Пять мифов об упадке Европы

Пять ошибочных представлений заставляют Азию и Америку неправильно диагностировать европейские болезни, пишет Индермит Джилл. И хотя европейцам нужны большие перемены, он считает, что экономическую модель Евросоюза еще можно заставить работать.

Пресса плохо пишет о Европе. Греков и итальянцев подвергают суровой "порке" за то, что они ставят под угрозу евро, а Исландию, Ирландию, Португалию и Испанию критикуют за безрассудную финансовую политику. Бесконечные саммиты в Брюсселе не идут на пользу делу. Американцы и азиаты все чаще смотрят на Европу как на инертный и даже прогнивший континент. Вот пять мифов, которые привели к такому ошибочному диагнозу.

Миф первый. Европа в упадке

На самом деле - нет. Об этом говорит объем европейской экономики, исчисляемый в валовом внутреннем продукте. В первом десятилетии XXI века доля Европы в мировом производстве стабильно держалась на уровне около 30%, а вот доля США упала с 31 до 23%. За последние два десятилетия европейский ВВП увеличивался примерно на 2% в год, что немного лучше американских показателей. При этом у некоторых стран ЕС показатели роста были намного выше. Ирландия после вступления в Евросоюз вошла в десятку самых богатых стран мира, и несмотря на  кризис, остается в этой первой десятке. После падения Берлинской стены, когда коммунистические страны Центральной и Восточной Европы создали у себя рыночные системы и восстановили экономические связи с Западом, их экономики начали развиваться быстрее всех остальных стран мира, за исключением Китая. В Польше, например, доходы на душу населения выросли с 2000 долларов в 1990 году до 13 с лишним тысяч в прошлом году.

Ирландия и Польша - не исключения. Европа - это вообще бойкое место. Она участвует в торговле примерно половиной всех товаров и услуг в мире. Две трети этих товаров и услуг остаются там же, в Европе, что является самой привлекательной ее чертой: региональная торговля помогает бедным странам континента догонять более богатые, поэтому Европа - это, пожалуй, лучшее место для развивающихся экономик. С 1970 по 2009 год более бедные европейские экономики развивались с темпами почти 4% в год, и даже богатые страны обеспечивали себе рост почти в 2% ежегодно. Это яркий пример успеха: США с темпами роста в 1,8% на протяжении длительного периода стали в итоге самой мощной экономикой в мире.

В последние десятилетия европейцы изобрели «станок конвергенции», какого никто никогда не видел ни в Европе, ни где-либо еще. Если Соединенные Штаты  принимают у себя бедных иммигрантов и превращают их в состоятельных людей, то Европейский Союз принимает в свой состав бедные страны и превращает их в государства с высокодоходной экономикой. Чтобы стать богатыми в других частях света, странам должно невероятно повезти (найти нефть, как в Саудовской Аравии), или они должны действовать чрезвычайно жестко (жертвуя потреблением и гражданскими свободами, как восточноазиатские тигры).  Но в Европе с середины 1980-х годов более десятка стран создали передовые экономики просто за счет самодисциплины - действуя по разумным и здравым нормам и правилам, и сохраняя платежеспособность государства.

Миф второй. Европейские финансы - худшие в мире

Вполне возможно, что они - лучшие. Деньги должны перетекать из более богатых и медленнее развивающихся экономик к странам, которые беднее и растут быстрее. Однако в большинстве стран мира мы наблюдаем прямо противоположную тенденцию - назовем ее «китайским синдромом». Страны, отсылавшие деньги в Западную Европу и Соединенные Штаты, добивались лучших показателей, чем те, что пытались делать, казалось бы, самое разумное - брать взаймы за границей, инвестировать дома и быстрее расти. В Европе капитал ведет себя так, как это нравится экономистам; австрийские, французские, итальянские и шведские сбережения вкладываются в Болгарии, Чехии и Польше, что помогает обеим сторонам в сделке. Банковское дело в тех странах, которые еще двадцать лет назад были коммунистическими, сегодня одно из самых передовых в мире. Время от времени деньги используются неправильно - их тратят вместо того, чтобы инвестировать - но на каждую страну, где такое происходило, в Европе приходится две страны, которые умно и правильно применяют эти средства.

