Институт общественного мнения Гэллапа сделал американцев невольными провозвестниками приближения смерти религии. Тысяче человек было предложено ответить на неоднозначный вопрос, считают ли они, что религия может решить все современные проблемы, или же в большей степени она стала старомодной и неактуальной.
Поразительно, но лишь 13% людей ограничились ответами «Воздержался» или «Другое», что является одним из способов сказать «я не буду вникать в запутанную систему вашего опроса, господин социолог!» В этом году 57% респондентов заявили, что религия — это ответ практически на любой вопрос, и 30% сказали, что она «старомодна».
Два ответа — две крайности. Большинство респондентов наверняка ответили бы «и то, и другое», если бы такой вариант был предложен. «Устаревший» и «полезный» — не взаимоисключающие понятия; различные течения различных религий могут включать в себя один из вариантов, либо ни одного, либо, напротив, сочетать оба.
Гораздо важнее, что подобные варианты ответа являются бессмысленными по самой своей сути. Когда видишь фразу «все современные проблемы», первым делом задумываешься, что конкретно имеется в виду: политика, неэффективная американская система здравоохранения, стремление к богатству под лозунгом «Больше денег!» («Mo' money»)? Само понятие всего «устаревшего» и «несовременного» тревожно: она построена на весьма конкретной исторической идее, которая заключается в том, что человеческая цивилизация развивается линейно по направлению к современной эпохе. В основе лежит предположение о том, что теоретики идеи секуляризации в чем-то правы: религия — это что-то старое, или до-современное, или даже анти-современное, в то время как «мирская жизнь» представляет собой что-то новое, модернистское или даже «постмодернистское». Несмотря на то, что опрос требует от респондентов однозначно указать, какой из вариантов они считают верным, именно сама ультимативная форма вопроса затрагивает идею секуляризации. Вот почему опросник составлен в категориях «нового» и «старого» — или, другими словами, существенного и не очень.
Подобный опрос ясно дает понять, что сомнения по поводу религии — и, наряду с этим, секуляризации — все это, несомненно, нарастающие тенденции. Около трети американцев считают, что религия «устарела», так что это должно, в свою очередь, означать, что вера медленно, но верно выходит из моды. Однако такое утверждение правдиво только в самом общем смысле: когда респондентов, участвующих в опросе исследовательского центра Pew в 2012 году, спросили, верят ли они в Бога или святого духа, 92% опрошенных ответили утвердительно, но с разной степенью определенности; 7% сказали «нет», и только 2% затруднились ответить. Когда вопрос прозвучал иначе: «К какому вероисповеданию вы себя относите и вообще относите ли?», немногим более 2% людей назвали себя «атеистами», 3% — «агностиками», и почти 14% никак конкретно себя не охарактеризовали.
Как отметили в то время исследователи Pew, подобная ситуация определяет рост количества религиозно беспартийных граждан за пятилетний период — численность группы атеистов, агностиков и «неопределившихся» выросла примерно на 4%. Таким образом, утверждение, что данные Института Гэллапа прослеживают такую же общую направленность религиозных течений в Соединенных Штатах, не является само по себе ошибочным. Но даже опрос, проводимый центром Pew и гораздо более тщательно сформулированный, выявляет проблемы при попытке собрать данные по вероисповеданию: два незначительно различающихся вопроса, заданные в ходе одного и того же исследования, продемонстрировали две совершенно разные цифры в процентном соотношении неверующих в стране: семь 7% людей заявили, что не верят в Бога, но только 2% активно идентифицируют себя как «атеисты».
Однако на любых связанных с подобными опросами графиках эта двусмысленность никак не проявляется. В теории, социологи из Гэллапа, наверное, чувствовали бы себя очень комфортно, допуская существование всевозможных недостатков в социологии как науке: корреляция вопросов не влечет за собой причинно-следственную связь, опросы проводятся необъективно и т.д. и т.п. Но когда ваш вопрос звучит настолько размыто, а результаты вы собираете столь хаотично, то слова предостережения теряют всякий смысл. Хотя это всего лишь один вопрос одной из анкет в современном бескрайнем океане исследовательских данных, это прекрасный пример особого желания попытаться измерить каждый аспект веры и идеологии, как если бы эмпирическая социология была бы единственным законным способом получить некое знание о мире. В худшем случае, то, что мы получаем взамен — это смутное представление о смутных представлениях людей насчет скрытого, сложного замысла вселенной – и аккуратный, чистый график, способный заставить нас чуть больше чувствовать себя во власти правды.
