Такое случается со всеми нами: вы проводите весь день, пытаясь не приближаться к коробке с печеньем на работе, но когда вы вечером проходите мимо нее, ваша рука опускается туда и хватает печенье. Через мгновенье вы уже стряхиваете с губ оставшиеся крошки. Или по пути на новую работу вас отвлекают новости по радио. Когда они заканчиваются, вы смотрите по сторонам и понимаете, что находитесь рядом со старой работой, и спрашиваете себя, как вы там оказались.
Что происходит? Каким образом нам удается совершать сложные действия, даже не осознавая при этом, что мы делаем? Нейрология и психология помогают нам получить ответ на этот вопрос. Первый шаг - это представить себе мозг не как нечто целое, а как несколько процессов обучения и контроля, каждый из которых способен контролировать поведение. Другими словами, мы состоим из нескольких разных «самих себя» («Я не могу поверить в то, что я позволил себе съесть печенье!»), и иногда эти части нас самих вступают в конфликт.
Мы можем лучше понять два этих процесса - целенаправленный (goal-directed) или «сознательный» (conscious), а также привычный (habitual) или «автоматический» (automatic) - за счет понимания того, как их видят нейрологи. Целая серия элегантных экспериментов, проведенных Энтони Дикинсоном (Anthony Dickinson) и его коллегами в начале 1980-х годов в Кембриджском университете в Англии, ясно показывает поведенческое различие между целенаправленными и привычными процессами. Сначала в фазе тренировки проводившегося эксперимента крысу приучали нажимать на рычаг для получения некоторого количества пищи. Затем в ходе второй фазы крыса была посажена в другую клетку без рычага, и ей давали пищу, но делали ей больно, когда она ее поедала. Подобная ситуация заставила крысу «обесценить» пищу, поскольку она стала ассоциировать ее с болью, не устанавливая при этом прямой связи между болезненными ощущениями и нажатием на рычаг. В конечном итоге в ходе тестовой фазы крыса была посажена в первую клетку с рычагом (для предотвращения добавочного обучения никакая пища в ходе тестовой фазы не давалась). Те крысы, которые прошли интенсивную фазу обучения, продолжали нажимать на рычаг в тестовой фазе, хотя пища были «обесценена»; их поведение было названо привычным. А те крысы, которые прошли умеренную фазу обучения, не делали этого, и их поведение было названо целенаправленным.
Если просмотреть на Рисунок 1, то целенаправленное поведение объясняется крысой, использующей ясное предсказание последствий или результата, к которому приводит выбранное действие. Если крыса хочет получить пищу, она нажимает на рычаг, потому что она предполагает, что нажатие на рычаг означает получение пищи. Если пища «обесценивается», то крыса не хочет нажимать на рычаг. Привычное поведение объясняется наличием прочной ассоциации между действием и той ситуацией, в рамках которой было произведено это действие. Крыса нажимает на рычаг, когда видит этот рычаг, и делает она это не потому, что ожидает предсказуемого результата.
Читайте также: Сила привычки
Более поздняя публикация Дэвида Нила (David Neal) (периода работы в Университете Южной Калифорнии) и его коллег иллюстрирует тот же самый тип поведения среди людей с помощью более приятного сценария: речь идет о поедании попкорна в кинотеатре. Некоторым участникам были розданы недавно приготовленные кукурузные хлопья, тогда как другие получили залежавшийся попкорн. Большая часть участников, получивших свежие хлопья, съели их. Те участники, которые получили несвежие хлопья и которые обычно ели их в кинотеатре, съели их - они действовали привычным для себя образом. А те, которые раньше не ели попкорн в кинотеатрах, съели меньше попкорна - они действовали под целенаправленным контролем.
