Еще раз об украинской мечте

Излучать оптимизм, оценивая перспективы Украины в разгар кризиса, - дело рисковое, но украинское сознание за последние десять лет  формировалось под воздействием странной смеси обстоятельств: декоммунизация,  информатизация, встраивание в мировое разделение труда, эдакая национальная специализация, поиск собственной модерновой идентичности.

Украинский человек подтвердил свою высокую адаптивность к обстоятельствам в отличие от государства. Государство заблудилось в поисках ресурсов для социального патернализма, вместо того, чтобы искать свое место в рядах  передовых стран. Государственный аппарат, несколько видоизмененный с советских времен, так и не смог вмонтироваться даже в постиндустриальную эпоху, не говоря уже об информационной эпохе. А мир уже живет электронным управлением. Государство, местами перекошенное в сторону нищего патернализма, настолько сторонилось конкурентности своих активнейших граждан, что просто вытеснило многих из них за пределы национальной экономической жизни. Образ передового украинца 2010-х приблизительно такой – программист или консультант западной корпорации, который живет в Украине, его мозги работают не на Украину, зарплату получает на карточку, инвестирует в местную пищевую отрасль  как обычный потребитель. Если роль государства в отношениях с таким украинцем сводится лишь к тому,  чтобы облагородить такого своего гражданина налогово, то такому украинцу такое государство не слишком нужно. Но становление украинского гражданина за эти  годы стало гарантией неотвратимости вхождения Украины именно в амбициозную мировую большую двадцатку.

Делили-делили и таки обделили!

Последние дни первого десятилетия третьего тысячелетия  нашей эры побуждает к обобщениям,  и самое первое из них: для Украины это десятилетие не было потерянным, как выражается много довольно влиятельных политиков, это десятилетие было, скорее, динамическим тормозом  девяностых – выбором задекларированным, но не утвержденным. Что было тормозом процессов девяностых – ностальгия по совку, социалистично-патерналистский запрос на льготы или недопеределенное имущество? Между идеологией и имущественными войнами, конечно же, доминировали имущественные войны.

В свое время самый успешный на сегодня украинский президент Леонид Кучма быстрыми темпами, монтируя государство, достиг успеха скорее в имитации этого монтажа – времени у него хватило разве что на построение скелета, который в перспективе обрастет мясом или мышцами. Так вот, оказалось, чем активнее нарастало это мясо, тем активнее росли с некоторым опережением и волки, которые охотились на это мясо.

Подтормаживая через борьбу идеологий становление нового украинского гражданина, эти волки успешно  заграбастали некогда всенародное и социалистическое имущество. Но потенциала на модернизацию у этих волков не хватило – все силы ушли на перераспределение и приватизацию. А на приватизацию самого главного актива был задействован грандиозный сценарий  минимизации влияния государства  на  этот процесс – придя к власти через Майдан, Виктор Ющенко вряд ли что-то мог противопоставить гигантскому перераспределению самого главного украинского актива – земли. Потому и публичный выбор, то есть выбор  декларативный,  как подтверждение самых главных процессов первого десятилетия, перенесся на второе десятилетие. Рынок земли обеспечит солидную капитализацию Украины, а она в свою очередь проявится  в  культурном продукте, в создании современной национальной идентичности. Общество в прошедшем десятилетии дало шанс нынешним миллиардерам, теперь их очередь дать обществу шанс. Они теперь власть, а значит – они теперь немного больше чем сторожи собственных капиталов. И глубоко ошибаются те, кто убеждает  общество в безальтернативности тезиса о том, что капитал не имеет родины. Как и у пролетариата есть родина, так и у капитала она есть. Это доказывают самые динамичные экономики эпохи большого кризиса. И Китай, особенно Китай, и Индия, и Бразилия.

Еще раз об украинской мечте!

