым открытым геем, избранным на государственный пост в США в 1978 году. Что характерно, это стало возможным лишь через восемь лет после Стоунволльских бунтов, что показывает постепенную общественную заинтересованность в вопросах защиты прав ЛГБТ.
Благодаря Харви Милку в городском совете Сан-Франциско был принят закон города, которые защищает права представителей сексуальных меньшинств, а также была сорвана попытка утвердить дискриминационную поправку в закон штата Калифорния. За свою правозащитную деятельность господин Милк и мэр Сан-Франциско, поддерживающий его, были убиты в этом же 1978 году.
А теперь, внимание, нескромный вопрос: сколько украинских и российских гей-активистов, нет, не обычных парней, а именно тех, которые дают интервью, возглавляют организации и осваивают грантовые деньги, было убито с 1991 года, когда распался СССР? Ответ — ноль.
Знаете, почему так? Да потому, что вся деятельность этих гей-активистов и их организаций не несет никакой угрозы ни общественному устройству, ни государству, ни морально-этическим ценностям хотя бы какой-то части населения, ни вносит что-либо новое в политическую и повседневную жизнь украинцев.
Да, все предельно просто — ни одна гей-организация страны не является реальным представителем интересов и чаяний хотя бы тысячи людей. Она может хотеть и претендовать на это, но, как водится в Украине, зачастую общественные организации (и ЛГБТ — не исключение) — это «потемкинские деревни», созданные для удовлетворения чьих-то собственных, отнюдь не общественных интересов.
Проще говоря, если в нашем консервативном обществе нет никакой реакции на идеи и предложения ЛГБТ-активистов, стало быть, эти самые идеи и прожекты не выходят дальше офисов и узких кругов определенной социальной группы. Собственно, это по сути называется имитацией бурной деятельности.
Из соцсетей вы можете узнать, что тот или иной представитель гей-организации съездил за грантовые деньги за границу, провел тренинг или в очередной раз поругался с представителями православной церкви. Но повлияло ли все это на снижение уровня враждебности общества к представителям другой национальности, религии, сексуальной ориентации? Нет!
Что заметного было сделано ЛГБТ-активистами для преодоления стереотипов общества, постоянно навязываемых политикой, культурой и СМИ? Ровным счетом ничего.
Эффект «столицы» не работает даже в Киеве
Знаете, жить в Киеве и проводить какие-то парады, шествия, фестивали и культурные события, конечно, круто, но это не изменит общество и его отношение к чему либо. А сидеть за столами в высоких кабинетах и договариваться об очередном никем не выполняемом законе — еще более абсурдно, учитывая практически нулевую законопослушность украинцев.
Постсоветские страны всегда привыкли считать, что столица — это далеко не вся страна. Так есть в России, Белоруссии, Казахстане и, естественно, так есть в Украине. Поэтому, только лишь тогда, когда гей-парады состоятся в Харькове, Донецке, Львове, Одессе — можно будет говорить об организованном движении и активизме.
Да, кстати об Одессе. «Великий демократ» Саакашвили ведь запретил проводить гей-парад там и это вызвало бурю негодования европейской и американской дипломатии. Но, в сущности, этому есть два объяснения:
1) И в бытность президентом Грузии Саакашвили не разрешал проводить в Тбилиси гей-парад, а уже после его отставки в 2013 году первый прайд в Грузии был сорван;
2) Организаторами одесского гей-парада выступили не широкие слои молодежи, а сомнительная организация с сомнительным прошлым.
Все это привело к ожидаемому эффекту — одесский прайд запретил проводить суд, гей-организации еще раз заявили о цензуре и ограничении свобод, в чем их поддержали заявлениями представительство ЕС и посольство США, а радикалы и церковь получили лишний повод заявить, что ЛГБТ и Одесса несовместимы. В общем, все остались довольны и получили то, что хотели. Кроме общества и самих геев.
Харви Милк и местные выборы
Возвращаясь к Харви Милку и местным выборам. Многие активисты, благодаря своей близости к центрам власти, общаются и являются узнаваемыми в политических кругах. Даже на прошедшем прайде в Киеве были представители президентского Блока Петра Порошенко, который заявил, что не будет препятствовать маршу. Но вот увидим ли мы первых реальных открытых геев и лесбиянок на реальных выборах в местные советы? Ответ — категоричное «нет»!
Проще всего объяснить это тем, что, ой, мол, партии консервативны, поэтому не хотят запачкать свой незапятнанный имидж представителями ЛГБТ-сообщества. Но это же двойная неправда — и восприятие украинских партий далек не сказочное, и геев с лесбиянками там ждали бы, но...