Связь между этими двумя отдельными процессами осуществляется с помощью преимущественно разделенных сетей головного мозга. Повреждение сети, участвующей в целенаправленном процессе, включая префронтальную кору головного мозга, а также дорсомедиальное полосатое тело базальных ганглий (basal ganglia), приводит к доминированию привычного процесса. Это имеет смысл, поскольку префронтальная кора, расположенная за вашим лбом, располагает возможностями рабочей памяти, что позволяет ей в течение определенного времени представлять результат в виде получения в награду пищи или попкорна, что и вызывает определенные действия. С другой стороны, нарушение сети, связанной с привычным поведением, включая сенсомоторные проекционные зоны и дорсомедиальное полосатое тело, приводит к доминированию в поведении целенаправленных процессов. И целенаправленные, и привычные процессы способны вызывать действия. Но почему тогда мы имеем оба варианта? С функциональной точки зрения, они обладают различными достоинствами и недостатками, и таким образом оказываются полезными для контроля поведения в различных обстоятельствах. Целенаправленные процессы используют модель среды для предсказания возможного результата каждого действия. Они выполняют совещательную функцию в том смысле, что вы используете эту модель для того, чтобы представить себе различные действия или даже последовательности действий и затем выполнить одно из них, которое, согласно вашему предсказанию, должно привести к желаемому результату. Это похоже на использование карты города - карта в данном случае являются моделью среды - при движении из пункта А в пункт Б (см. рисунок 2). Преимущество контроля, ориентированного на достижение результата, состоит в том, что он очень гибок и не требует большого количества опыта: при условии точности вашей карты вы способны передвигаться из любого пункта в любой другой даже в том городе, который вы до этого ни разу не посещали. (Эта схема похожа на использование когнитивных карт (cognitive maps) для контроля поведения, описанных американским психологом Эдвардом Толменом (Edward Tolman) в конце 1940-х годов).
Разумеется, разнообразие, предоставляемое ориентированным на достижение целей контролем, имеет свою цену: оно требует когнитивных усилий - памяти и вычислений - для того, чтобы представить модель среды и провести поиск среди моделей для выбора лучшего варианта действий. Привычный контроль, с другой стороны, значительно более прост, поскольку он полагается только на ассоциацию между «состоянием» (или окружающей средой), в котором вы находитесь, и действием. Чем сильнее подобная ассоциация, тем более вероятно то, что вы выберете действие из этого состояния.
Тренировка привычных процессов происходит с помощью накопления опыта: если вы часто предпринимаете какое-то действие из похожего состояния (например, поворачиваете налево на пересечении улиц Pleasant Street и Main Street), и результат у этого действия будет хорошим (вы доехали до намеченной цели), то прочность ассоциации между состоянием и действием повысится (см. Рисунок 2). Подобная схема тренировки похожа на закон эффекта (Law of Effect), описанный американском психологом Эдвардом Торндайком (Edward Thorndike) в начале 1900-х годов. Целенаправленные процессы способны сформировать подобный опыт и будут это делать до тех пор, пока привычные процессы не станут достаточно натренированными, однако опыт может быть также сформирован путем случайного опробования различных действий.
Также по теме: Ученые вживили ложную память в мышиный мозг
Если после произведенного вами действия вы в результате окажитесь в другом состоянии, в котором существует сильная ассоциация с другим действием и из которого вы перейдете в еще одно состояние, в котором существует сильная ассоциация, то в таком случае привычный процесс позволит вам осуществить последовательность действий без особых когнитивных усилий. Таким образом даже сложное поведение (например, выполнение серии поворотов при поездке на работу) может осуществляться под привычным контролем, пока все происходит именно так, как ожидалось. Однако, если вы окажитесь в неожиданном положении - например, в том случае, если ваш обычный маршрут будет закрыт из-за проводящихся строительных работ, - вы можете вернуться к целенаправленному контролю.
Всем нам знакомо поведение с использованием незначительных сознательных усилий (когда вы в последний раз задумывались, вводя каждую букву вашего пароля?), и психологи уже давно заметили преимущества подобного рода контроля. В своем основополагающем труде «Принципы психологии» (Principles of Psychology), опубликованном в 1890 году, американский психолог и философ Уильям Джеймс отметил, что без привычных процессов «мы не смогли бы выполнять наши ежедневные дела, поскольку такие простые действия, как завязывание шнурков на ботинках или одевание, потребовали бы значительно большего количества сознательных усилий, и мы были бы сильно измучены… Чем больше деталей нашей каждодневной жизни мы можем передать под опеку автоматизма, не требующего больших затрат, тем больше сил нашего ума более высокого порядка будет освобождено для выполнения своей работы». С помощью привычных процессов контроля рутинного поведения мы можем использовать наши целенаправленные процессы для других целей, в том числе для обдумывания долгосрочных планов или параллельного осуществления другого поведения.
