Алжир играет с огнем в отношениях с исламистами?

Хотя в четверг алжирская армия начала штурм для освобождения заложников в комплексе ВР на юго-западе страны, у некоторых все еще есть подозрения насчет возможных связей алжирских спецслужб и исламистских группировок.

Atlantico: Что нам известно об отношении Алжира к свирепствующим в регионе исламистам?

Кадер Абдеррахим: Думаю, сначала надо вернуться в прошлое. В 1990 и 1991 году Исламский фронт спасения победил сначала на местных, а затем на парламентских выборах, что дало ему абсолютное большинство. После этого армейский путч погрузил страну в гражданскую войну. Таким образом, государство вступило в открытое противостояние между политическим движением и частью руководящего аппарата. Это объясняет тот факт, что страна уже два десятилетия непрерывно находится в состоянии войны с периодами напряженности и затишья. Проходившие до недавнего времени столкновения между исламистами и алжирскими солдатами на юге страны нельзя даже сравнивать с тем, что было в 1990-х годах.

Александр дель Валль: Произошедшее 16 января нападение террористов на нефтяной комплекс British Petroleum на востоке Алжира с последующим захватом 41 иностранного заложника было организовано алжирским отрядом, который собрал бывший командующий «Аль-Каиды в исламском Магрибе» Мохтар Белмохтар (заочно приговорен к казни алжирским судом). Его задача в том, чтобы «наказать» страны, которые принимают участие в военном вмешательстве на севере Мали. Таким образом, Алжир оказался под угрозой после того, как открыл свое воздушное пространство для французской авиации.

Напомним что практически все создатели и руководители «Аль-Каиды в исламском Магрибе» (союзники устроивших террор на севере Мали, Томбокту и Гао «Ансар ад-Дин» и Движения за единство и джихад в Западной Африке) являются алжирцами. Большинство из них — выходцы из Салафитской группы проповеди и джихада Хассана Хаттаба, которая стала предшественницей «Аль-Каиды в исламском Магрибе» и Вооруженной исламской группы.

При всем этом политика гражданского примирения президента Бутефлики позволила бывшим террористам, которых освободили из алжирских тюрем или вытеснили на юг, вновь начать действовать в Сахеле. Некоторые укрылись в Кабилии, где никто не стал их трогать. В общей сложности Бутефлика амнистировал 2000 убийц... Его стратегия заключалась в том, чтобы сделать исламистов частью политической системы (политические должности, амнистия) и, тем самым, побудить их сложить оружие. Тем не менее, некоторые из них после освобождения из тюрем сразу же вернулись к борьбе, и их «братья по оружию», устраивают теракты и нападения на алжирские военные базы из своих пустынных оплотов в Мали, Нигере, Ливии и на юге Алжира. Абдель Азиз Бутефлика был очень рад, что эти исламистские группы направились в сторону Сахеля, и воздерживался от военных операций против них за пределами страны. Тем не менее, в случае нарушения «перемирия» они могут в любой момент начать новую гражданскую войну на территории Алжира. И алжирцы всерьез опасаются этого после многих лет кровопролитной гражданской войны, которая унесла жизни 180 000 человек.

Таким образом, Алжир изначально выступил против отправки коалиционного контингента на север Мали. Двусмысленность позиции Бутефлики достигла своего апогея, когда в июне 2012 года он без предупреждения принял у себя лидеров «Ансар ад-Дин» и Движения за единство и джихад в Западной Африке, хотя оно и взяло на себя ответственность за теракт с участием смертников в полицейском участке Уарглы и захват в заложники алжирских дипломатов.

Что еще тревожнее, недавно алжирское государство направило в Гао и Кидал два военных конвоя, которые перевозили отнюдь не только продовольствие...

Как бы то ни было, двойная политическая игра Бутефлики закончилась, когда исламисты развернули наступление на юге Мали и по всему региону. Теперь алжирская армия стремится восстановить целостность Мали и уничтожить переступивших черту исламистов.

— Разве между государством и этими исламистскими движениями не был установлен некий негласный мир, который позволил добиться хотя бы относительной свободы на юге страны?

Кадер Абдеррахим: В той или иной степени. В те времена главным для алжирского правительства было создать впечатление, что ему удалось решить исламистский вопрос и оттеснить вооруженные отряды на самую границу своей территории. На самом же деле оно попросту вытолкнуло их в соседние страны: некоторое время спустя эти же самые исламисты устроили теракты в Марокко и Мавритании, а нынешний малийский кризис также является следствием этой стратегии. В целом же ничего не изменилось, на что недвусмысленно указали нам вчерашние события. Сейчас речь идет о стремлении вывести исламизм на международный уровень (одна из заявленных целей таких организаций как «Аль-Каида в исламском Магрибе» — формирование «великого исламского государства», прим. ред.), и это серьезно меняет восприятие нынешних событий в сравнении, например, с тем что было 20 лет назад.