... но только в том случае, если действительно активисты являются активистами, ведут адвокационные кампании, занимаются лоббистской деятельностью. Не существует проблемы в том, чтобы договориться с партиями или отдельными политиками о выдвижении и поддержке на выборах, есть лишь аспект общественного влияния и веса активиста.
Если даже при статусе помощника одного из приближенных к Юлии Тимошенко депутатов гей-активист не может стать хотя бы кандидатом в районный или городской совет — вот и весь показатель его общественной ценности и влияния его организации хотя бы в локальном измерении.
Более того, как раз в Киеве никто не мешает кандидату-гею баллотироваться на пост мэра столицы. Давно известно, что в любой столице публика намного более пресыщена всяческими изысками, чем в регионах, именно поэтому мэрами Берлина и Парижа становились открытые геи, а лондонский Борис Джонсон, хоть и не гей, тоже явно не схож с городскими головами стран Восточной Европы. Но в Киеве этого не произошло.
Все же, хватит ли смелости у кабинетных и фейсбучных активистов повторить судьбу Харви Милка не только в части воодушевления десятков тысяч сограждан, но и тяжелой и трагичной борьбы?
Вот здесь и кроется самая главная проблема для ЛГБТ-сообщества Украины: большинству тех, кто называет себя лидерами коммьюнити, гораздо проще сидеть в креслах, говорить на бессмысленных совещаниях, ездить в заграничные командировки и дискутировать с извечно консервативной православной церковью. Это — замкнутый круг ЛГБТ-активизма в Украине.
Кроме того, все наши представители каких-либо организаций жутко боятся повторить шлях господина Милка, ведь, несмотря на уверения перед Западом, уровень толерантности в украинском обществе не особо-то поднялся за последние годы и даже наоборот.
Конечно, можно бесконечно ругать какого-то политика, который провокационно выступает за запрет аборотов или криминализацию однополых отношений, — так делает большинство украинцев и они находят даже в этом какое-то садомазохистское наслаждение.
При этом самопровозглашенным лидерам гей-движения в Украине является не под силу выступить открытым представителем сообщества хотя бы на местных выборах, а многие знакомые активисты прикрывают свой страх и импотентность тем, что, мол, они «птицы более высокого полета» и нацелены на Верховную Раду — национальный парламент. Мол, ну и что, что Харви Милк начинал с малого, мы, украинцы, сразу завоюем парламентские кресла, ага.
Но в чем же тогда заключается активизм, смелость и, собственно, правозащитная и просветительская деятельность всех этих ЛГБТ-организаций? В продвижении их лидеров на костях, ранах, дискриминации и стигме тысяч геев и лесбиянок к вожделенному высокому креслу в высоком кабинете власти. Зачем? Чтобы удовлетворить свой собственный эгоцентризм и доказать самому себе, что все эти показательные и ничего не стоящие старания на ниве ЛГБТ-движения могут трансформироваться не только в деньги, но и в реальную власть. Власть ради власти.
Украина не может воспроизвести западные ЛГБТ-движения
Вот и все. В американской и европейской традиции правозащитная борьба за права геев и лесбиянок всегда сопровождалась радикализмом, часто неоправданным или аргументированным насилием с разных сторон конфликтов, была постепенной, привлекала разные слои населения. Кроме того, часто на общественное мнение влияли открыто провокационные действия ЛГБТ-активистов и организаций, особенно на уровне местной власти.
Украинское общество никогда не услышит голоса геев и лесбиянок, избирательно транслируемые через несколько аморфных ЛГБТ-организаций просто потому, что конфронтации и активной деятельности они предпочитают интриги, договоренности отстраненность от процессов, высокомерие и невмешательство.
То есть, фактически, общественные организации вместо своей прямой задачи продолжают создавать видимость деятельности, рассказывая и «ломая копья» о законопроекты, поправки, решения, конституционные изменения и другой бумажный мусор. Все равно в Украине это не имеет никакого отношения к реальному миру и реальным людям — закон никогда не определял здесь порядок.
Вести открытую и смелую политическую кампанию, показать хоть раз за 24 года независимости страны, что в Украине может быть первый гей-депутат или мэр — это оказалось неподъемной задачей для гей-активистов, живущих в своем выдуманном мифическом мире.
А тысячи украинских ЛГБТ вынуждены и дальше вести двойную жизнь, бояться и лицемерить перед обществом лишь потому, что люди, назвавшиеся их представителями, являются еще более трусливыми, зависимыми от грантовых денег и несамостоятельными.
Украине не нужны такие активисты и такие организации, с которыми она не становится лучше и которые не могут мыслить широко и глобально. Мыслить, как Харви Милк.
