Глава Чеченской республики Рамзан Кадыров в эксклюзивном интервью RT сразу после теракта в московском аэропорту «Домодедово» аргументировал свою позицию о том, что Запад сознательно создает негативный облик восстановленной Чечни, охотно поддерживает тему «кавказкого следа» в любых терактах и даже правозащитников использует ради своих целей по расшатыванию единства России. Он обратил внимание на то, что в Чечне строятся православные храмы и мечети, что мусульмане восстанавливают христианские кладбища, но при этом иностранные террористы, которых запад направляет на Кавказ, проповедуют джихад против русских и христиан на русском языке.
RT: Почему такой негативный облик о Чечне складывается на Западе именно сейчас, когда Чечня восстанавливается, в отличие от времени войны и разрухи?
Рамзан Кадыров: Запад ведет такую политику в отношении России. Им интересна не Чеченская республика. Их поведение в отношении Кавказа продиктовано их глобальным интересом. А интерес Запада в том, чтобы развалить суверенное государство Россию. Почему далеко за океаном так интересна Украина, Грузия? Почему Америка так выстраивает свою политику по отношению к ним? Потому, что она знает, что Россия – великая держава, ей нужно постоянно мешать, чтобы дела в России не шли хорошо. Поэтому Западу важно показывать все время, что в России как будто нет демократии, ущемляют права человека. Они ведут свою работу для того, чтобы постепенно развалить Россию, как они развалили Советский союз.
- Могли бы США что- то сделать позитивное для Кавказа?
- Конечно, если бы они оставили в покое Кавказ, то мы бы решили все проблемы и с Грузией, и с Абхазией, и с Южной Осетией. Если бы они не лезли все время не в свое дело и оставили бы нас в покое. Если бы они спросили у населения, хотят ли люди, чтобы войска НАТО или американские войска находились бы на Кавказе. Зачем они нужны на Кавказе? Для чего нужны военные действия то в Грузии, то в Чечне, то в Ингушетии, Абхазии? Мы жили мирно, у нас были братские отношения со всеми народами. Если бы они оставили нас в покое, наша мирная жизнь восстановилась бы. Это самая большая помощь, какую они бы могли нам оказать.
- Западные СМИ после взрыва в Домодедово первыми заговорили о «кавказском следе», опережая даже первые догадки следствия. Как Вы это прокомментируете?
- Так всегда, они всегда спешат сказать всему миру, что Кавказ – это такое место, где нет порядка, что все готовы убивать любого, как будто мы все убийцы и террористы. Они показывают мировому сообществу бандита в лице чеченца, дагестанца или ингуша. Они так делают свою политику. Я всегда это говорил.
Они хотят, чтобы Сибирь, Поволжье, Петербург, другие регионы относились к нам с опасением. Они не хотят допустить консолидации нашего общества в России. Это грязная политика.
Окажись террорист кавказец, почему нужно в общественном мнении подчеркивать это? Он в любом случае россиянин. Мы все – граждане России. Кавказ – это Россия. Мы – такие же граждане России, как и другие. Почему нужно постоянно нас отделять от России? Если выходец с Кавказа – террорист, то значит, он наш общий враг, его нужно арестовать или уничтожить. Мы это делаем и днем, и ночью. Я потерял все на борьбе с терроризмом и экстремизмом.
Мы наводим порядок у себя, и будем наводить его. Мы можем в этом деле оказать помощь даже американцам – у них с этим большие проблемы в Ираке и Афганистане. Они свои дела не афишируют, но лезут в наши дела.
Я уверен, что даже если выяснится, что в этом деле замешан кавказец, то мы должны говорить о том, что он бандит, без национальности, нет у него религии, у него и Родины нет. Он террорист. Если он умер – хорошо. Если нет – его надо найти и обезвредить.
А делать политику на том, кавказец он, москвич ли – неправильно.
Наши высокопоставленные чиновники и спецслужбы тоже, когда докладывают о версиях, часто говорят о некоем «кавказском следе». Мне приходится часто это слышать. Я даже на Совете безопасноти не раз поднимал об этом вопрос.
Нет такой вещи, как «кавказский след». Нет такого специального кавказского джамаата, как некоторые любят говорить, как нет московского джамаата. Мы сами усугубляем ситуацию, мы даем почву для таких подозрений в обществе. Как будто там у них джамаат, тут командование. Получается, что одни и те же люди говорят о том, что идет уничтожение террористической сети, но параллельно мы же сами насаждаем уверенность, что эта сеть все крепче. Есть кучка бандитов, которую мы добьем.
- Как бы вы охарактеризовали обстановку сегодня – война или замирение?
- И войны у нас нет, и замирения у нас нет. Террористы у нас присутствуют, но они есть не только на Кавказе. Они есть и в Москве, и в Питере, и в Англии, и в США.
Есть террористы, которых направляют спецслужбы. Есть самодеятельные террористы. Есть такие, кто услышали призыв и они пошли.
У нас были арабские наемники. Они 15-16 лет прожили в Чеченской республике и ни слова не знали по-чеченски, но в совершенстве разговаривали по-русски.
Подумайте, почему? Кто его направил сюда? Почему мы еле-еле смогли его уничтожить? Абу-Валид по-русски разговаривал, Хаттаб расговаривал, турки и другие наемники хорошо говорят по-русски. Они проповедуют, что русские неверующие, их надо убвать, но всех, включая чеченцев, заставляли говорить об этом по-русски.
Это специально подготовленные и направленные спецслужбами люди, чтобы здесь, в России, все продолжалось.
