Слабость и сила свободы на фоне Charlie Hebdo и режима Путина

Всегда, когда случается нечто столь же ужасное, как теракт в Париже, когда террористам удается совершить нападение и убийство, начинает казаться, что свободный мир слишком слаб. Что надо бы поменьше этой свободы и открытости. Что надо бы их ограничить, потому что они хороши только в определенной мере. Что нам, скорее, нужна твердая рука. Подобные рассуждения в западном обществе, исповедующем свободу слова, вероисповедания и прочее, начались после 11 сентября 2001 года, и, разумеется, они не заставили себя ждать после террористической атаки в редакции Charlie Hebdo. Но все это ошибочные и вредные настроения.

Первое, что приходит в голову, это вопрос о том, не стоит ли нам быть осторожнее. Под осторожностью понимается все что угодно. Во Франции и в других странах, где живут миллионы мусульман, например, это призывы не подшучивать над Мухаммедом. У нас – другое: Мухаммед никому не интересен, лучше обходить стороной «крестных отцов» и самых влиятельных политиков, лучше не писать о России и ее действиях на Украине – в это лучше не впутываться. К этому, конечно же, относятся и рассуждения о «нормальном» и «необходимом» ограничении свобод.

Теперь будут говорить о том, как распознать радикальный исламизм. Как его раскрыть? Не надо ли для профилактики следить за всеми мусульманами? И самое плохое в том, что так и погибла бы наша свобода. Намного лучше «для профилактики» (против собственного страха) тоже опубликовать карикатуру на Мухаммеда (пусть это и глупо). Потому что свобода трудна, дорога, и человек должен ее в себе взращивать.

Но мы не во Франции. Сегодня наша проблема заключается уж точно не в радикальных исламистах. У нас - другие трудности. Немалая часть людей у нас, вероятно, в том числе, благодаря продуманной, качественной, координируемой спецслужбами восточной пропаганде, симпатизирует Путину. Его сильной России, к этому «медведю из тайги с длинными когтями». Президент Владимир Путин выглядит эдаким идеальным, сильным политиком, который не церемонится, который умеет отстоять «российские национальные интересы». Вероятно, в глазах многих привлекательным выглядит и то, насколько он популярен в России, и что там он вообще делает все, что пожелает.

Хрупкая и ранимая свобода

Меры свободы слова – такой, какая есть у нас – в России не существует. Остатки свободных СМИ переживают огромные трудности, политические критики путинизма осуждаются и отправляются в тюрьму. И это, разумеется, уже не говоря об отважных девушках из Pussy Riot. И вдруг та свободная, открытая система, о которой в Чехословакии перед падением железного занавеса большая часть населения так мечтала, выглядит устаревшей, уставшей, потрепанной и никудышной.

А кроме того, хрупкой и ранимой. После жестокого, кровавого нападения на Charlie Hebdo некоторые сразу заговорили об ужесточении иммиграционной политики (при этом у нас она очень жесткая, очень избирательная, и к нам на самом деле попадают единицы). Разумеется, часть граждан начнет указывать на мусульман, уже начала или начнет их бояться, говорить, что мы ведь «христианский народ», что мы происходим от христианской традиции, и что так оно должно остаться (если мы – христианский народ, тогда я – пророк Мухаммед).
 
Сейчас это звучит якобы разумно, но это неразумно и нерационально. Кстати, редакторы и карикатуристы Charlie Hebdo делали совсем наоборот: они не давали запугать себя. Они открыто защищали как раз ту самую нашу евроатлантическую, демократическую, поставленную под сомнение и якобы слабую свободу. Они видели в этом смысл, хотя знали, что находятся под серьезной угрозой. Неотъемлемой частью свободы слова является и свобода вероисповедания, свобода религий. Мусульмане имеют свободу и право держаться своей веры. И также справедливо то, что они должны соблюдать демократические правила, которые у нас соблюдает подавляющее большинство.

Недавно один молодой человек, который живет за пределами Чехии, сказал мне: «Мне кажется, что эта наша демократия вообще не умеет защищаться». В качестве примера беззащитности он перечислил новые сайты, которые работают у нас и издают нечто, называемое ими информацией, на чешском языке. Он говорил о портале aeronet и czechfreepress. «Такое надо запретить, ведь они нападают на свободу, на западную систему. На НАТО, на ЕС, на Соединенные Штаты. Это невероятно пророссийские сайты, и их точно оплачивают русские», – злился он. Если вы посмотрите на эти сайты, то  согласитесь с этим парнем (по меньшей мере, некоторые из вас).

С открытым лицом

Но мы исповедуем (да, это наша вера) свободу слова. Мы должны выдержать и то, что нам не нравится. Мы должны быть столь «слабыми», что дадим слово и тому, что многим не нравится, что угрожает нашей свободной системе, ведь иначе система перестанет быть свободной и станет похожей на российскую. Или, в гораздо более плохом случае, на систему «Исламского государства». Ведь она тоже запрещает и карает многие точки зрения, мнения, действия. И это нам совершенно не нравится.

Террористы, убивавшие в Charlie Hebdo, были в масках. Их лица были закрыты. Российская пропаганда в Европе, конечно, тоже действует под маской, скрыто. А мы оставляем наши лица открытыми. Потому что мы исповедуем свободу и очень хорошо помним, каким отвратительным, ужасным и изнуряющим было время несвободы.

Такие сильные режимы, как российский и китайский, который сегодня в Чехии видится столь «современным» и привлекательным (Милош Земан хочет учиться у Китая стабилизации чешского общества), подавляют свободу. Россия создает напряженность и конфликты в своих окрестностях, тем самым демонстрируя силу. Мы, по сравнению с Путиным и его истребителями, ядерным оружием и танками, кажемся слабыми, такими же слабыми, как чай из лебеды, а кроме того – нерешительными и слегка беспомощными. Но все равно мы продолжаем жить в свободе. И как бы сказали верующие: свобода обетованная. Или по-религиозному: свобода – это единственное, что имеет смысл, что стоит всего.

По сравнению с Россией мы, чехи, выглядим маленькими, как мухи. Но при этом мы знаем, что тоталитарные и авторитарные режимы всегда терпели крах. Они – не обетованные, они не живут в духе свободы. Так что есть смысл не бояться. Ведь больше всего мы уважаем тех, кто не боялся при коммунистах, при нацистах, кто не боится сегодня. Как только перевесит страх, начнется порабощение. И путь мы слабы, нам угрожают, но мы свободны. И это более ценно и значимо, чем быть сильным, держать людей в страхе и действовать с маской на лице. Наша слабость (свобода) – это наша сила.