Страны, компании и семьи с чрезмерными долгами проще всего найти в районе Средиземноморья, но в Центральной и Северной Европе их гораздо меньше. К сожалению, финансовые катастрофы, как и авиационные, очень эффектны и захватывающи, и те немногие страны, что неумело и неправильно используют иностранный капитал, оказываются в центре всеобщего внимания. Но в Европе намного больше таких стран, где иностранные сбережения помогли избежать бедности миллионам.

Миф третий. Европейские предприятия стали неконкурентоспособными

Но цифры рассказывают нам совсем другую картину. В то время, как в Азии в конце 1990-х был шумный экономический кризис, вслед за которым наступил резкий подъем деловой активности, а Соединенные Штаты совершили революцию производительности и породили зрелищный финансовый крах, европейские предприятия тихо и спокойно процветали. В период с 1995 по 2009 год предприниматели в Западной Европе создавали рабочие места быстрее, чем в Америке. Европейские экономики к тому же больше экспортировали своей продукции, чем Бразилия, Россия, Индия и Китай, а компании Восточной Европы наращивали производительность быстрее, чем корпорации Восточной Азии.

Конечно, проблемы у Европы есть. Но вызваны они неустойчивым состоянием предприятий в нескольких странах. В последние годы рост производительности был со знаком минус в Греции, Италии, Португалии и Испании. А поскольку рынки и институты европейского континента тесно интегрированы (в данном случае - у этой четверки стран даже общая валюта), пробуксовка экономики даже в нескольких странах быстро ставила подножку остальным.

Германия показывает, как можно использовать экономическую интеграцию, чтобы стать мировым лидером. Ее компании при помощи прагматичных профсоюзов и социальных реформ повысили свою конкурентоспособность за счет приобретения дочерних предприятий, филиалов и партнеров в Восточной Европе. Они сделали более эффективными бывшие государственные предприятия в таких странах, как Чехия, а потом стали давать им все более сложные производственные задания. Французские и итальянские фирмы делают то же самое в Румынии и Турции, потому что это хорошая модель бизнеса. Компания Volkswagen десять лет назад купила Škoda, и в прошлом году она получила рекордную прибыль в 21 миллиард долларов, в то время как автомобилестроители в США и Японии едва сводили концы с концами. В текущем году Volkswagen стала крупнейшей автомобильной компанией в мире.

Миф четвертый. В Европе слишком много государства 

Ну, это зависит от разных факторов. Доля государства в Европе действительно велика. Там правительства тратят на государство на 10% больше ВВП, чем в странах за пределами Европы. И все это почти по одной-единственной причине: они больше расходуют на социальную защиту - пенсии, страхование на случай безработицы и социальное обеспечение. В этом - суть европейской социальной модели. Это помогло превратить Европу в «сверхдержаву по образу жизни»: почти по всем объективным меркам качество жизни в ведущих европейских странах - самое лучшее за всю историю человечества.

Но здесь есть два негативных последствия: такая система ослабляет стимулы трудиться и накладывает дополнительную нагрузку на государственные финансы. Подобно США, Японии и Южной Корее, рост благополучия означает, что у людей сокращается рабочая неделя, и увеличиваются отпуска. Но во многих странах Европы щедрые правила социального страхования и обеспечения подталкивают людей к тому, чтобы раньше уходить на пенсию и наслаждаться более долгой жизнью. Сегодня мужчины во Франции уходят на пенсию на девять лет раньше, чем в 1960-х годах, а продолжительность жизни у них увеличилась на шесть лет. Ни одна пенсионная система не может выдержать такой нагрузки, если только у людей не увеличивается продолжительность рабочего дня и количество трудовых недель в году. В 1970-е годы французы работали намного больше, чем американцы, если считать по количеству рабочих часов в год. Сегодня все наоборот.