Чеченский народ понял, что это придуманная война против суверенного государства Россия. Мы все поняли, что этих людей надо однозначно уничтожать. И своих детей от них надо оберегать.
На Кавказе есть проблемные регионы. Недавно под председателем главы правительства провели заседание о развитии Северо-Кавказского федерального округа. У нас работают все правоохранительные и силовые структуры. Это важно, но главное – вести с народом вместе борьбу против экстремизма и терроризма. Тогда он у нас исчезнет. Мы идем к этому.
- Ну хорошо. Наемники по-русски проповедуют террор. А что с самим русским населением? Они возвращаются? Что для этого делается?
- У нас в стране люди удивляются, в том числе многие русские люди. Например, в Орловской области нельзя построить мечеть. В Ставрополе, где сотни тысяч мусульман проживают, невозможно построить мечеть. А мы показываем обратный пример.
Мы, в Чеченской республике, где якобы была война за религию, строим и мечети, и православные храмы, и восстанавливаем церкви.
Когда я стал вице-премьером, первое, что я сделал, созвал людей на субботник, и мы полносттью очистили христианское кладбище. И первым призвал всех русских людей, чтобы они посетили республику, навестили кладбища, помолились о своих близких. Мы первыми оплатили расходы на наземный транспорт, чтобы люди могли приехать. Плюс я раздавал каждому, кто приезжал, подарочные деньги от общественного фонда. У нас уважение к христианам.
Пророк, да благословит и приветствует его Аллах, когда он оставил Мекку и приехал в Медину, не воевал ни с христианами, ни с евреями. Он всем повелел заключать экономические договоры, чтобы христиане и другие общины могли торговать и преуспевать. Когда Пророк вернулся в Мекку, он сделал многие уступки христианам. Наша религия утверждает, что если вам не препятствуют молиться, то вы должны соблюдать законы этого государства. Мы, мусульмане России, живем в правовом пространстве России, у нас, как никогда, есть высокая консолидация общества.
У нас в Чеченской республике наше вероисповедание не на словах, а реально. Мы ведем работу с молодежью, мы проводим религиозные научные конференции, приглашаем со всего Кавказа и мира ученых, и христиан, и мусульман. Мы ведем разъяснительную работу, чтобы нас не разделяли, чтобы нам не навязали опять ваххабизм, экстремизм или что-то новое для нашего разделения.
Я на днях созвал алимов и сказал им, что они должны читать проповеди хорошего уровня – и на русском, и на кумыкском, и на татарском языке. Мы видим, что верующие христиане – это люди нравственные.
В Наурском районе мы сейчас строим комплекс для христиан даже лучше, чем они предложили. В Шелковском, Сунженском, Гудермесском районе христианам нужны были автобусы, чтобы ездить в церковь. Мы наладили это, купили для храма машины, чтобы людей развозить.
Мы ведем правильную линию. Я не видел ни одного человека возмущенного. У нас мусульмане вышли вместе с христианами чистить кладбище.
Сейчас епископ Феофан из Ставрополя обратился, чтобы православный храм в Грозном построили в другом месте, а не на дороге, как сейчас. Я попросил, чтобы он приехал, выбрал место, мы построим – чтобы была гостиница для приезжих, большой участок. Чеченцы только за это.
- В чем причина конфликта и ваших сложных отношений с правозащитниками?
- Конфликта у меня нет. Я их призываю, чтобы они защищали права граждан, а не нарушали их. Я им говорю, что если вы хотите защищать права, приезжайте ко мне, озвучьте тот вопрос, который вы считаете важным. У меня есть сегодня полномочия. Я могу пригласить и прокурора, и министра внутренних дел, и главу УФСБ, и глав муниципальных образований, и духовенство. Мы можем быстро разрешить вопрос, если права людей нарушается. Жилье, участок земли – мы помогаем в любом случае.
Но правозащитники этого не хотят! Им платят большие гонорары, гранты. Им надо создать прецедент, чтобы показать, что не работает в Чечне правозащита. За грант в 10 тысяч долларов они готовы что угодно делать. Там есть недобросовестные люди, чему есть много доказательств. Зная, что люди ни в чем не виноваты, они утверждают, что они виноваты. Суд должен определить вину, а не правозащитники, которые получают средства от неизвестных фондов, направляются неизвестными лицами сюда.
Когда я заступал в должность главы республики, я дал клятву соблюдать права людей. Для мужчины самое главное – данное слово. Но я повторю – я самых близких людей потерял в жизни ради права людей в моей республике, за их покой, за стабильность жизни. Как может Кадыров нарушать права людей? Как может правозащитник Орлов и кто-то другой, кто приезжает в республику, быть больше заинтересован в правах людей, чем Кадыров?
Если кому-то надо реальную картину увидеть, посещайте любой населенный пункт. Я за одну неделю дал 14 тысяч поручений. Все поручения выполнены. Мы создаем телефонную линию, ведем прием граждан, люди обращаются, пишут. Мы решаем все вопросы. Мы для этого есть сегодня на этом месте.
Не было такого, чтобы правозащитники защищали права людей полнее, чем мы это делаем в республике. Они защищают свой карманный интерес, поэтому они так холодно относятся к сегодняшней Чеченской республике.
Я не раз их приглашал, просил их задавать вопросы, не раз доказывал, что они неправы. Но им стыдно не бывает почему-то. У человека должен быть принцип: жизнь за отечество, а честь – никому. У них какие-то другие принципы. Что поделать? Аллах их создал такими, я буду молиться за них.