О кособокости политической конструкции „Украина”, видимому, ярче всего свидетельствуют сотни тысяч народу с дипломами о высшем образовании, которые и в снег, и в дождь стоят на рынках страны, вместо того чтобы внедрять высокие технологии. Когда-то Леонид Кравчук пугал украинцев охлократией, но, сохранив во власти почти всю коммунистическую номенклатуру, и тем самым наверное избежав по существу пересмотра границ страны, теперь уже политический класс независимой страны вместо настоящего построения  государственных институтов превратил власть в как можно более прибыльный бизнес.

В каждой из частей страны политический класс формировался  по отдельной модели, кто-то акцентировал внимание на идеологии, а кто-то на финансах, только весь этот процесс служил одной цели - первичное накопление и никакого будущего.

А теперь этот процесс первичного накопления завершен – ресурсы сосредоточены немалые, только о каком конкурентном развитии можно говорить, когда в процессе этого перераспределения не был создан современный человек,  а значит потеряна перспектива. Между феодализмом и информационным обществом – огромная бездна и украинский человеческий материал рассредоточен между этими эпохами  в пропорциях, которые ни о никакой хорошей перспективе не свидетельствуют. Когда Виктор Янукович декларировал свое программное намерение о вхождении в двадцатку развитых стран, было вполне очевидно, что капитал,  который привел его к власти, сосредоточен в таких сферах, которые лишь консервируют украинскую отсталость и вторичность. Это все технологии индустриального общества, не говоря хотя бы об элементах пост-индустриального, и уже потом – информационного, как высшего на сегодня звена общественного развития. Следовательно, имея  достаточно конкурентного и образованного украинского человека,  государство на сегодня может осилить  лишь примитивные формы трудоустройства. Значит, давая шанс человеку,  украинское государство должно быть заинтересовано  в развитии собственной перспективы, собственного выживания через  обеспечение максимальной свободы для своего гражданина. Ведь подневольный человек взрывает конкурентность государства в современном мире. И это не романтика, а современная прагматичность. Современный тип государственного мышления.

Десятилетию подковерной экономики может теперь прийти на смену десятилетие подковерной идеологии. Но власть проходит очередные  круги  проб и ошибок каждый раз набирая скорость, и потому  ближайшая перспектива выглядит достаточно обнадеживающей. Когда правящему классу есть что терять, он становится более гибким. И гибкость эта  проявится в том, что плодить бедность собственными руками власти становится все более невыгодно. И вопрос не в потребительском стандарте. Вопрос в статусности! Плодить базарных торговцев с дипломами юристов не только нерационально, а еще и рискованно. А стратификация по латиноамериканскому образцу  перекрывает такую близкую европейскую коммуникацию. Тем более, что переход в высшую экономическую лигу для части представителей украинского правящего класса очень быстро приучает их и к манерам  представителей этой лиги. Фирташ финансирует украинистику в Гарварде, Ахметов – школу журналистики в НАУКМА и противотуберкулезный фонд, Пинчук – АНТИ-СПИД и центр современного искусства, а также Yalta European Strategy . Это начала аристократического поведения. Но в комплексе -  это элементы создания современной идентичности. И к тому же украинской идентичности. Это что-то усредненное между етникой и гражданством, но это однозначно прощание с СССР. А еще когда  совместная  работа на бренд „Україна” начинает создавать добавленную стоимость фактически из воздуха, то каждый, кто задумывается над собственной перспективой, понимает, какими финансами  обрастает этот процесс, и заботится о собственном месте в этом процессе.

Следовательно стоя одной ногой в  информационной эпохе, стоит понимать одно -  что является самым дорогим предметом купли-продажи на этом этапе, а таким является человеческий интеллект. Талант, если хотите. Неординарность, которая продуцирует дорогие идеи. А такую неординарность открыть в человеке можно лишь в условиях свободы. Стив Возняк или Билл Гейтс в условиях тоталитаризма не возникают. И место в мировой двадцатке, если ты не Китай или Индия с миллиардным населением, тоже  не  получают. Там, где есть возможность реализации личности, где есть настоящая конкурентность, там и обеспечивается успех, в том числе и политический. Лишь перераспределять созданное предшественниками -  не достаточное условие, чтобы становиться субъектом геополитики. И не месторождения газа, а мировоззрение формирует высокие человеческие стандарты.