Обладая 10 процентами мирового населения и 30 процентами мирового объема производства, Европа тратит на социальную защиту населения 60% от общемировых расходов на эти цели. Если систему не изменить, Европа не сможет добиваться максимума от своих трудовых ресурсов, которые в следующие пятьдесят лет будут сокращаться на миллион ежегодно.

Миф пятый. Европе надо выбросить свою экономическую модель

Европе нужно откорректировать свои методы и принципы, но не отказываться от них. Некоторые составляющие ее модели, - такие, как торговля и финансы, работают вполне нормально, хотя и там есть резервы для совершенствования. Торговля цифровыми электронными услугами пойдет намного лучше, если у европейских экономик будут схожие регулирующие правила и нормативы, а финансы станут гораздо устойчивее, если регуляторы будут больше сотрудничать между собой. И это уже происходит. Другие составляющие экономической модели, например, предпринимательство, во многих странах работают вполне прилично, хотя правительствам Греции, Италии и Испании надо улучшать условия для бизнеса. Но Южная Европа - это исключение, а не правило: более половины из первой тридцатки стран по такому показателю, как удобство ведения бизнеса, находятся в Европе. Исландия и Ирландия входят в первую десятку. А Греция - на сотом месте. Ее самая большая проблема - это не завышенная стоимость валюты и не недостаточные государственные инвестиции, а правила и нормы, из-за которых заниматься бизнесом там сложно.

Европейцы ворчат, что они не так успешны, как США, в этой «новой экономике», и жалуются на отсутствие молодых гигантов типа Apple, Google и Microsoft. Но чтобы стать более инновационными, крупным экономическим державам Европы, таким, как Франция, Германия и Британия, не нужно смотреть за океан. Они могут взять пример с наших северных соседей, - таких, как Дания, Швеция и Финляндия. Эти страны занимают первые места в мировых рейтингах инноваций, и даже маленькая Эстония рождает такие инновационные шедевры, как Skype. Они делают это, заимствуя определенные свойства американской системы, такие, как устойчивый наплыв работников с высшим образованием, правила финансирования НИОКР, которые подталкивают вузы и компании к сотрудничеству, и соблюдение прав интеллектуальной собственности. Но беда в том, что их экономики не дотягивают до техасской. Исправить положение несложно. Общеевропейский патент и более эффективный единый рынок цифровых услуг способны очень многое сделать. И это может произойти уже скоро.

Европе необходимо изменить подход к работе и к государству, причем делать это надо быстро. Некоторые страны уже показывают, как следует поступать. Столкнувшись в начале 1990-х с экономическим кризисом, Швеция капитально перестроила свою систему социального страхования и ослабила регуляторную нагрузку на бизнес, показав пример другим скандинавским странам, таким, как Финляндия. В начале 2000-х годов Германия - этот «больной» Европы - провела тщательную ревизию своих экономических структур, воодушевив на аналогичные действия соседей, например, Словакию. Пора странам Средиземноморья последовать их примеру.

Призывам сократить государственные расходы в Европе часто противопоставляют довод о том, что у Швеции большие государственные расходы, и что при этом у нее - растущая экономика. Но после экономического кризиса в начале 1990-х шведы сделали так, что теперь быть безработным и рано уходить на пенсию невыгодно по деньгам, и легче заняться собственным бизнесом, платя налоги. Кроме того, они обеспечили эффективное вложение средств налогоплательщиков в образование, здравоохранение и прочие услуги. Другим европейцам придется серьезно подумать насчет уменьшения роли государства, пока у них государственная власть не станет столь же эффективной и хорошо налаженной, как в Скандинавии. Исключительной чертой Европы является то, что более благополучные соседи готовы протягивать оказавшимся в кризисе странам руку помощи.

Европейцам придется пойти на большие перемены, но Европа показывает, что ее экономическую модель можно заставить работать. Однако критикам Евросоюза следует взять себе на заметку то, что наибольших успехов и скорейшего выздоровления Европа добивалась тогда, когда была большой,  а не маленькой.

Индермит Джилл - главный экономист Всемирного банка по Европе и Евразии.