Дмитрий Фирташ − один из наименее известных, но в то же время наиболее влиятельных членов весьма закрытого клуба: клуба больших олигархов бывшего СССР. С 2007 года этот миллиардер возглавляет группу, которая носит его инициалы, «Группу ДФ». В настоящее время ему 46 лет, а на его заводах по производству азотных удобрений и титана, находящихся на Украине, в Эстонии, Таджикистане, на Кипре, в Австрии, Венгрии, Швейцарии, Германии и Италии, работают более 26 000 человек. Но в первую очередь делает его примечательным его роль в газовом секторе.
Г-ну Фирташу удалось разбогатеть благодаря продаже туркменского газа европейским странам через Россию и Украину с неплохой наценкой. Это сделало его одним из самых богатых людей Украины, бывшей республики СССР с 46 миллионами жителей, которая стала независимой в 1991 году.
Долгое время вся его деятельность оставалась в тени. Но вдруг Дмитрий Фирташ показался при ярком освещении, когда стал одной из основных фигур в двух газовых кризисах между Киевом и Москвой, в 2006 и в 2009 году. В то время, как вы помните, Россия прекратила поставки из-за несогласия с Украиной по поводу цены, которую Украина должна была платить за газ. В 2006 году прекращение поставок длилось три дня; в 2009 − пятнадцать. Две недели, во время которых продрогшие европейцы неожиданно осознали свою зависимость от русского газа.
Возникнув ниоткуда, Дмитрий Фирташ, глава загадочного общества по продаже газа «РосУкрЭнерго», участвовал в развязывании этих двух кризисов; как и почему − точно неизвестно. В 2006 году он вдруг стал эксклюзивным посредником при любой продаже русского газа на Украину. В 2009 году он так же неожиданно перестал им быть. Переговоры вокруг этой деликатной темы были абсолютно непрозрачными. И г-н Фирташ ничем не помог прояснить ситуацию, сохраняя полное молчание по поводу своей роли в этом конфликте.
Сегодня он наконец прерывает свое молчание. В эксклюзивном интервью, предоставленном Politique internationale, миллиардер описывает свой жизненный путь и объясняет, как выходец из западноукраинской деревни сумел за 20 лет сделать состояние в хаосе, который последовал за крахом советской системы. Он также дает свое видение двух газовых кризисов и очень открыто рассказывает о своих отношениях с главными личностями украинской политики − в частности, с экс-премьер-министром Юлией Тимошенко, к которой он относится далеко не тепло, и нынешним президентом Виктором Януковичем, которому он дает лестную характеристику.
Этот выход к прессе без сомнения мотивирован преимущественно тем, что г-н Фирташ готовит выход своей группы на фондовый рынок, о чем он и рассказывает здесь в первый раз. Значит, пришло его время раскрыть карты.
Он принял нас в своем рабочем кабинете в Киеве, на 31-м этаже делового здания, которое возвышается в центральной части города. Беседа длилась более четырех часов. Два дня спустя Дмитрий Фирташ был избран главой работодателей Украины, украинского аналога Профсоюза руководителей предприятий Франции. Тот, кого называли «самым молчаливым из украинских олигархов», неожиданно обретает голос: отныне он должен стать публичным человеком.
- Г-н Фирташ, за последние пять лет Вы дали только пять интервью. Почему Вы так скромны в общении с прессой?
− Я просто до какого-то этапа времени думал, что это никого не интересует. С моей точки зрения, я не делал ничего такого особенного, чтобы потом об этом рассказывать. Как многие люди, я хотел что-то создать и заработать. Ну, заработал — больше или меньше. Я по характеру другой человек. Не хочу сказать, что стеснительный, это не так. Но я живу своим миром. Не люблю сплетни, не люблю хвастаться. Я не хочу заявить всему миру, что вот есть я. Если бы не Тимошенко, так никто бы никогда, наверное, обо мне и не узнал.
− Почему у Вас настолько сложные отношения с Юлией Тимошенко?
− Мы с ней разные люди. Тимошенко − человек, который никогда ничего не доводил до конца. Лозунги красивые, начало хорошее, а конец всегда плохой.