Следующее десятилетие станет эпохой регламентации, и наша нынешняя свобода  пополам с рисками может стать хорошей приманкой для настоящих авантюристов из старого мира, которые в регламентированных экономиках просто коснеют. Авантюристы - это всегда технологично! Особенно когда деньги от соседей начинают убегать в твою страну в поисках именно свободы! Следовательно „страна свободы” Украина  обречена выменивать свободу на газ, на нефть – чтобы опять экспортировать свободу. Звучит это все парадоксально, но нефти для тоталитаризма у нас нет. Тоталитаризм Украина в ближайшее десятилетие никоим образом оплатить не сможет! Потому единственное, что мы можем экспортировать - это технологии, или же зерно. Зерно умного, доброго, вечного! Или это лишь игры в контраверсию?

Без геополитики  мечты не сбываются!

Перефразируя максиму Лиона Фейхтвангера „чем выше должность, тем более ограничен выбор”, можно очертить перспективу Украины приблизительно так – чем ближе к Евросоюзу, тем меньше выбора, и тем больше ответственность. И почему-то побегом никто не спешит назвать неприближение. Так же страх  перед эРэФией взаимосвязан со страхом политической „украинизации” самой России. Россия боится украинского „хаоса”, а вместе с тем боится и украинского человеческого материала, который вдруг в обмен на реализацию российской геостратегии начнет требовать украинской свободы.  Ведь, оказывается, что социальный патернализм портит человеческий материал, а значит делает нацию неспособной к реализации сверхзадач. Чего собственно и требует геополитика. В украинском сценарии  на перспективу нужно попробовать изменить дискурс – взглянуть на место Украины не между Россией и Евросоюзом, а между Евросоюзом и Китаем, ведь нынешний российский истеблишмент пробует китаизировать страну собственно через китайское отношение к стоимости человеческой жизни. Не нефть и газ определяет перспективу – а именно стоимость человеческой жизни. Европейцы свою жизнь ценят высоко, и именно это отношение подталкивает и технологии, и духовную составляющую, и защиту экосистемы. Следовательно одним из итогов последнего украинского десятилетия в отличие от российского, является все же происхождение менее советского, чем российский, человека, что в конечном итоге и формирует запрос на жизненный стандарт, более близкий к европейскому. Но это на сегодня! В случае же быстрой трансформации России в сторону европейского отношения к человеческим свободам, соседство с Россией и близость менталитета может капитализироваться для Украины в достаточно привлекательный геостратегический комплекс, где добавленная стоимость полезных ископаемых умножится на технологический ресурс, сформированный в свою очередь через отношение к человеческим свободам и к жизни человека в целом. Следовательно, борьба за украинскую свободу является одновременно, как минимум, борьбой за свободы белорусские и российские, то есть за новый политический ландшафт Европы. И от того, где будет проходить европейско-китайская граница (по Дону или по Амуру), будет зависеть и миссия Украины - как регионального лидера, тихого сателлита, или как тигра, который готовится к прыжку.

Есть ли у Украины сверхзадачи, и только ли в западном направлении они сосредоточены?  Известно точно, что сверхзадачи Украины распространяются далеко за периметр национальной границы.

Инструменты или, тем более механизмы, необходимые для реализации украинской мечты, наше родное общество уже достаточно выпукло или, скажем, рельефно чувствует, потому что на себе же апробировало  рецепты достижения промежуточных финишей. Эти промежуточные финиши как ничто иное подсказывают и сам общий  рецепт или методику воплощения мечт. Ограничение свобод в этих методиках не предусматривается.