Я критиковал поворот российского правительства к «традиционным» социальным ценностям с того самого момента, когда все это по-настоящему началось несколько лет назад — с ареста, суда и приговора, вынесенного участницам группы Pussy Riot. На самом базовом уровне я считаю эту кампанию ошибочной, потому что я считаю ошибочными те ценности, которые она продвигает: государству попросту не должно быть никакого дела до того, ходят люди в церковь или нет, привлекают их партнеры того же пола или противоположного. Государство должно взять на себя главную роль в структурировании и регулировании экономики, а также в обеспечении адекватного уровня жизни, однако в вопросах ценностей ему не стоит ничего добавлять, ему нужно попросту отойти в сторону.
Приведенный выше аргумент вряд ли можно назвать оригинальным — на него постоянно ссылаются представители левоцентристских газет и журналов. Люди, с которыми я часто не соглашаюсь — такие как Юлия Йоффе (Julia Ioffe), Джош Яффа (Josh Yaffa) и Шон Уокер (Shaun Walker) — уже успели убедительно и красноречиво описать ту глупость и злой умысел, которые сопровождали этот поворот к традиционализму.
Но в одном издании вы вряд ли встретите подобные аргументы. Это журнал National Review, где работает целая группа обозревателей, бесконечно рассуждающих о ценностях и острой необходимости их защищать. Именно поэтому мне показалось довольно удивительным то, что в своей новой колонке Виктор Хэнсон (Victor Davis Hanson) написал следующее:
«С учетом всего вышесказанного, я думаю, что нам стоит ценить Путина. Я не имею в виду того, что мы должны испытывать странное, в духе Пэта Бьюкенена (Pat Buchanan), восхищение нездоровой реакционной социальной программой Путина или его тирадами о западном социальном декадансе. Я скорее имею в виду уверенность Путина в его неприкрыто бандитских методах, ту безжалостность, с которой современное государство беззастенчиво придерживается средневековых принципов, преследуя своих критиков, будь то журналисты или ученые, и подавляя свободу слова, не обращая при этом никакого внимания на осуждение Запада. Путин — это зеркало, которое показывает нам гораздо больше, чем просто то, кем нам не нужно становиться».
Есть огромное множество людей, в обязанности которых входит критика путинских «тирад» о «декадансе». Но Виктор Хэнсон не принадлежит к их числу. Тот факт, что в этой же самой колонке он пишет об Обаме «в его все более метросексуальном костюме для игры в гольф и о его манерных позах на роскошных полях для гольфа» является недвусмысленным свидетельством того, что это правда, но что нам необходимо внимательно почитать недавние статьи Хэнсона, чтобы понять его точку зрения. Ниже я привожу краткий обзор того, что наш друг Виктор опубликовал за последние несколько месяцев. Задумайтесь, имеет ли право этот человек отчитывать кого-либо за некие «тирады»:
«Идол равенства» («The Idol of Equality»): «Мы можем ощутить, почему и как современная война против личной свободы, стоящей на службе у равенства, может превратиться в величайшую угрозу 21 века».
«Война с человеческой природой» («The War on Human Nature»): «Может ли выраженная президентом солидарность с человеком той же расы, вовлеченным в гражданский или уголовный судебный процесс, уменьшить количество расовых конфликтов?»
«Средневековые либералы» («Medieval Liberals»): «В отличие от классических либералов, современные либералы остаются верными доктрине вопреки объективной реальности».
«Нобелевская ложь Обамы» («Obama’s Noble Lies»): «В постмодернистском мире издания New York Times и Обамы «правда» снова приобрела относительный характер».
«Америка устала вмешиваться» («America is Intervened Out»): «Это нежелание объясняется вовсе не тем, что мы разорены, устали, превратились в изоляционистов или стали равнодушны по отношению к нравственным ценностям — хотя именно это с нами и происходит».
«Майли Сайрус и отвратительный секс» («Miley Cyrus and Ugly Sex»): «В нравственном смысле Майли Сайрус сумела достичь переломной точки, заставив нас признать, что большинство наших поп-идолов — это пошлые, бездарные зануды и что наш собственный вкус, который их создает, ведет нас в никуда».
Я могу привести еще десятки других статей, однако это лишь осложнит понимание и, что еще хуже, потребует от меня прочитать еще больше колонок Хэнсона. Однако из приведенных выше отрывков становится ясно, что в сущности Хэнсон — это тот человек, который, называя себя знатоком политики, только и делает, что жалуется на «социальный декаданс» Запада. Хэнсон сделал себе карьеру, призывая к ответу «либеральную элиту» за ее неуверенность в своих силах, слабость, трусость и, да, за декаданс. Виктор Дэвис Хэнсон, критикующий кого-то за «тирады о социальном декадансе Запада», похож на Гровера Норквиста (Grover Norquist), критикующего кого-то за снижение налогов: это не ошибка, просто это выглядит чрезвычайно странно.
Одной из тех вещей, которые меня поразили, когда я слушал выступление Путина на Валдае, где он в очередной раз высказался о слабости и декадансе Запада, стало то, что большая часть его критики очень напоминает статьи из National Review. Путин выступает против однополых браков не потому, что стирается грань между мужчиной и женщиной или игнорируются традиции: он язвительно указывает на стремление политически корректных экспертов ущемлять «права большинства» и жалуется на то, что Запад утратил цивилизационную уверенность и стал неспособен отделять добро от зла. Несмотря на то, что Путин произнес свою речь на русском языке, его длинный список жалоб звучал так, будто это была стенограмма речи какого-нибудь консервативного республиканца прошлого десятилетия. Насколько я помню, у меня даже создалось впечатление, что, если к его речи добавить несколько формальных жалоб на Национальный фонд поддержки искусств и на состоятельных людей, обогатившихся мошенническим путем, она вполне могла бы сойти за речь Джорджа Буша-младшего, с которой он мог бы выступить во время президентской кампании 2004 года.
Прав ли Путин? Нет! Идея Кремля о том, что европейская цивилизация — это, прежде всего, «христианская» цивилизация, это высокопарная чепуха. Идея о том, что государство должно играть определенную роль в воспитании нравственности в своих гражданах, это устаревшая нелепость, точно так же, как и идея о том, что браком может называться исключительно союз между мужчиной и женщиной. Попытки российского правительства продвигать традиционализм непростительны, однако мне кажется чрезвычайно странным то, что консерваторы критикуют россиян за те же самые взгляды по ключевым социальным вопросам, которых они сами придерживаются.
Изучению этого вопроса стоит посвятить больше времени, однако меня поражает то, насколько мало изменилось отношение американцев к России. Когда Россия была еще Советским Союзом, по вполне понятным причинам левые испытывали по отношению к нему гораздо большую симпатию, чем правые. Сочетая в себе экспансионистскую внешнюю политику, плановую экономику и навязанный сверху атеизм, Советский Союз был воплощением самого жуткого кошмара консерваторов. Теперь, когда Россия стала капиталистической страной, ведущей довольно осторожную внешнюю политику и имеющей правительство, которое открыто настаивает на религиозном и социальном традиционализме, вы, возможно, думаете, что ситуация должна быть обратной: то есть теперь правые должны испытывать по отношению к России большую симпатию, чем левые. Но этого не произошло. Сегодня левые в основной массе более терпимо относятся к Путину, чем правые, более охотно признавая, что у них могут быть какие-то общие интересы. Думаю, что рано или поздно все изменится, однако колонка Хэнсона доказывает нам, что американские консерваторы до сих пор испытывают рефлексивное недоверие и страх перед Россией.
