Нефть и паранойя

На гения снизошло озарение. Направив мысль в сторону Ирана и Венесуэлы, журналист The New York Times Томас Фридман открыл в 2009 году «Первый Закон Нефтеполитики» (прошу прощения за избыток прописных букв): «В богатых нефтью государствах свободы обратно пропорциональны ценам на сырье». Однако, как спешит уточнить Фридман, закон не относится к тем замечательным странам, где его книги расходятся как горячие пирожки: «Так, например, Великобритания, Норвегия и США являются исключением из этого правила». Как бы то и было, начавшееся в июне прошлого года резкое падение цен на нефть вовсе не подняло ветер свободы в Москве и Эр-Рияде, а только подстегнуло воображение прочих любителей звучных теорий.

Так, в чем же заключаются условия задачи? Парившие у отметки в 110 долларов за баррель с 2011 года цены на нефть упали более чем вдвое в период с 19 июня (115 долларов) по 13 января (46 долларов), а в марте колебались где-то в промежутке между 50 и 60 долларами. Аналитики полагали, что хаос на Ближнем Востоке и спад американской добычи поддержат цены на высоком уроне. Как бы не так. Во-первых, снижение темпов роста в Китае и его отсутствие как такого в Европе ограничивают спрос. Во-вторых, предложение на мировом рынке выросло сильнее, чем ожидалось: подъем производства в Ливии, сохранение иракской добычи на прежнем уровне, новые рекорды по добыче сланцевой нефти в США. Спад спроса на фоне роста предложения: казалось, обрушение нефтяных котировок продиктовано простой рыночной арифметикой. Тем не менее оно является неотъемлемой частью геостратегической картины, которая способствует всевозможным рассуждениям насчет истинных намерений мировых игроков.

Начиная с той же Саудовской Аравии, лидера Организации стран-экспортеров нефти, которая с начала 1980-х годов взяла на себя роль регулятора мировых цен. Саудовский министр нефти Али аль-Найми не моргнул и глазом при виде падения цен. А на собрании ОПЕК 27 ноября прошлого года он даже отказался сокращать планы добычи картеля. Его позиция привлекла к себе самое пристальное внимание и сразу же породила множество теорий. 10 октября турецкое информагентство «Анадолу» обнародовало слова одного саудовского аналитика, заявившего, что Эр-Рияд намеренно транжирит нефть: по официальной версии причиной было сохранение долей рынка, а неофициально — «добиться от Ирана уступок в ядерном вопросе и заставить Россию отказаться от поддержки сирийского режима». Влиятельный информационный ресурс Zero Hedge немедленно расценил это сообщение как доказательство существования некоего тайного соглашения США с Саудовской Аравией: во время визита в Эр-Рияд 11 сентября 2014 года госсекретарь Джон Керри согласился на более активное участие его страны в борьбе против Башара Асада, а король Абдалла в ответ поддержал западные авиаудары по Исламскому государству и вступил в ценовую войну с Ираном и Россией, двумя главными союзниками сирийского режима.

Увы, отсутствие у США явного стремления сбросить Асада подтолкнуло аналитиков к корректировке гипотезы, в которой все равно подчеркивается предполагаемая решающая роль Вашингтона. «Представьте себе то, как администрация Обамы видит мир, — писал экономический обозреватель The Guardian Ларри Эллиотт. Она хочет добиться от Тегерана уступок по ядерной программе. Она хочет, чтобы Владимир Путин отступил с востока Украины. (...) При помощи саудовских союзников Вашингтон пытается снизить цены, заполонив нефтью уже итак перенасыщенный рынок. Раз русские и иранцы зависят от экспорта нефти, с ними будет проще договариваться». Привлекательная гипотеза, пусть даже она сильна в первую очередь не фактами, а совместимостью с переделенным геополитическим проектом, в реальности которого нет и тени сомнения. Поиск того, кому такая ситуация на руку, в данном случае мало поможет найти виновного: падение цен на углеводороды в первую очередь играют на руку Китаю и Индии как крупнейшим их импортерам.

