Есть ли у Евросоюза будущее?

В понедельник Ангела Меркель заявила о необходимости подписания нового европейского договора для обеспечения жесткого соблюдения бюджетной программы. Писатель Жан-Клод Гийбо рассуждает в своей книге «Другая жизнь возможна» (Une autre vie est possible) о причинах крушения европейской мечты.

Atlantico: В вышедшей в понедельник статье в Der Spiegel Ангела Меркель говорит о ратификации нового европейского договора, который позволил бы ужесточить контроль над финансами государств-членов ЕС. Могут ли такие структурные изменения стать ответом на устаревшие «европейской мечты»?

Жан-Клод Гийбо: Мне сложно сказать что-либо об этом новом проекте договора, пока нам точно не известно его содержание.

Тем не менее, если речь будет идти о контроле за экономической политикой государств, мы будет иметь дело с той же проблемой, что и в рамках Договора о стабильности, координации и управлении в экономическом и валютном союзе (прим.ред.: вступит в силу в январе 2013 года в случае ратификации в 12 из 25 подписавших его государств (Чешская республика и Великобритания отказались сделать это). В нем предусматривается «золотое правило» бюджетной политики и возможные судебные санкции).

Как мне кажется, Конституционный совет вынес неверное решение, когда посчитал, что ратификация этого договора не требует внесения поправок в Конституцию, а, значит, и двух третей голосов. Этот договор приводит меня в замешательство. Вообще, сама мысль о том, что мы можем устроить голосование по такому соглашению по-тихому, без настоящих дебатов (потому что, за исключением левого крыла Социалистической партии, вряд ли кто-то поднимет этот вопрос) просто нелепа. Я впервые вижу, что известные сторонники европейской интеграции выступили против этого договора и назвали его абсурдным, так как он принижает народную волю. Это не осталось незамеченным, в том числе - и в Германии. В первую очередь, я имею в виду философа Юргена Хабермаса (Jürgen Habermas), который активно поддерживал договор 2005 года, однако категорически не приемлет это новое соглашение с его «золотым правилом» и дисциплинарной логикой, но без настоящего обсуждения депутатами и в европейском парламенте.

Кроме того, нужно отметить, что во Франции противодействие и враждебное отношение к этому договору больше не проходят по линии раздела на правых и левых. Выступать против него пытаются лишь левое крыло Социалистической партии и такие видные деятели как Мари-Франс Гаро (Marie-France Garaud), которая недавно опубликовала статью в Libération. Голосование по этому договору в его нынешнем виде, чего, к сожалению, не избежать, - это настоящая катастрофа для Соцпартии, в которой снова возникнет раскол, как и в 2005 году. Кроме того, это катастрофа и для ЕС, потому что он продолжает следовать логике, которая загнала Европу в угол, превратила ее в пространство, где на первое место ставятся финансовые механизмы и банки, а не народы.

Несколько дней назад Монти заявил, что логика, которая приводит в отчаяние рынки и ставит государство под сильнейшее давление парламента, ведет к катастрофе. Один немецкий министр ответил ему, что пусть уж лучше отчаяние царит на рынках, а не среди народа.

- Сейчас Европа охвачена кризисом и экономической рецессией, а государствам не удалось прийти к согласию по бюджетному договору. Так, есть ли вообще у нее будущее?

- Сегодня все совершенно прозрачно. В том числе - и для сторонников единой Европы (прежде всего я имею в виду Мишеля Рокара (Michel Rocard), с которым у меня был долгий разговор): они признают существование серьезных недостатков в европейском строительстве. Если мы продолжим следовать той же логике, то приведем Европу к катастрофе. Среди этих изъянов особо нужно отметить уходящее корнями во времена Жана Монне (Jean Monnet) заблуждение: нужно заниматься одной лишь экономикой, а все остальное приложится. То есть, политическая Европа должна стать естественным продолжением Европы экономической. Сейчас же нам прекрасно видно, что это не так. Европу строили по сути втайне от народов. Тем не менее, такой исторический проект, который призван существовать многие поколения, нельзя реализовать вне механизмов демократии.

И когда я вижу, что эти ярые сторонники европейского правительства признают, что мириться с этими недостатками больше нельзя, я понимаю, что создавать Европу нужно на основе восприятия нации, с участием национальных парламентов. Европу нужно создавать путем защиты европейской экономической модели, а не так называемого «ордолиберализма», то есть - немецкой версии ультралиберализма. Мне кажется, что если Договор о стабильности, координации и управлении будет принят, мы, к сожалению, будем двигаться именно в этом направлении.

- Вы говорите о недостатке демократии. Ангела Меркель предложила избирать президента Евросоюза на всеобщем голосовании. Может ли это стать решением проблемы?