Я ей когда-то сказал, это было в 2005 году. Она хотела знать, почему я считаю, что с ней нельзя работать, и почему ее главный соперник Янукович мне ближе, чем она? Я ответил: «Между тобой и Януковичем очень большая разница. Мне Янукович понятен. А вот ты мне не понятна. Потому что ты завтра возьмешь чемоданы и поедешь в Лондон». Уточняю: тогда как раз у нее дочка вышла замуж в Лондоне. Еще я ей сказал: «Тебя ничего не держит в этой стране. У тебя нет фундамента, нет якоря. Ты никогда не вложила сюда ни копейки денег. Ты только зарабатывала и все время вытаскивала деньги из этой страны. А у Януковича и людей, которые рядом с ним, другая позиция. Они не унесут ГОКи, они не унесут предприятия, они строят стадионы... По менталитету, по тому, что они делают, они мне ближе, чем ты.
− Согласны ли Вы с тем, что эпоха Кучмы была периодом очень выборочной приватизации? Только узкий круг людей, выбранных президентом относительно непрозрачным образом, смог купить государственные предприятия, к тому же по очень низкой цене…
− Разрешите мне кое-что напомнить по поводу периода Кучмы. Вы, наверное, помните, когда у нас в стране за один день курс украинской валюты менялся 5-6 раз? Ни одного иностранца тогда на Украине и в помине не было. Эта страна никого не интересовала! Кому он мог продать украинское предприятие?
Больше того: сколько стоили тогда заводы – точно никто не скажет. Они не были на бирже. Многие из них не обновлялись уже больше десяти лет! Кучма всех новых инвесторов заставил не уволить ни одного человека. Да, это правда, что когда мы купили эти предприятия, мы быстро начали зарабатывать. Но параллельно вынуждены были содержать целые города и целые области, которые зависели исключительно от этих заводов!
Наконец, если взять и посчитать, сколько за 10-15 лет мы на социалку потратили денег, то эти заводы уже не знаю, сколько стоят. Кучма нас фактически обманул, «ограбил». Он был способен заставить бизнесмена купить предприятие…
− Например?
− Я расскажу вам эпизод, который произошел в Армянске, на заводе «Крымский титан». Это был такой советский завод, огромная территория, все запущено, разграблено... Я посмотрел, и если честно, не захотел покупать. Это Кучма меня заставил. Я с партнером купили Крымский содовый, рядом, за 15 километров. И Кучма говорит: «Послушай, возьми и этот завод! Умирает город».
Говорю: «А я что могу сделать?» Отвечает: «Я сейчас тебе расскажу, что ты можешь сделать. Давай, поехали». Все за один день. Мы с ним поехали на завод, он меня представил коллективу, я еще не купил ничего, он уже сказал, что вот это будущий инвестор. Я вдруг почувствовал себя раздавленным под грузом ответственности. Тогда президент произнес речь. Он объяснил, что благодаря мне у завода и у тех, кто на нем работает, будет блестящее будущее. Я только стоял и слушал. Потом мы переехали в город. Он мне показал, в каком плохом состоянии Дом культуры: он разрушался. Собрал всю интеллигенцию города, представил меня, сказал, что я все улажу… Потом мы переехали в больницу, он показал, в каком она ужасном состоянии. Тот же сценарий: он представил меня как настоящего спасителя. После чего сел в свой вертолет и улетел. А меня попросил, чтобы я остался и продолжил беседу с жителями Армянска!
И вот я с ними просидел до позднего вечера, и когда уже наступила ночь, я понял, что отныне этот город − моя ответственность. Я не мог просто так уехать, как будто ничего не произошло! Я сделал требуемые капиталовложения. И так мы за два года построили в Армянске почти новую больницу, привезли все оборудование. Кучма вернулся. Он открыл больницу и сказал: «Ну, я же вам говорил, что все будет хорошо?» Можно сказать, что он мной манипулировал; но по прошествии времени я думаю, что он поступал так, как должен был поступать. Думаю, для страны тогда не было другого выхода!
− Как Вы оцениваете экономическую политику, которую вел сменивший его президент, Виктор Ющенко?