Таким образом, целенаправленные процессы являются сознательными, гибкими и не требующими продолжительной подготовки, однако они нуждаются в большом количестве когнитивных усилий. Привычные процессы требуют небольшого количества когнитивных усилий, но они не такие гибкие и нуждаются в определенной подготовке. Первый вариант лучше, когда требуется гибкость и когда происходит нечто неожиданное, однако второй вариант лучше, когда поведение носит привычный характер, и все происходит логично. Представим себе, что доступными являются оба варианта, и как в таком случае мозг будет выбирать между ними? Это важный вопрос, который в значительной степени остается без ответа. Натаниэль Доу (Nathanial Daw) и его коллеги из Нью-Йоркского университета полагают, что некоторая доля определенности или уверенности ассоциируется с каждым из этих процессов, и особый процесс арбитража выбирает в любой ситуации наиболее предпочтительный вариант из двух. Проведенное мной исследование показывает, что простота привычных процессов является причиной выбора действий, если они в достаточной мере натренированы, и это происходит быстрее, чем в случае целенаправленных процессов. Дикинсон и его коллеги считают, что привычные процессы доминируют в том случае, когда коэффициент варианта с получением чего-то (например, пищи) больше не возрастает, тогда как коэффициент поведения (например, нажатие на рычаг) возрастает. Во всех трех случаях контроль передается от целенаправленных процессов к привычным процессам по мере накопления опыта. Таким образом, целенаправленные процессы способны активно подавлять привычные процессы, тогда как подавление привычных процессов, а также определение соответствующих действий, судя по всему, требует больше когнитивных усилий, чем просто выбор подходящего действия.
Читайте также: Сканирование мозга разшифровывает сны
И, наконец, некоторые расстройства в поведении могут быть объяснены дисбалансом между целенаправленными и привычными процессами. Определенные симптомы навязчивого невроза или наркотической зависимости, возможно, обусловлены слишком сильными привычными процессами или даже слишком сильно выраженной мыслительными привычками (habits of thought): вы «знаете», что нет необходимости в третий раз щелкать выключателем света и что вам не следует тянуться за сигаретой, но вы, тем не менее, это делаете. Что касается другого направления, то недавно представленная теория болезни Паркинсона указывает на то, что повреждение допаминовой проекции на дорсолатеральное полосатое тело, осуществляющее посреднические функции в привычных процессах, происходит раньше проекций на дорсомедиальное полосатое тело, осуществляющее посреднические функции в целенаправленных процессах. По мере прогрессирования болезни все меньшее количество поведения будет контролироваться привычными процессами, и даже рутинное поведение нужно будет выполнять с помощью относительно медленных и сознательных целенаправленных процессов.
Лучшее понимание различия между целенаправленными процессами и привычными процессами предоставляет нам возможность лучшее понять наше собственное поведение. Вы можете подумать об изменении своего поведения с точки зрения целенаправленных процессов и сказать себе: «Я не должен есть печенье, и поэтому я не опущу руку в банку с печеньем». Однако у вас, вероятно, уже имеется сложившаяся ранее привычка выполнения действия, связанного с залезанием в банку с печеньем в тот момент, когда вы во время перерыва на работе в комнате для отдыха видите банку с печеньем. Таким образом, осознавая необходимость дополнительных когнитивных усилий, направленных на подавление привычки, имеет смысл хорошенько отдохнуть и за счет этого получить уверенность в том, что вы в состоянии предпринять действия, направленные на подавление привычки. Или - что еще лучше - вы должны попытаться вообще избежать попадания в комнату для отдыха, чтобы не спровоцировать имеющуюся привычку. Даже небольшого изменения в вашем состоянии может оказаться достаточно. Дэвид Нил и его коллеги показали следующее: если участникам эксперимента давали несвежие кукурузные хлопья не в кинотеатре, то даже обычные любители попкорна не так много его потребляли. Вот еще пример: вы недавно поменяли место работы, и теперь вы должны немного изменить свой ежедневный маршрут. Сформировавшаяся у вас ранее привычка выполнять поворот на определенных перекрестках может повлиять на ваши действия в том случае, если вы отвлечетесь. Может быть, имеет смысл позволить целенаправленным процессам осуществлять контрольные функции и не слушать радио в течение первых нескольких дней на пути к своему новому месту работы.
Таким образом, если вы хотите изменить свое поведение, то вопрос, вероятно, не всегда должен быть: как мне убедить себя, чтобы действовать определенным образом? Возможно, его следует сформулировать так: какой именно процесс моего поведения я хочу контролировать?