Как бы то ни было, у этой зацикленности на нефти в анализе международных отношений имеются весомые исторические основания. На протяжение ХХ века французское, британское, немецкое, американское и российское руководство активно боролось (как тайно, так и открыто) за контроль над черным золотом. Поток углеводородов менял торговые связи, перестраивал валютные системы, перечерчивал границы. Когда в 2012 годы бывший госсекретарь Генри Киссинджер подвел итоги американской политики на Ближнем Востоке за последние полвека, в числе приоритетных он отметил такие задачи: «Не дать какой-либо региональной державе добиться доминирующего положения, обеспечить свободное движение энергоресурсов». В тени нефтяных вышек бурлил котел огромных состояний, государственных переворотов, диктатур и военных вмешательств. Такая интерпретация навязывается нефтепричинной связью, причем иногда уже автоматически. Нефть будоражит воображение и порождает самые разные фантазии насчет ее предполагаемой роли в политических волнениях и возникновении вооруженных конфликтов.

По сути, в 2014-2015 годах мы увидели повторение ситуации 1985-1986 годов: тогда Саудовская Аравия на полную открыла вентили и опустила цены. Этот шаг был продиктован Вашингтоном, чтобы нанести решающий удар по советской экономике, которая итак была подорвана гонкой вооружений. Три десятилетия спустя Владимир Путин говорил о возможности развития событий по схожему сценарию: «Много всяких разговоров о причинах снижения цен на нефть, то ли это сговор между Саудовской Аравией и США для того, чтобы наказать Иран, повлиять на экономику России, на Венесуэлу». Однако он сразу же поспешил добавить: «Может быть, а может быть и нет, может быть это борьба традиционных производителей сырья с той же сланцевой нефтью».

Дело в том, что обрушение цен служит подтверждением второго сценария: саудовских маневров против американцев. 28 ноября из Вены (там ОПЕК приняла решение отказаться от поддержки цен) пришла новость о том, что «саудовский министр нефти сказал своим коллегам из ОПЕК, что им нужно бороться с американским бумом сланцевой нефти». То есть, враг — это не Сибирь или Тегеран, а Дакота. «Эр-Рияд думает, что законы рынка в конечном итоге сломят глупых янки, которые добывают нефть втрое дороже, чем на Аравийском полуострове», — писал Le Monde. Как только американские компании окажутся вне игры, цены вновь пойдут вверх.

Эта гипотеза «шейхи против сланца» существует в двух формах. Как считает Жак Аттали, «снижение цен на нефть, решение о котором без особого страха приняла Саудовская Аравия против американских интересов», должно было стать наказанием за военно-дипломатическое малодушие США в регионе. На другом полюсе французского идеологического спектра стоит экономист Жак Сапир: «Возникает вопрос, не существует ли молчаливого соглашения между Саудовской Аравией и Россией для того, чтобы устранить или по крайней мере ограничить возможности нового игрока на рынке углеводородов?»

После сценария антироссийского заговора Америки с Саудовской Аравией и саудовских (а также российских?) махинаций против США возникла еще одна интерпретация. «Америка убила ОПЕК», — считает звезда экономического отдела The New York Times Эдуардо Портер. С 1973 года Вашингтон всеми силами старался избавиться от зависимости от картеля и в этой связи активно спонсировал исследование технологий, которые легли в основу нефтяного бума. По словам уважаемого эксперта Дэниела Ергина, ОПЕК оказалась не в силах поднять цены на волне сланцевой нефти и передала роль ключевого игрока США.

На самом деле, в энергетической политике противоречивые гипотезы вовсе не обязательно исключают друг друга: большинство игроков преуспели в искусстве двойной игры. В любом случае, полгода дешевой нефти взбодрили транспортные компании и лишенные ресурсов государства, ударили по самым неустойчивым странам-экспортерам (особенно в Африке), отправили в долгий ящик перспективу безуглеродной экономики и дестабилизировали международные нефтяные корпорации, которые рассчитывали, что высокие цены — это навсегда. «Редкого» ресурса сегодня в избытке, что способствует безудержной скупке... хранилищ. Сейчас в Америке за бешеные деньги разбирают резервуары, танкеры и даже пустоты в шахтах. «Хранилища превращаются в товар», — с энтузиазмом пишет The Wall Street Journal, объявив о скором появлении нового финансового продукта, который позволит купить или продать право на хранение нефти в течение месяца в луизианских резервуарах. Уолл-стрит всегда выигрывает. Может быть, именно так звучит первый закон нефтефинансов?