− Я хорошо знаю Виктора Ющенко. Я познакомился с ним еще в Нацбанке. Я скажу вам так: Ющенко искренне верил в демократию, у него не было каких-то плохих намерений для страны и он не обманщик. Я ничуть не сомневаюсь в том, что в душе он именно украинец. Я думаю, что Ющенко, в принципе, задумал хорошие реформы. Почему у него не получилось? Я скажу прямо: первая причина − это Юлия Тимошенко. После победы оранжевой революции она стала премьер-министром. И сразу начала заниматься своей предвыборной кампанией. С первого дня начала себя готовить в Президенты. У Ющенко были другие приоритеты: консолидация государства, защита национальных интересов...
Вторая ошибка Ющенко – его окружение: кроме Тимошенко, бывшей его политическим союзником, он привел к власти людей, которые просто не способны были занимать такие должности.
Третья его ошибка − ключевая − это то, что с момента его прихода к власти его рассорили с бизнесом. Он потом начал исправлять ситуацию, но было поздно. Особы, которые пришли вслед за ним, имели единственную цель − обогащение. И когда они зашли в администрацию Президента, в Кабинет министров, сразу начали писать списки, какие предприятия у кого будут отбирать. Я сказал Виктору Ющенко: «Так нельзя. Что значит список из 100 предприятий, которые должны быть национализированы? Почему не 200 предприятий, не 500 предприятий? По какому принципу они были отобраны? Позовите весь бизнес. Не важно, кто в какой партии. Если вы хотите строить страну, к сожалению, без этих людей вы ее не построите. Потому что они вкладывают деньги. Ваша политика заставит их разбежаться! Если государство продает предприятие, оно не должно пересматривать свое решение. Невозможно при каждой смене власти менять правила. Вы страну откинете назад!» Он меня выслушал. Но он очень упрямый. Это надо очень постараться, чтобы он увидел, что его обманули.
− А что о Викторе Януковиче? Вы давно его знаете?
− Да. Я его знаю уже много лет.
− Как личность, каким Вы его видите?
− Первое, о чем следует рассказать, говоря о нем − это его жизненный путь. Он прошел очень сложную школу. На мой взгляд, этот человек отмечен Богом, если выбрался из таких условий! Он вырос без матери. Он всего добился сам. В советские времена он был директором автоколонны, где работали около 3 тысяч людей: «ДонбассТрансРемонт». Это предприятие работало на половину Советского Союза, это − тепловозы, депо, подъездные пути... Человек, который руководил такой организацией, не мог руководить, не понимая. Потом Янукович был заместителем губернатора области, губернатором, дважды − премьер-министром, и стал президентом. Он не заканчивал престижный зарубежный вуз. Но, поверьте, Советский Союз умел воспитывать руководителей. Не важно, обувная фабрика, или космодром. Янукович прошел эту школу.
− Расскажите, как Вы пришли на газовый рынок? 25 лет назад Вы вернулись из армии, работали простым пожарником. Вы тогда предполагали, что однажды станете таким богатым и влиятельным? Стремились к этому?
− Я начну с самого начала. Я родился в Тернопольской области, на западе Украины. Моя родная деревня называется Сенькив. Мой отец был водителем, потом инструктором автошколы. Мама у меня имеет два образования. Одно ветеринарное, а второе − экономическое. Потом она работала на сахарном заводе.
В нашем районе выращивали помидоры. И сегодня, кстати, выращивают. Это адский труд, и предполагалось, что я им буду заниматься, как большинство местной молодежи. Родители меня с детства каждый день заставляли работать. Не потому, что меня не любили, а потому что все так жили. В теплицах надо вставать работать в пять часов утра, и до семи надо попахать, перед тем как идти в школу или на работу. Потом вечером все приходят с работы и опять в теплицы. Приходят домой в изнеможении, а завтра начинают заново. Я эти помидоры ненавидел, я на них смотреть не мог. Позже видел голландские теплицы − это вообще другое. Это производство. А тут все ручное, дедовское. Одна теплица − это двадцать тысяч кустов помидоров. Сначала ты их сажаешь, потом ты их должен подвязать, опылять... Двадцать тысяч раз наклонитесь только к каждому кусту! Вот почему, когда мне говорят сейчас: «Ты постоянно работаешь, ты никогда не спишь», я отвечаю: «Вы не знаете, что такое работать. Это до 17 лет я работал!»
Вместо того, чтобы, как все, быть летом на море, я на рынках, в странах Прибалтики, продавал эти проклятые помидоры. Потому что как иначе? Это основной доход дома. Финансово это было выгодно: машина тогда стоила 5-6 тысяч рублей. Наша семья за сезон могла заработать эти деньги.