— Как объяснить, что несмотря на борьбу Алжира с террористами, до сих пор существуют подозрения, что алжирские спецслужбы используют эти радикальные группы в собственных целях, в том числе и для проведения терактов?

Кадер Абдеррахим: Такие подозрения действительно существуют, в первую очередь это касается серии терактов во Франции в октябре 1995 года. Существует мнение, что алжирские спецслужбы сыграли во всем этом немаловажную роль, хотя по сей день так и не было обнародовано никаких доказательств. Как бы то ни было, отношения между Парижем и Алжиром значительно охладели, а у нас возник знаменитый вопрос «кто кого убивает?» Это выражение напрямую связано с гипотезой о том, что сотрудники алжирских спецслужб проникли в эти вооруженные исламистские группы, чтобы манипулировать ими и вызвать в общественном мнении неприятие исламистских течений. Даже если эта теория действительно подтверждается фактами, стоит напомнить, что все случилось почти 20 лет назад, и что сегодня исламисты — это новое поколение, которое пришло со всех концов Ближнего Востока и Северной Африки.

— Каковы реальные масштабы присутствия исламистов на юге страны, и как они смогли там закрепиться?

Кадер Абдеррахим: Присутствие этих вооруженных исламистских групп больше нельзя рассматривать в масштабах одной страны, так как в их рядах сейчас насчитываются пакистанские, афганские и даже марокканские боевики. Как всем известно, сильнее всего присутствие исламистов ощущается в Сирии, Ливии и Мали. Сегодня мы имеем дело с огромным множеством небольших групп, которые свободно пересекают границы, действуют чрезвычайно быстро и получают прибыль от идущего через регион наркотрафика. К сожалению, бездействие западных стран, а также слабость местных государств привели к распространению этих ячеек, которые в настоящий момент представляют угрозу для стабильности всей этой части африканского континента.

Как мы видим, ситуация обостряется, и пока еще «стабильные» страны, такие как Тунис, испытывают по этому поводу серьезное беспокойство, потому что опасность распространения угрозы вполне реальна. Так, тунисские власти недавно задержали шедшие из Ливии четыре грузовика с людьми, оружием и взрывчаткой. Все это указывает на подъем воинствующего исламизма, который грозит расшатать другие государства региона.

Александр дель Валль: Это присутствие значительно в трудом поддающейся контролю пустынной зоне и опирается на наличие тыловых баз в пустыне Мали, Нигера и Ливии. Так, например, захватившие заложников в Ин-Аменас террористы находились на севере Мали вместе с Мохтаром Белмохтаром, который оттуда координировал действия на юге Алжира. Захват заложников в Ин-Аменасе координировался его лейтенантом Абу аль-Барой, который раньше состоял в Салафитской группе проповеди и джихада. Кроме того, речь идет о первом случае нападения исламистов на газовые объекты. Действующие в Мали и на юге Алжира исламистские террористические группы состоят преимущественно из арабских радикалов (алжирцы, тунисцы, ливийцы, мавританцы, малийцы и т. д.). Союз с контрабандистами и племенами туарегов позволяет им прекрасно ориентироваться в пустыне и дает серьезные экономические ресурсы, которые позволяют покупать не только оружие, но и чиновников, политиков, военных и полицейских...

— Чем объясняется радикальная политика алжирского правительства по отношению к этим исламистским группам?

Кадер Абдеррахим: Стратегией, которая отличается от того, что мы обычно видим на Западе. Вмешавшиеся вчера спецподразделения не имеют большого опыта действий по такому сценарию и, как стоит отметить, не особенно нацелены на переговоры. Они придерживаются советской стратегии, которая подразумевает вмешательство в независимости от человеческих жертв. Драма в Ин-Аменас напоминает трагедию в начальной школе Беслана в 2004 году, когда в результате операции российских спецслужб погибли десятки людей.

Еще одно объяснение может заключаться в том, что немалой части армии и общественного мнения не понравилось то, как президент Абдель Азиз Бутефлика без всяких консультаций дал французским самолетам разрешение воспользоваться воздушным пространством Алжира для ударов по позициям боевиков с севера Мали. Кроме того, это мое личное предположение, вчерашний штурм в комплексе British Petroleum отражает желание армейских кругом подложить свинью Бутефлике, которому теперь придется отчитываться перед международным сообществом за погибших иностранных заложников.

Как бы то ни было, мне кажется, что вчерашние события стали своего рода поворотным моментом: исламисты впервые устроили нападение на важный для экономики страны объект, тогда как гибель иностранных заложников по всей логике должна подтолкнуть алжирскую армию к пересмотру своих методов.

