Сейчас, когда израильские угрозы в адрес Ирана выглядят все столь же серьезными, я советую всем тем, кого интересует иранский ядерный вопрос, ознакомиться со статьей Франсуа Никуллода (François Nicoullaud). В своей последней публикации во Французском институте международных отношений этот посол Франции в Иране с 2001 по 2006 год предлагает идущее вразрез с общей тенденцией, но прекрасно аргументированное мнение.
В свете последней встречи в Москве (она окончилась полным провалом) представителей пяти постоянных членов Совета безопасности и Германии во главе к Кэтрин Эштон (Catherine Ashton) Франсуа Никулло отмечает, что Запад также может быть заинтересован в том, чтобы выиграть время в противостоянии с Ираном, страдающим от жестких санкций, и что вина за тупик в переговорах не обязательно лежит на Тегеране.
О чем он говорит? О том, что у представленного в Москве группой «5+1» «пакета» не было ни единого шанса убедить иранцев.
Этот проект, задачей которого было добиться от Тегерана отказа от программы по обогащению урана до 20%, предлагал в обмен чересчур незначительную компенсацию. Кроме того, два из трех представленных в нем требований были неприемлемыми для иранцев, но при этом не представляли никакого интереса в плане борьбы с распространением ядерного оружия, которая лежит в основе всей инициативы.
Читайте также: Иранские СМИ о России
Первое и основное из представленных Эштон требований касалось прекращения иранцами обогащения урана до 20%. Эта работа ведется на 3000 центрифуг в подземном комплексе Фордо, и им уже удалось накопить запас порядка ста килограммов обогащенного до этого уровня урана.
Первое требование совершенно понятно и оправдано, так как уровень в 20% уже вплотную подходит к оружейным показателям. Кроме того, иранцы его ожидали. Нам было известно, что они в принципе готовы были на него согласиться в обмен на поставки топливных элементов, которые были бы обогащены до необходимой для работы их реактора отметки, и некоторое смягчение санкций.
Тем не менее, Эштон потребовала от них незамедлительно передать все запасы обогащенного до 20% урана, то есть до поставок гипотетического топлива, на производство которого ушло бы еще несколько месяцев. Ранее, осенью 2009 года, иранцы уже ответили на аналогичное предложение категорическим отказом, так как опасались обмана. Что касается вопроса нераспространения ядерного оружия, это второе требование не представляет никакого интереса, так этого стокилограммового запаса не хватит для производства бомбы, тем более, что он находится под контролем
Если бы иранцы попытались скрыть этот уран или же обогатить его до отметки выше 20%, они не смогли бы сделать это незаметно для инспекторов МАГАТЭ и тем самым лишь подкрепили бы гипотезу об ударах по их ядерным объектам. Им могли бы представить другие, приемлемые варианты, например, немедленный или поэтапный обмен 20%-го урана на топливо. И то, и другое в конечном итоге дало бы один результат. Но делать этого попросту не захотели.
Также по теме: Одна иранская ракета одна смерть израильтянина
Третье требование касалось закрытия подземного комплекса Фордо, и его мотивы с западной точки зрения вполне понятны: в начале 2000-х годов иранцы начали обустройство Фордо, не уведомив об этом МАГАТЭ, что является нарушением взятых ими на себя обязательств.
Когда в 2009 году об этом стало известно, реакция международного сообщества была бурной. Тем не менее, с тех пор, и еще даже до установки центрифуг, этот центр оказался под наблюдением венского агентства, как, впрочем, и комплекс по обогащению урана в Натанзе. В случае закрытия иранцы могли бы перевезти находящиеся в нем 3000 центрифуг в основной центр в Натанзе, где сейчас работают 9000 центрифуг, которые обогащают уран до 5% отметки.
Таким образом, возможности Ирана по обогащению урана остались бы прежними, и, значит, помимо символической значимости, это требование не представляло никакого интереса в плане нераспространения оружия. В то же время речь идет о единственном комплексе, который в силу своего подземного расположения был бы защищен от возможных авиаударов. В результате - требование Эштон могло быть воспринято иранцами исключительно как попытка сделать все их ядерные объекты уязвимыми для американских и израильских бомб и ракет.
Что касается компенсаций, Эштон все же предложила поставки созданного на основе 20% урана топлива, которое необходимо для работы исследовательского реактора в Тегеране. Такой шаг лишал Иран обоснования для реализации собственной программы обогащения урана до столь высокого уровня. В то же время Запад отказался от любого, даже временного и частичного снятия санкций, заявив, что может вместо этого пересмотреть планы по ужесточению существующих или только подготовленных санкций.
Читайте также: Для атаки на Иран США могут начать убивать своих же граждан
США, в свою очередь, вновь предложили оказать поддержку в техническом облуживании иранского парка самолетов, состояние которого заметно ухудшилось в результате длительного эмбарго на импорт запчастей. Тем не менее, никто не забыл, что подобный шаг Америка делала и во времена Билла Клинтона, а затем и Джорджа Буша без каких-либо ответных уступок, из чисто гуманитарных соображений.
Наконец, им предложили возобновить некоторые проекты технического сотрудничества МАГАТЭ с Ираном и запустить новый проект исследовательского реактора, призванный заменить строящийся в настоящий момент в Араке реактор, который, по всей видимости, сможет производить плутоний. Однако, в отсутствие доверительной атмосферы эти предложения могли лишь обострить подозрения иранцев.
Так, например, они убеждены, что контакты с иностранными экспертами и инспекторами стали залогом для проникновения на их ядерные и нефтяные объекты ужасных компьютерных вирусов Stuxnet и Flame и, что еще хуже, позволили собрать личную информацию, которая была использована для убийств ученых и инженеров. Предложение Эштон не подразумевало ни малейшего торга, в связи с чем провал переговоров был неизбежен, и их участники просто не могли этого не знать.
Также по теме: Влияние спутниковых сериалов на жизнь иранцев
То есть, если приглядеться внимательнее, утверждение о том, что виной всему - Иран, который не хочет серьезно вести переговоры, не кажется столь уж убедительным. Как бы то ни было, на встрече в российской столице Иран также выдвинул нереалистичные требования, по крайней мере - в краткосрочной перспективе: снятие большей части санкций и признание его права на обогащение урана. Так что в Москве такой нереалистичный подход был обоюдным.
Тем не менее, по итогам встречи стороны все же пришли к договоренности о продолжении переговоров, пусть даже и на уровне экспертов. Первая встреча прошла в Стамбуле 3 июля. За ней должно последовать собрание на уровне заместителей представителей сторон. В этой связи возникает вопрос, не пытается ли тем самым Запад, как и Иран, выиграть время, используя схему, которая до настоящего момента была скорее отличительной чертой иранской переговорной стратегии.
Выиграть время до намеченных на конец ноября выборов президента США, так как ни для кого не секрет, что до этого момента американский лидер не сможет сделать значительных уступок Тегерану из-за внутренней полемики во время кампании. Выиграть время, чтобы позволить вступившим в полную силу в начале июля американским и европейским нефтяным и финансовым санкциям ударить по иранской экономике, вызвать волнения среди населения и ослабить режим. После провокации Исламской Республики и ее нежелания признавать полномочия Совета безопасности Запад может полагать, что ужесточение позиции - в его интересах: со временем режим будет становиться все слабее, что сделает его податливее на переговорах.
