Сейчас все из рук вон плохо и, если мы продолжим идти по тому же пути, станет еще только хуже. Но мы можем справиться. Все зависит от вас. Все зависит от нас. Жан-Франсуа Кан объясняет, в чем дело. Отрывок из книги «Как выбраться из кризиса» (Comment s’en sortir).
Как утверждают некоторые, мысль о центральном месте человека (как в индивидуальном значении с точки зрения либерализма, так и в коллективном значении с точки зрения социализма) является абстрактной, эфемерной, туманной. Но чем же она абстрактнее, чем пансоциалистическая концепция центрального места государства или панкапиталистическое восприятие верховенства денег?
Нет ничего более конкретного, чем проявление центрального места государства (россиянам известно об этом не понаслышке), денег (доказательства тому мы с вами видим каждый день, а кризис 2008 года стал своего рода расплатой) или божественной воли (это касается церкви или наследной и абсолютной монархии).
Точно так же нет ничего более конкретного, чем действительное проявление центрального места человека.
Разве социал-демократ может сегодня дать конкретное определение социал-демократии иначе, чем через восхваление ее постоянных уступок? Разве неолиберал осмелится дать четкое описание своей идеологии, притворно сожалея о ее катастрофических последствиях? Разве «реакционеры» готовы составить конкретный список позиций «регресса», к которому они стремятся? Способны ли радикальные левые как-то конкретно подтвердить, что они не зациклены на одном лишь отказе и отрицании?
Когда «Левый фронт» обрушивается с критикой на любое стремление уменьшить долги Франции так, чтобы направить на благо французов те средства, которые мы сегодня платим нашим богатым кредиторам (то есть финансистам), то мы наблюдаем идеологию, но никак не видим ничего конкретного. Что касается консерваторов, то о какой конкретике вообще может идти речь, если они по определению пытаются сохранить сегодня то, что осуждали вчера? Так, например, депутаты «Союза за народное движение» выступали против однополых браков во имя гражданского договора солидарности, хотя в прошлом сами устраивали акции и голосовали против этого самого договора!
Поставить человека во главу угла — значит рассматривать любую инициативу и финансовую и экономическую деятельность с точки зрения ее природы и положительных или отрицательных последствий для индивидуальной и коллективной реализации участников этих инициатив. Инвестировать для развития бизнеса, а не спекулировать ради денег. Вкладывать деньги для повышения стоимости продукции в интересах всего сообщества, а не продвигать финансовые инструменты исключительно в личных целях. Вот она, эта конкретика.
Да — венчурному капиталу, который направляет сбережения в сторону развития творческой деятельности и стабильных зарплат. Нет — всяческим «деривативам», которые нацелены на одни лишь деньги. Здесь возможны два варианта: либо человек (производитель, разработчик, пользователь и потребитель) занимает подобающее конкретное место на всех этапах экономического процесса, либо он исчезает (в этом случае речь идет о полнейшей абстракции), позволив деньгам вращаться вокруг денег, купаться в них и играть с ними в салочки. Небольшой, но конкретный момент.
За прошлый год руководители крупнейших французских предприятий заработали в среднем по 4,2 миллиона евро. Их доходы увеличились на 4%, несмотря на падение прибылей их компаний и стагнацию покупательной способности большинства французов. 4% от такого оклада — это 160 000 евро в год или примерно 14 000 евро в месяц. То есть даже «небольшая» надбавка у этих счастливчиков в кризисное время примерно в шесть раз больше того, что зарабатывает большая часть населения.
Если 14 глав крупнейших предприятий заработали в среднем 240 минимальных зарплат, то гендиректор Renault-Nissan Карлос Гон (Carlos Ghosn) получил за год в общей сложности 660 минимальных окладов. Почти вчетверо больше его коллеги из Toyota. Чтобы получить столько денег, обычному сотруднику пришлось бы начать вкалывать еще при правлении Карла VI. В начале Столетней войны. А если бы он захотел сравняться с главой Publicis Морисом Леви (Maurice Lévy), то ему понадобилось бы взять старт при Меровингах.
Раз годовой доход Карлоса Гона в 660 раз больше минимальной зарплаты, это означает, что его хватило бы на оплату труда 660 человек. Ладно, пусть будет 350 с учетом налогов. Разумеется, абсурдный подсчет, ведь Карлос Гон, конечно же, получает такие деньги за выдающиеся таланты. Но представим себе на мгновение, что он довольствуется 5 миллионами евро, что позволит ему каждый год покупать по четыре прекрасных виллы и устраивать на них званые обеды с ведрами икры. Остальных денег хватит на зарплаты для 330 человек или 180 человек после вычета налогов. Ведь гендиректор Renault не будет тратить намного больше, чем он это делает сейчас. Не может же он до бесконечности дарить супруге бриллианты. В то же время 180 бывших безработных перестанут быть грузом на шее у местных властей и сами станут потребителями: тем самым они дадут толчок развитию торговли, не будут получать социальные пособия, а сами начнут платить налоги и отчисления. Другими словами, гигантские доходы создают проблему даже не столько с общественной и нравственной, сколько с экономической точки зрения: они представляют собой серьезные отклонения, от которых страдают сами предприятия. Конкретнее некуда.
Отметим, что в одном из опросов 49% швейцарцев поддержали мысль о том, что расхождение в размере зарплат не должно превышать 12 раз... Да они с ума посходили!
Жан-Франсуа Кан, журналист и писатель, создатель и директор издания Marianne.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Как утверждают некоторые, мысль о центральном месте человека (как в индивидуальном значении с точки зрения либерализма, так и в коллективном значении с точки зрения социализма) является абстрактной, эфемерной, туманной. Но чем же она абстрактнее, чем пансоциалистическая концепция центрального места государства или панкапиталистическое восприятие верховенства денег?
