Барон Франческо Риказоли — потомок древнего знатного рода. Винный дом, которым он управляет, журнал Forbes относит к четырем самым древним семейным предприятиям в мире. Семья барона Франческо Риказоли в замке Бролио занималась виноделием еще в 1141 году. Он традиции продолжает, но в этом не только его заслуга. Двадцать лет назад Франческо Риказоли жил в Нью-Йорке и зарабатывал на жизнь фотографией. Ничто не предвещало, что вскоре он займется делом своего предка, первым создавшим вино, сегодня известное как кьянти, ведь семья продала свои виноградники. Под управлением транснациональной компании все обветшало. «Я не мог смотреть, как разрушается все, что мои предки создавали целыми поколениями», — говорит Франческо Риказоли о том времени, когда он решил выкупить разоренные виноградники. Он влез в долги и начал заниматься собственным делом в сфере, о которой он до того момента не знал ничего. Его ждал успех. Сегодня его кьянти — одно из самых признанных вин, а музей кьянти в замке Бролио, где столетиями проживала его семья, каждый год посещают 400 тысяч туристов.
HN: До того как Вы стали заниматься семейными виноградниками, Вы жили в Нью-Йорке, работая фотографом. У Вас был какой-то опыт руководства винодельческим производством?
Франческо Риказоли: Никакого. Семья продала виноградники в 70-е годы транснациональной компании, и она потом 20 лет занималась замком и виноградниками. Не очень хорошо. У компании возникли долги, имущество было в плачевном состоянии. Но таким образом появился способ все вернуть. В 1993 году я смог купить дело только благодаря тому, что в то время оно практически ничего не стоило. Но чтобы все получилось и я смог выплатить кредиты, компания должна была стать рентабельной почти сразу же.
— Вам семейное имущество сохранить удалось...
— Благодаря стечению обстоятельств, случаю, экономической ситуации, отчасти — удаче. И, конечно, благодаря работе. Тогда о компании Ricasoli в Италии говорили как о главном экономическом чуде того времени.
— Здесь Вы пошли по стопам семьи, которой удавалось столетиями сохранять замок и угодья в этой неспокойной области Италии...
— Передавать имущество от поколения к поколению всегда было сложно, это удавалось сделать тому, что семья была на стороне победителей, то есть Флоренции и семьи Медичи. Когда в спорах с соседней Сиеной победила Флоренция, победили и мои предки. Виноделие уже тогда было выгодным занятием. В этой области существует давняя традиция, а для других культур здесь земля достаточно бедная.
— Почему тогда спустя поколения и века, на протяжении которых ваша семья владела землей, все было подано?
— Все дело в переменах, наступивших после последней войны. Семья не смогла к ним адаптироваться, по разным причинам возникли огромные долги, которые надо было выплачивать. Поэтому в начале 70-х годов было решено продать имущество.
— Вас связывали какие-то личные чувства с замком и виноградниками?
— Я родился в замке, меня с ним очень многое связывает. Поэтому мне так не нравилось то, что замок был в таком трагическом состоянии. Я не мог смотреть, как разрушается все, что мои предки создавали целыми поколениями. И у меня получилось, через 20 лет после восстановления виноградники и замок в прекрасном состоянии, заканчиваются последние выплаты по кредитам за огромные инвестиции, которые необходимо было сделать.
— На какой опыт Вы могли опираться, когда начинали? И кем в большей степени Вы себя ощущаете сегодня — бизнесменом или виноделом?
— Когда я покупал фирму, у меня, по сути, был нулевой опыт в торговле и в выращивании винограда. Если сегодня мне бы пришлось сравнивать с чем-то свою роль, я бы сравнил ее с профессией дирижера, который объединяет команду талантливых людей. Моя задача в этой команде — думать о будущем. Тем не менее, мне кажется, что я в большей степени связан с виноделием.
— Когда Вы начинали, что для Вас было самым тяжелым?
— Спать. Это было очень трудное время, не я мог спать из-за страха, что у меня ничего не получится.
— Когда Вы перестали бояться?
— В тот момент, когда я почувствовал, что моя компания крепко стоит на ногах. Это произошло примерно через три года после того, как я купил виноградники.
— Каково будущее винного дома Ricasoli?
— Конечно, прекрасное (смеется). Компания еще не достигла своего максимума, еще есть много возможностей для дальнейшего развития. Поэтому мы столько инвестируем в науку и в работу с картами территории. Сейчас итальянские власти вносят в каталог разрешенных сортов винограда пять видов сорта «Санджовезе» (Sangiovese). Любой винодел сможет попросить сорт «Санджовезе Риказоли».
— Один из Ваших предков первым определил кьянти. Чем вино, которое Вы делаете сегодня, отличается от того вина, а чем, наоборот, отличается?
— Что их объединяет? Территория, где растет виноград. Ее характеристики. Над изучением территорий мы работаем очень интенсивно. Как раз сейчас заканчивается исследование в сотрудничестве с национальным винодельческим институтом, в итоге должны быть сделаны карты. Такой анализ помогает нашим энологам изучать вина и расширяет масштаб наших знаний.
Уровень знаний также отличает наше вино от того, которое производил прапрадедушка. Конечно, мы используем самые современные технологии, но главное, мы занимаемся каждой областью отдельно, чтобы потом выделить характеристики, типичные для конкретного винограда. Вино, создаваемое таким образом, не спутать с вином из Чили или Аргентины. По этому принципу мы засадили 230 гектаров виноградников, это были огромные инвестиции в будущее.