Александр дель Валль: С момента провозглашения независимости Алжиром руководит военная хунта. Армия держит под контролем экономику (а значит и нефтегазовую манну) и никогда не выказывала ни малейшего желания поделиться властью! Как другие диктаторские постколониальные режимы, которые пошатнулись после арабской весны (Сирия, Ливия, Египет, Тунис и т. д.), Алжир использует «исламистскую угрозу» как великолепный (и при этом вполне реальный) предлог для того, чтобы помешать исламистам победить на выборах. Как это случилось в 1991 году, когда Исламский фронт спасения одержал сокрушительную победу. Власть не могла отказаться от своих прерогатив или признать, что население в своем большинство поддерживало ИФС, который считали поборником честности и общественной справедливости. Тем не менее, нужно признать, что те времена были совершенно иными: у исламистов не было демократического опыта, и они были гораздо теснее связаны с агрессивными движениями, чем консервативные исламские партии, которые победили на выборах в Тунисе и Марокко в 2011 году.

Так, бывший премьер-министр Алжира Ахмед Гозали, который аннулировал победу ИФС на выборах, сказал мне следующее: «Сегодня мы, возможно, действовали бы иначе». Как бы то ни было, за исключением действительно светских деятелей, к которым относился, например, Си Ахмед, с 1962 года алжирское руководство отличалось неизменно двусмысленными отношениями с исламистами. Оно утверждало, что сражается с ними, но в то же время способствовало исламизации общества и формировало алжирское самосознание на основе ислама и арабской культуры. Это в свою очередь создавало препятствие на пути берберов, немусульман (христиан и иудеев), сторонников светского общества, «плохих мусульман» и атеистов. Тем самым, несмотря на борьбу с различными вооруженными группами, государство подготовило почву для исламистов: в национальной хартии 1976 года было прописано, что «ислам является государственной религией», и что президент должен «уважать и прославлять мусульманскую веру». Кроме того, выходным днем была объявлена пятница, а не воскресен
ье, алкоголь попал под запрет, началось строительство новых мечетей, создан общественный транспорт для паломников, на предприятиях и в университетах появились места для молитвы, а в 1984 году был официально принят семейный кодекс, который закрепил более низкое положение женщин...

Запретив ИФС, государство продемонстрировало бесполезность демократической позиции и тем самым предоставило новые аргументы в пользу исламистов, из чего и следует теория о сговоре между ними и властями.

Хотя оба лагеря действительно выступают против демократии, я не согласен с теми, кто отрицает варварские действия исламистов во время гражданской войны и приписывает их «фальшивым» исламским террористическим группам, которые якобы создала алжирская армия. Потому что они близки к тем, кто считает организатором терактов 11 сентября ЦРУ или Моссад, к ХАМАС и «Аль-Каиде». На самом деле все гораздо сложнее.

— Какими последствиями для региона это может грозить?

Александр дель Валль: После вмешательства в Ливии и арабских революций, которые позволили «Братьям-Мусульманам» прийти к власти в Египте, Тунисе и Марокко, исламистская динамика развивается во всей зоне Сахеля, от Марокко и Мали на западе до Судана и Сомали на востоке. Она затронула Мавританию, Сенегал, Нигер, Нигерию, Чад, Кению, Танзанию, Джибути и даже Центральноафриканскую Республику, где в рядах мятежников находится немало салафитов. С одной стороны, приход к власти «исламистов в галстуках» (Тунис-Египет-Марокко) пошатнул позиции радикалов, которые больше не могут утверждать, что им не дают участвовать в выборах. С другой стороны, он ускорил распространение метастаз салафитского рака по всей зоне Сахеля.

Так, центр тяжести джихада (он уже не там, где «Братья-мусульмане» мирным путем пришли к власти) сместился из Персидского залива (Ирак-Йемен) и афганско-пакистанской зоны (там военные последствия оказались очень серьезными) в сторону Западной Африки и Сахеля. Не в последнюю очередь это объясняется близостью Ливии, которая служит источником оружия для все еще контролирующих там определенную территорию исламистов.

Тем не менее, не стоит забывать и о ближневосточной зоне: упорная борьба между шиитами и суннитами идет полным ходом в Ливане и Сирии, а не только Ираке. Недавно был задержан брат нынешнего главы «Аль-Каиды» Мохаммед Завахири, который возглавлял боровшуюся против Асада мятежную террористическую группу...

Что касается Мали и Алжира, мы пожинаем плоды арабской весны, которая обернулась долгой исламистской зимой. Тем, кто в начале арабской весны кричал о конце радикализма и победе демократического исламизма, придется пересмотреть свои взгляды...

Александр дель Валль, признанный геополитик, сотрудник France Soir, автор нескольких книг об исламском терроризме.

Кадер Абдеррахим, сотрудник Института международных и стратегических исследований, эксперт по странам Магриба и исламизму.