Хорошая плохая мысль

Кто обладает большими правами в ЕС при выборе председателя Еврокомиссии? 28 демократически избранных глав государств и правительств (Вариант А) или 751 депутат, избранный в результате прямого голосования 200 миллионами европейцев (Вариант Б)? Мой вопрос адресован вам.

Все дело в том, что в эти дни ничто так не разделяет европейские правящие круги и не отнимает столько времени, как нескончаемые дискуссии о том, должен ли люксембуржец Жан-Клод Юнкер возглавить Еврокомиссию.

Я смог в этом воочию убедиться на ежегодном заседании Европейского совета по международным отношениям, состоявшемся в Риме в прошедшие четверг и пятницу. Во время открытого голосования половина присутствовавших (все убежденные сторонники евроинтеграции) выступили за то, чтобы Европейский совет, в соответствии с договоренностью о назначении кандидата, за которого подано наибольшее количество голосов, назначил на эту должность Жана-Клода Юнкера. Вторая половина, однако, высказалась за то, чтобы Европейский совет проигнорировал данную договоренность и выбрал другого кандидата.

Формально, в соответствии со Статьей 17 Лиссабонского договора, именно Европейский совет, в котором заседают главы правительств 28 государств-членов Евросоюза, «учитывая результаты выборов», квалифицированным большинством назначает кандидата на должность председателя Еврокомиссии, которого впоследствии «изберет» абсолютное большинство в Парламенте [если этот кандидат не наберет абсолютного большинства, то Европейский совет предложит другую кандидатуру].

Это означало серьезный прогресс по отношению к ранее действовавшему правилу, в соответствии с которым Совет «назначал человека, которого хотел видеть на посту председателя Еврокомиссии», оставляя на усмотрение парламента «одобрение» (или отказ) назначения.

Исходя из вышеизложенного, наиболее последовательные сторонники евроинтеграции в Европарламенте сделали вывод, что ЕС решил двигаться в направлении парламентской демократии, при которой кандидат, за которого подано наибольшее количество голосов, в первую очередь пытается сформировать правительство. Отсюда возникло жуткое словечко «Sptizenkandidaten» (главные кандидаты), постоянно звучавшее в ходе нынешней кампании, а также идея о том, что каждая политическая группа будет выдвигать своего главного кандидата (то есть Юнкера выдвинут народники; Шульца — социалисты; Верхофстадта — либералы; Бове-Келлера — зеленые, а Ципраса — Объединенные левые).

Сейчас обсуждается вопрос о том, кто обладает властью и полномочиями в ЕС. Одни говорят, что «учитывать результаты выборов в Европарламент» (в ходе которых значительно возросла поддержка сил, критически настроенных по отношению к ЕС) как раз предполагает не назначать Юнкера, поскольку он как никто другой является представителем той самой старой Европы, которая довела дело до кризиса.

ЕС — не демократия, говорят они, и не должна ею быть, а Еврокомиссия — не правительство и не должна им быть. Демократия пусть будет у каждого дома, в правительстве и парламенте.

Кроме того, указывают они, утверждения о том, что европейцы проголосовали бы Юнкера, не соответствуют действительности. Люди голосовали за списки по каждой стране, в которых Юнкер, между прочим, не фигурировал. Даже в Люксембурге. Так что весьма сомнительно, что его бы выбрали.

Оппоненты утверждают, что если не назначить Юнкера, то это, действительно, будет означать возврат к старой Европе, в которой несколько лидеров за закрытыми дверями, ни перед кем не отчитываясь, тайно выбирают очередного председателя Еврокомиссии.

Если сами европейские лидеры не выполняют своего обещания назначить на пост председателя Еврокомиссии кандидата, за которого будет отдано наибольшее количество голосов, предупреждают оппоненты, парламент получит смертельное ранение, и никто больше не пойдет на выборы. Евросоюзу нужно больше, а не меньше политики. И даже если бы Юнкера мало кто знал, вина ложится на правящие круги и средства массовой информации, которые не подчеркнули значимость выборов.

Идея сама по себе может быть и хорошей, и плохой, но она сделала очень важное дело: вызвала к жизни демократическое обсуждение того, кто и как должен управлять Евросоюзом. Уже ради одного этого стоило ошибиться, выдвигая эту идею.