- В нынешней ситуации это все - ерунда. Американский журналист Пол Кругман (Paul Krugman) сравнил перспективы 120 миллиардного пакта об экономическом росте, который удалось вырвать у немцев Франсуа Олланду, с эффективностью водяного пистолета против носорога. То же самое касается и выборов президента Европы. Они, безусловно, стали бы серьезным положительным символом, но дальше этого дело бы не пошло. Когда «Титаник» идет на дно, проблема покраски верхней палубы теряет свою актуальность.

Как бы то ни было, Франсуа Олланд полагает, что сейчас - не лучший момент для пересмотра государственной системы, так евроскептицизм достиг своего апогея: «Приступать к такому проекту бессмысленно, если мы уверены в его неизбежном провале. Сначала нужно восстановить экономический рост (…) и оптимизм в общественном мнении по поводу Европы».

Франсуа Олланд прав. Евроскептицизм действительно достиг апогея, в том числе - и в Германии. Этот договор стал причиной обращения в Конституционный суд и послужил основой для дебатов, которых практически не было во Франции. Парадоксально видеть, что предложенный немцами договор вызывает больше споров в Германии, чем во Франции.

- Этот отказ считаться с мнением народов в период кризиса обостряет дефицит демократии в Европе?

- Разумеется. Однако в том, что касается этих вопросов, для консультаций с народами вообще вряд ли есть подходящее время. В 2005 году у них спросили их мнение, и они сказали «нет». По правде говоря, мало кто действительно прочитал этот договор 2005 года, многие просто возмущались. Он был нечитабельным, его было невозможно принять. В определенной степени в 2005 году граждане оказались мудрее элиты. Сегодня же говорить, что сейчас - не тот момент, чтобы спрашивать мнение граждан, просто бессмысленно. Нам нужен референдум по этому договору.

- Но если граждане выскажутся, не приведет ли это к развалу Евросоюза?

- Так, что же, нам нужно спрашивать мнение народов только, когда мы уверены, что они скажут «да»? Судите сами: у нас ведь не устраивают выборы только тогда, когда правые или левые по прогнозам должны победить. Демократия так не работает. Обратиться к народу - значит вовлечь его в принятие решения и четко объяснить ему, о чем идет речь.

Евросоюз разваливается. Но говорить «если народы выскажутся, Союз распадется» - значит переложить на плечи граждан ответственность за его развал. Хотя на самом деле все совершенно иначе: Евросоюз рушится, потому что мы не смогли вовлечь народы в его строительство и объяснить людям, что навязываем им жесткую экономию на одно-два поколения, чтобы расплатиться за безумства банков и биржевых спекулянтов. Мы просим их голосовать за дисциплинарный договор, который поставит народы в жесткие условия, но переступит через демократические механизмы. В то же самое время мы не прикладываем особых усилий для борьбы с налоговыми гаванями и незаконной спекуляцией, сдерживания банков и финансовых рынков. Таковы наши двойные стандарты.

Европа рушится, потому что мы не интересуемся мнением народов. Уже 40 лет.

- В четверг канцлер выразила сожаление по поводу невозможности включить золотое правило в Конституцию. Вы не согласны с принципом «нет альтернативы» Маргарет Тэтчер. Есть ли альтернатива у программы жесткой экономики Меркель?

- Конечно же, есть. Все экономисты говорят об этом уже два года. Они не говорят, что нам не нужно расплачиваться с долгами, и что задолженность не имеет значения. Они говорят, что, если все начнут экономить, экономический рост, который и так значительно замедлился, ждет еще больший спад. А если вы тормозите экономический рост (даже если идете на большие жертвы), вы только увеличиваете долг, потому что в бюджет поступает меньше налоговых сборов.

Парадокс нынешней ситуации - в том, что рынки боятся жесткой экономии. Сама по себе эта немецкая, морализаторская и репрессивная идея ведет к разрушительным последствиям: дефицит в Греции продолжает обостряться, в Италии происходит то же самое, в Испании началась рецессия… Если вы видите, что политика дает такие катастрофические результаты, зачем ее продолжать?! Мне кажется, что сейчас в Германии обострится полемика. Как Германия, большая часть экспорта которой ориентирована на европейских партнеров, может выкрутиться из этой ситуации?

- В вашем эссе «Другая жизнь возможна» вы все же пытаетесь сохранить оптимизм. Есть ли у Европы на что рассчитывать?

- Я пытаюсь рассмотреть все причины крушения оптимизма Европы конца XIX века и на всем протяжении ХХ века: две мировые войны, тоталитарные режимы… Мы завершили ХХ век с путаницей в голове, без внушающего доверие проекта. В момент подписания соглашения в Риме в 1957 году европейский проект представлял собой последнюю оптимистическую утопию на континенте, уставшем от войн и насилия. Проект мира и объединения, защиты европейской экономической модели, которая не имеет ничего общего с англосаксонской системой… Это было прекрасно. Проект предали. Но он не потерял своей силы. Мне кажется, что рано или поздно европейский проект будет опираться на другие основы. И это - хорошая новость.

Жан-Клод Гийбо (Jean-Claude Guillebaud), писатель, эссеист, лектор и журналист.