− Как Вы оставили Вашу деревню?
− Как только мне исполнилось 17 лет, я решил − все, я с этой «шахты» должен убежать. Мама с отцом отговаривали. Но я уехал в Донецкую область, поступил в железнодорожное училище. По первой специальности я машинист электровоза и паровоза. Оттуда меня призвали в армию. Армия два года, как все, и я вернулся домой. Решил остаться в Черновцах и пошел работать в пожарную часть. В это время Советский Союз уже практически разваливался. Я отработал пять месяцев, а получил зарплату всего за один месяц. Я тогда уже был женат, у меня ребенок родился.. Если бы жизнь шла по-другому, платили бы исправно зарплату, то я бы и не думал увольняться… Но я не видел другого выхода.
Пошел я тогда к родителям, говорю: «Хочу заняться бизнесом. Нужны деньги, чтобы начать, помогите». Как раз тогда начались все эти кооперативы... Был подходящий момент для начинаний. Отец ответил: «Возвращайся домой, тут у тебя все есть, тут родственники, твои корни, дом хороший…» Он был убежден, что я должен был остаться в деревне. На книжке у родителей было 40 000 рублей. По тем временам, баснословные деньги. Мама в свою очередь старалась меня переубедить: «Мы работали всю жизнь. Ты у нас один сын. Ты с нами тоже работал. Мы тебе все отдадим, но не сейчас. Что-то у тебя может не получиться. Мы останемся нищими, ты, твоя жена, ребенок. Зачем нам такие риски?» Я вышел из дому злой. Сейчас я их понимаю. Как бы то ни было, больше идти было не к кому. Тогда я уехал в Черновцы и начал думать, как заработать самому.
− Довольно скоро Вы уехали в Москву…
− Да. Это было в начале девяностых. У меня в кармане было 100 долларов. То есть − ничего. В тот момент я не видел себя бизнесменом, я не понимал, что такое коммерция. Я никогда ничего не продавал, кроме помидоров. Да и то, помидорами мама с папой торговали, а я только ящики носил. Я больше был настроен на какую-то работу за зарплату.
А когда приехал в Москву, СССР развалился, нет страны, нет идеологии, нет вообще ничего, и никому ты не нужен. Я первое время вообще в шоке был. Я сначала ничего не мог понять: все кому-то что-то продают, но ни у кого ничего нет.
А потом, понемногу, я разобрался, как все это происходит.
Всех сегодняшних крупных российских бизнесменов я хорошо знаю с тех времен. Тогда все они торговали − кто билетами, кто еще чем. Не буду называть сейчас фамилии, потому что они теперь стесняются, не хотят вспоминать… Но так было, и мы все через это прошли − учились зарабатывать деньги.
Все те, кто приехал в Москву заниматься бизнесом, тогда жили в гостинице «Россия». Русские, конечно, но еще и туркмены, узбеки, казахи, украинцы, азербайджанцы.... Я там тоже устроился. Это тогда я увидел, что можно без денег заработать деньги. В ресторане играли советские песни того времени, знакомились. Я посидел с одной компанией, посидел с другой. Состыковал двух людей и заработал свои первые 10 000 долларов, не вложив ни копейки. Я думал, что мне это снится. И я понял, что могу зарабатывать.
− Так значит, Вы продолжили?
− За год я заработал под миллион долларов. Это были огромные деньги. И мне казалось, что я − такой богатый... Сразу купил машину. Квартиру, правда, нет. В Текстильщиках, − есть такой район в Москве, − была ведомственная гостиница завода, который производил автомобили «Москвич». Двух-трехкомнатные номера с кухней, как квартиры. Закрытая территория под охраной. Я выбрал это место потому, что там поселились все черновицкие. Как я уже говорил, я некоторое время пожил в Черновцах и многих знал. И поскольку мы все занимались бизнесом, часто совместным, было удобно жить по соседству.
− Как Вы начали торговать с Туркменией?
− Все в той же гостинице «Россия» совершенно случайно познакомился с высокопоставленным чиновником из Туркмении. Он имел отношение к министерству торговли, которое тогда торговало всем и газом тоже. А он отвечал за обеспечение страны продуктами. Мясо, пшеница, полностью все. Но когда СССР распался, закончились государственные поставки продуктов из других республик, а туркменский газ тоже больше никто не покупал.
