В то время как цена барреля нефти резко растет, Мишель Серр (Michel Serres), философ, член Французской Академии, профессор Стэндфордского (Stanford) университета в Калифорнии, в интервью газете 'Le Figaro' делает наброски картины цивилизации, после того как закончится нефть.
Le Figaro. - Теперь, когда стало ясно, что 'конец нефти' неизбежен, должны ли мы будем пересмотреть свой образ жизни? И нужно ли нашим обществам немедленно перестроиться?
Мишель Серр - После опустошения, произведенного ураганом 'Катрина' в Мексиканском заливе, в США, да и в Европе, много говорят об угрозе, нависшей над нашими странами из-за сокращения мировых запасов нефти. Насколько я могу судить, этот прогноз отнюдь не новость для специалистов в области энергетики. Уже несколько десятков лет известно, где 'подошва' нефтяных пластов. Что же касается скачка цен на нефть, то лучшие эксперты предвидели и это. С того самого момента, как стало известно, когда закончится нефть, можно было предсказать, что предшествовать этому будут повышения цен на нее. Сейчас мы к тому и пришли. Теперь мы отдаем себе отчет в том, что запасы нефти не могут быть бесконечными. Прежде чем предложить изменить наше поведение и 'сменить парадигму', мне кажется, стоит остановиться на том, что эта проблематика вплотную подводит нас к вопросу о различных темпах прогнозирования. С одной стороны оно необходимо для того, чтобы справляться с ситуацией ближайшее время, а с другой стороны, должно быть рассчитано на долгосрочную перспективу. Большинство проблем, связанных с выживанием человечества, относятся к (очень) отдаленному будущему. Однако сегодня, увы, о том, что будет не скоро, не задумываются. Для прессы это, наверно, логично, поскольку газета живет в гуще самых актуальных событий и лихорадке новостей. Но и политические и экономические круги, чей горизонт ограничен проблемами ближайшего будущего, также не принимают таких проблем в расчет. Как можно лелеять план строительства огромного аэропорта во Франции или амбициозную программу развития автодорог, когда ясно, что есть немало трудностей, когда появляется настоятельная необходимость глобальных перемен, вытекающих из таких разных проблем как истощение нефтяных запасов, будущее системы здравоохранения, потрясения в области образования и науки?
Некоторые пророчат, что исчезновение нефти станет 'апокалипсисом'. . .
- Апокалипсис или нет - зависит от патетичности наших представлений. А в истории всегда были и есть пророки апокалипсиса. Конечно, нам необходимы радикальные перемены. Но я искренне верю, что потопа в обозримом будущем не случится. Конец нефти - не апокалипсис. Мы не персонажи 'Сутяг' Расина (Racine 'Les Plaideurs'). И многие современные писатели мне напоминают увековеченного Эрже (Herge) пророка Филиппулуса (Philippulus).
Однако есть и такие, кто возвещает о 'конце индустриальной цивилизации'. . .
- Мы действительно находимся в конце определенной эпохи. И в будущем, даже если каждый человек будет экономить горючее, этого все равно окажется недостаточно, чтобы покрыть расход топлива при простом перелете на борту 'Боинга' по маршруту Париж - Нью-Йорк. В этот период окончания эпохи нефтяной кризис - всего лишь одна из составляющих тех фундаментальных перемен, которые нас ждут. В своей книге 'Hominescence', не впадая в апокалиптическую тематику, я рассмотрел серьезные изменения. Современная парадигма - это система концентрации. Она основана на малочисленности производственных единиц, связанных между собой интенсивной плотной структурой транспортных средств. В своей книге я также высказал предположение о, безусловно, достаточно быстром переходе от этой парадигмы концентрации к парадигме распределения, основанной на новых технологиях. Можно представить себе, как все профессора, все ученые, которые то и дело перемещаются по земному шару для участия в различных конференциях, могли бы уже, не покидая своих институтов и лабораторий, выступать во всех частях света на 'визуальных симпозиумах'. В конце концов, их речи ведь не груз, для которого требуется дорогостоящая перевозка. Их прекрасно можно передавать и при помощи электромагнитных волн. При парадигме распределения мы будем гораздо меньше путешествовать.
Принадлежит ли уже нефть прошлому? И ускорит ли упомянутый Вами переход от одной модели к другой моральное устаревание 'черного золота'?
- Во всяком случае, с тех пор как появились новые технологии, они уже не раз показали, что физическое перемещение людей устарело. В некотором смысле нефть уже вышла из моды. Уголь и нефть 150 лет назад стали причиной промышленной революции. Так можно задаться вопросом, а не закончится ли в скором времени некое отступление в истории человечества. Еще кое-какие отступления в жизни человечества доживают в настоящее время свой век. В эпоху неолита от охоты и собирательства люди начали переходить к земледелию и скотоводству. Тогда человечество включилось в производство продуктов питания на основе сельского хозяйства. Раз количество людей, занятых в сельском хозяйстве, постоянно сокращается, значит, эра, начавшаяся в период неолита, закончилась. В 'Hominescence' я как раз и размышлял над тем, что все эти давние отступления завершились одновременно. В такой ситуации наш шанс состоит в том, чтобы суметь выработать технологии замены еще до того, как отрасли промышленности, основанные на 'hard', исчезнут. Пока они шли к своему закату, на смену 'hard' уже пришел 'soft'. И большинство наших перемещений отныне стало ненужным.
Выходит, в переходный период, все-таки существует одна проблема: нехватка источников энергии, которые могли бы стать заменителями нефти. . .
- . . . Энергий, которым, и в самом деле, для использования самим требуется нефть. Энергия растительного происхождения не может представлять собой энергию-заменитель. Проблемы, связанные с очень глубокими структурными изменениями, встанут даже в сельском хозяйстве. По современным оценкам, для того чтобы вернуться к древним схемам, одной только Франции понадобится семь миллионов работников сельского хозяйства (эквивалентно количеству нефти, необходимой для того, чтобы вспахать, посеять и собрать урожай). И какой бы многообещающей не казалась электрическая машина, она численно не заменит машин с топливным двигателем, потому что, к сожалению, не существует никакого источника энергии аналогичного нефти. Количество автомобильных поездок, так же как и перелетов по воздуху, начнет сокращаться. Значит, мы идем навстречу глубочайшей реструктуризации времени, пространства, экономики.
А также и власти? При таких изменениях - конец нефти, сокращение поездок, резкий рост телеприсутствия - разве не должно возникнуть общество с более горизонтальной и менее иерархической структурой?
- Иерархические общества не зависят исключительно от 'Капитала' и разделения труда, как это представляли себе марксисты. Они зависят от того, насколько сильно мы принадлежим к животному миру. У медведей или шимпанзе стремление к иерархии существует на уровне инстинкта. В общем, что действительно вызывает вопрос во время переживаемого нами великого перехода, так это наша способность стать людьми. Техника налагает определенные условия, но она не является более определяющим фактором, чем экономика. И миллионы лет, потраченных нами на то, чтобы выйти из животного состояния, гораздо сильнее давят на нас, чем какие-то 150 лет промышленной революции, которая подходит к концу. Власть (авторитет) в полном смысле этого слова, согласно его этимологии, восходящей к латинскому глаголу 'augeo', обозначает способность возвышать других. Если эта способность отсутствует, мы имеем дело лишь с порядком, присущим животному миру. Если исходить из этой точки зрения, то в противоположность марксистам, я убежден, что инфраструктура не является (или уже не является) экономикой или техникой, она не что иное, как культура. По сути, не так важно иметь нефть, как важно иметь свежие мысли!