И вот этот человек называет список продуктов, которые им нужны. И оказывается, что благодаря моим связям я все могу поставить. Утром я собрал друзей, говорю: есть возможность хорошо заработать. Учитывая, что там часть москвичей была, а остальные все − черновицкие, и они со мной зарабатывали деньги, меня хорошо знали, ни у кого сомнений не было. Я попросил их вложить деньги в закупку продуктов, нужных туркменам. Речь шла примерно о 30 миллионах долларов. И на сделке мы могли заработать еще столько же.
Мои друзья сказали: «Если ты гарантируешь, что это дело будет удачным, мы с тобой». Мы вложили в это дело свои деньги, как я и хотел, купили необходимые продукты, отправили в Туркменистан.
Проходит месяц, нам никто деньги не платит! Я позвонил этому высокопоставленному туркменскому чиновнику, и он уверил меня, что все скоро уладится. Прошло три месяца. Я не видел каких-либо изменений. Люди, которые инвестировали вместе со мной, начинали нервничать. Поскольку я был идеологом этого процесса, снаряжают меня, чтобы я ехал в Туркмению. А что остается? Лечу в самолете, настроение ужасное, никогда там не был. Туркменский чиновник приехал встречать меня в аэропорт. Он хороший мужик, я с ним до сих пор в близких отношениях. Он мне помогал. Дал разобраться, как жить в Туркменистане, как себя вести. Когда я приехал туда впервые, он меня привез к себе домой. Тогда в Туркмении не было гостиниц, страна была в жалком состоянии. Мой друг сказал мне: «Мы могли бы еще больше взять товаров. Только у нас одна проблема. Мы не можем платить деньги. Вы должны взамен брать газ.»
− Знали ли Вы к тому времени рынок газа?
− Совсем не знал, но я согласился. Это был 1993 год. Так начался мой бизнес в Туркмении. Потом я работал в Узбекистане, потом я познакомился с казахами, таджиками... За пару лет я освоил этот рынок. Но сам я не торговал газом, я начал это делать только в 2000 году. В то время я только поставлял продукты по бартеру под газ. Туркмения тогда продавала на Украину газ через посредников по 20, даже 18 долларов за тысячу кубометров! Так работала система. Вся промышленность Украины пережила тяжелые времена благодаря тем низким ценам.
− Что вас заставило в 2000 году взяться именно за газ?
− Я понял, что другого выхода нет. Если вдуматься, в жизни я всегда что-то делал, когда меня вынуждала ситуация. Однажды на Украине меня подвели партнеры. Потери были значительные. Я понял, что должен быть сам контролировать процесс. Газпром тогда не присутствовал в Средней Азии. Так я смог убедить туркменов доверить мне продажу туркменского газа.
− Затем в 2005 началась Оранжевая революция. Затем − годом позже − первый газовый кризис между Россией и Украиной. Как он возник и как получилось, что Ваша компания, «РосУкрЭнерго», оказалась в это вовлеченной?
− Я вам сейчас расскажу, что произошло на самом деле. Вы помните, тогда в 2005 действовал контракт между Россией и Украиной, который предусматривал поставки по льготной цене, значительно ниже той, которую платили европейские страны: по 50 долларов за тысячу кубов. Контракт действовал до 2010 года. Россия прекрасно понимала, насколько это соглашение для нее невыгодно. Но у них руки были связаны еще на пять лет. Газпром искал способ расторгнуть этот контракт. И они использовали для этого Тимошенко. В 2005 году Виктор Ющенко начал говорить, что нужно выйти на европейские цены за газ. Но за этим заявлением стояла Юлия Тимошенко. И она действовала в интересах Газпрома. Какова была настоящая причина ее поведения? Напомню – в тот момент Тимошенко находилась в международном розыске...
Подходит конец 2005 года. Новых контрактов с Газпромом у Украины нет. Международные цены на нефть стремительно росли, и цены на газ тоже, до 300 долларов за тысячу кубов! Поскольку нет контракта между Киевом и Москвой, поставки русского газа на Украину прекратились. Тимошенко удалось возложить всю ответственность за происходящее на Ющенко. Как я вам уже говорил, она постоянно думала о выборах президента в 2010 и хотела ослабить действующего президента. В тот момент единственной компанией, которая могла урегулировать ситуацию, была «РосУкрЭнерго» (РУЭ). Она имела все необходимые контракты на транзит и на продажу больших объемов объемы газа. Мы приняли решение самим закупать газ, который был нужен Украине. Я фактически продотировал бюджет Украины в этот деликатный период!
− Почему Вы это делали?
− В первую очередь мне было не все равно, что происходит – как украинцу и как бизнесмену. Нужно понимать, что мое положение было особенным. С одной стороны, я торговал газом на Украине, а с другой − у меня в этой стране заводы, которые потребляют этот газ и не могут без него работать! Я не мог установить слишком высокую цену, иначе мои заводы не смогли бы ее уплатить. Тогда я решил продавать Украине газ по сравнительно низкой цене − и поэтому я говорю, что «дотировал» Украину, а Газпром свое получил. Они все прагматично просчитали, и согласились. И вот так мы в 2006 году вышли из кризиса. Я думаю, что если бы я этого не сделаю, украинские заводы остановились бы. Я ничего не комментировал публично, не выходил на прессу, но, по сути, делал эту работу. Потому что я понимал, что это моя ответственность.
РУЭ имела доступ к месторождениям в Средней Азии, транзитные возможности России и Украины и потребителей Европы. Еще сильная сторона – благодаря РУЭ невозможно было оказывать политическое давление на Украину. Почему? Потому что у Украины больше не было прямых контрактов с Газпромом. Это мы вели дела с Газпромом. Любой конфликт, который возникал, Газпром должен был решать его только с РУЭ.
− Почему три года спустя наступил второй газовый кризис?
− В 2009 году ситуация повторилась на новом уровне, к сожалению. Контракт 2006 года, предусматривавший участие РУЭ, должен был действовать до 2027 года. Но в Европе начался финансовый кризис. Газпром понимал, что рынки в Европе падают, и, следовательно, будут уменьшаться объемы потребления газа. В этих условиях русские решили, что они заинтересованы изменить срок действия контракта. Но они не могли этого сделать в порядке одностороннего решения, понимая, что со мной это получится только через процесс в суде. Для них это не имело смысла – размеры штрафов были бы колоссальными.
Поэтому они спровоцировали второй газовый кризис, снова используя Юлию Тимошенко, которая вновь расторгла контракт. Все это было сделано Газпромом умышленно. РУЭ убрали с рынка (10). В итоге Украина получила неподъемную цену − 450 долларов за тысячу кубов.
− Как бы Вы предложили оптимизировать газовый рынок Европы, чтобы в дальнейшем избегать кризисов по поставкам? Как вы относитесь к идее создания газового консорциума по эксплуатации украинского газопровода, которая сейчас широко обсуждается в Украине? С участием российского, украинского, западного частного капитала?
− Создание газового консорциума ничего не даст Украине. Первое. Украинская газотранспортная система в лучшем состоянии, чем российская. Второе. Этот проект предполагает объединение Газпрома с Нафтогазом (украинский эквивалент Газпрома). Но это предполагаемое «слияние» на самом деле будет просто поглощением Нафтогаза Газпромом. В-третьих, в этом консорциуме были бы западные инвесторы. Но ведь европейцы тоже зависят от русского газа, и кризис 2009 года это показал. В общем, этот проект не является удовлетворительным решением.
У меня совсем другая точка зрения. Мое мнение, − и я убеждаю в этом и правительство, и президента, − что НАК «Нафтогаз» надо выводить на фондовый рынок. И продавать 20-25 процентов его акций. Мы будем знать, сколько он стоит. Думаю, если Нафтогаз вывести на биржу, он принесет порядка 20 миллиардов долларов зарубежных инвестиций в страну. Европейцы будут участвовать в процессе. И тогда наше государственное предприятие не будет поглощаться, в отличие от предложенного Газпромом варианта. Украина станет важным и независимым игроком на мировой сцене. Мы не должны становиться пятьдесят пятым штатом Америки или тем более губернией Российской Федерации.
− А как Вы оцениваете перспективы газопровода «Набукко», который предусматривает поставки центральноазиатского газа в Европу в обход России?
− Украине выгоднее пойти другим путем. Знаете ли вы, что Украина строит в порту Южном, недалеко от Одессы, терминал на прием сжиженного газа? И будет через Азербайджан и Грузию принимать туркменский газ. Что практичнее, чем «Набукко». Чем Украина сильна? У нее большие подземные хранилища, позволяющие хранить большие объемы газа, и хорошая транспортная система, связанная с Европой. Вот почему я считаю, что нам не надо строить ни «Набукко», ни «Южный поток». Можно решить проще ситуацию. Поставляя сжиженный газ на Украину, можно затем направлять его в Европу, и при этом не надо выходить из Черного моря. Для европейцев это не будет иметь значения. Если мы сможем дешево закупать сжиженный газ, нам это будет выгодно. Если мы сделаем один, то мы сделаем и два, три терминала... И мы сможем предложить Западу альтернативу «Набукко».
− Ваша «Группа ДФ» была образована в 2007 году. С какой целью?
− Когда я вошел на газовый рынок, я уже знал, что со временем начну искать возможности разнообразить свою деятельность. Я начал инвестировать, покупать предприятия. Позже возникла необходимость организовать все эти различные виды деятельности.
Где мы присутствуем? Химия, в частности азотные удобрения. Мы хотим сделать украинскую химическую промышленность серьезным игроком на мировом рынке. Мы никому это еще публично не говорили. Украина может стать одним из мировых лидеров по экспорту азота. Это амбициозный план, но реалистичный. Чтобы его осуществить, мы купим много других предприятий. Это будет огромная компания. Мы планируем достичь этой цели к концу 2011 года. Существующие химические заводы на Украине имеют значительно большую производственную мощность, чем внутренний рынок. И ни один из них не может выжить в одиночку. Поэтому наш проект преимущественно сориентирован на экспорт. И я предвижу, что «химическая» отрасль «Группы ДФ» со временем будет котироваться на рынке.
Второе — это титановый бизнес. Россия говорит, что создаст титановую долину.
То, что китайцы сегодня начали строить большие производства в этом секторе − это не просто так. Этот рынок будет развиваться. В будущем этот рынок получит значительное развитие. Самолеты, атомные станции, трубки, лопатки, даже зубы − все больше направлений, где используется титан. В этом есть перспектива. И Россия это сознает. Сейчас самая большая компания в мире по титану — это «Ависма», на Урале. Но россияне полностью все сырье покупают у нас, на наших ГОКах! И, естественно, русским было бы выгодно, чтобы мы были только поставщиком сырья. Но Украина занимает другую позицию. Моя идея — создать украинский сектор по производству титана. Затем хочу вывести концерн на биржу и продать. Если все получится, Украина будет второй после России в мире в производстве титана. В общей сложности программа идет на четыре года и требует вложений в 2,5 миллиарда долларов.
− Вы финансируете украинскую программу в британском университете, в Кембридже. Зачем Вам это нужно?
− Мы добивались запуска украинской программы в течение семи лет. Кембридж, в моем понимании, очень важен для Украины. Это университет мирового значения. Уже более 800 лет Кембридж готовит высококлассных специалистов. Удивительно и грустно, что в этом университете были практически все факультеты, кроме украинского. Наша цель проста – рассказать студентам как можно больше об Украине, ее истории, ценностях украинского народа. И убедить их, что украинцы такие же европейцы, как и жители Польши или Великобритании.
− Украинский журнал «Фокус» оценивает Ваше состояние почти в два миллиарда долларов. Это правильная информация или нет?
− Я всегда удивляюсь таким вот оценкам. Как это возможно посчитать? Для меня деньги — это в первую очередь средство для реализации моих возможностей. Я считаю только две вещи: 1) что я должен сделать и 2) сколько мне на это нужно денег. Все! Сколько стоит моя группа? Мы это сможем понять, когда выйдем на биржу. Сейчас мы должны консолидировать активы, инвестировать, заниматься модернизацией, внедрением новых технологий, подготовкой специалистов... Мы должны сегодня много работать, чтобы, когда наши бизнесы выйдут на рынок, их оценили максимально. Потому что выход на рынок «Группы ДФ» будет также и оценкой Украины. Я считаю, что Украина – страна с большим будущим и большими возможностями. И, надеюсь, мы с вами убедимся в этом в уже в ближайшие 5-10 лет.
