Статья опубликована 10 июля 1933 года
Адольф Гитлер, конечно, может позволить себе расслабиться, но только если немецкий народ при этом уверен, что он никогда не отдыхает от героических трудов, без устали пересекает фатерлянд из конца в конец на многомоторном самолете, не курит, и подкрепляет силы исключительно фруктами, овощами, орехами и молочными продуктами.
На прошлой неделе наш Супермен-вегетарианец пролетел над ненавистным «польским коридором», приземлился в Восточной Пруссии, и отправился в большое и уютное поместье Нойдек. Там его приветствовал хозяин — известный любитель отбивных, сосисок, свиных ножек и бифштексов по-татарски, рейхспрезидент Пауль фон Бенекендорф унд фон Гинденбург. В каком-то смысле эту встречу можно назвать исторической. Она стала водоразделом между первым правительством Гитлера, куда входили «министры-гаранты» — старые и надежные друзья рейхспрезидента, и его новым кабинетом, где, как показали события прошедшей недели, никаких «гарантов» не будет: его состав на 100% будет отражать волю нацистской партии. Ведь герр Гитлер прилетел в Нойбек не с докладом. Он прибыл, чтобы герр фон Гинденбург поставил свой впечатляющий автограф* на документ, утверждающий отставку первого из «министров-гарантов», вынужденного покинуть правительство под давлением нацистов — доктора Альфреда Гугенберга (Alfred Hugenberg), крупнейшего в Германии газетного и киномагната, возглавлявшего министерство экономики и сельского хозяйства. С крайней неохотой президент уступил. Затем они с канцлером «всесторонне обсудили» вопрос о судьбе протестантизма в Германии.
Канцлеру не пришлось отчитываться о своей деятельности: хозяин положения теперь Адольф Гитлер, а не Пауль фон Гинденбург. И на это немало повлияли итоги первых 150 дней пребывания нацистов у власти: их можно охарактеризовать двумя словами — ПРОБУЖДЕНИЕ НАЦИИ. Многие иностранные журналисты, не переваривающие нацистов за похвальбу и жестокость, игнорируют или преуменьшают значение этого непреложного факта германской жизни — душевного подъема, который испытывает народ, уставший от воспоминаний о поражении в 1918 году, нищеты в период инфляции, и ощущения, что Германия перестала быть великой державой.
И в этом освобождении немцев от «смирительной рубашки» общенационального комплекса неполноценности неоценимую помощь Адольфу Гитлеру оказывает напряженный как струна, живой, порой истеричный маленький человек, которого вся Германия называет просто «доктором» — знаменитый доктор Пауль Йозеф Геббельс, нынешний министр пропаганды и народного просвещения. Оба они обладают потрясающей способностью говорить с немцами как с малыми детьми, но при этом с таким яростным пылом, убежденностью и страстью, что душа слушателя преображается и ликует. «Германию больше не следует считать второразрядной державой!» — срываясь на вопль, провозглашает Гитлер. «Гордитесь Германией! — кричит доктор Геббельс, сопровождая эти слова странным, но безотказно действующим жестом: он прижимает сжатые кулаки к груди, словно готов разорвать на себе рубаху. — Гордитесь фатерляндом, за который отдали жизнь миллионы людей! Бейте мошенников без пощады! Верьте в будущее — только так вы победите!»
И немцы, охваченные эмоциональным подъемом, глубоко верят в будущее фатерлянда — чему больше всего способствует умение Геббельса и Гитлера сваливать все неудачи и трудности Германии на евреев. В войне немцы не потерпели поражения, гласит нацистская сказочка для взрослых детей. Их предали пацифисты-евреи. Не забудьте, Маркс был евреем! В водовороте германской революции евреи навязали немцам Веймарскую республику — по сути марксистское государство. В период инфляции — чей механизм «понимали только евреи» — они разорили настоящих немцев своими подлыми спекулянтскими гешефтами. Так или иначе, они имеют какое-то отношение и к непосильному грузу долгов, который взгромоздили на плечи Германии союзники.
В сегодняшней Германии все эти «факты» имеют невероятное значение. Они составляют основу для национального возрождения. Виня во всем соотечественников-евреев, остальные немцы избавляются от духовных пут собственного комплекса неполноценности. Сжимая кулаки, министр пропаганды все громче и громче повторяет одно и то же заклинание, гремящее с бесчисленных ораторских трибун и из всех радиоприемников Германии: «Не забывайте этого, товарищи, повторяйте эти слова сотню раз, чтобы помнить их даже во сне: ВО ВСЕМ ВИНОВАТЫ ЕВРЕИ!»
Труд
Подобно большевизму, «коричневорубашечный» гитлеризм главный акцент делает на слове «работа». Но есть здесь и различие — нюансированное, субъективное. Иосиф Сталин — воплощение властной мужественности — приказным тоном чеканит основополагающий тезис советизма: КАЖДЫЙ ГРАЖДАНИН ОБЯЗАН ТРУДИТЬСЯ. Канцлер Гитлер, подобно женщине, предпочитает нравиться, а не приказывать. Для громадной аудитории рабочих — в основном молодых, в основном безработных — он находит гениальные слова: «ВЫ НУЖНЫ ГЕРМАНИИ!» Сегодня традиционные профсоюзы в стране полностью разгромлены, а длительность рабочего дня и размеры зарплат во всех отраслях диктуют государственные «уполномоченные по трудовым вопросам». По официальным данным нацистского правительства количество зарегистрированных безработных в стране сократилось с шести миллионов зимой до пяти миллионов в июне. Однако на прошлой неделе беспристрастные наблюдатели выразили мнение, что, вопреки официальной статистике, ситуация с безработицей в Германии после прихода Гитлера к власти только ухудшилась.
Totalitätstaat
Из всех результатов, достигнутых нацистами до сих пор, важнейшим следует считать преобразование Германии из федеративной республики в жестко централизованный режим, где все партии-соперницы энергично ликвидируются ради создания, как любит выражаться пропагандист Геббельс, Der Totalitätstaat — тоталитарного или однопартийного государства. Еще до того, как Рейхстаг, собравшись в увешанной знаменами берлинской Опере Кролла, проголосовал за предоставление кабинету Гитлера чрезвычайных полномочий, Коммунистическая партия Германии — третья по величине в Рейхе — была объявлена вне закона указом Гинденбурга. Видные социалисты, например несгибаемый Отто Браун (Otto Braun), много лет занимавший пост премьер-министра Пруссии, в панике бежали в Швейцарию задолго до того, как нацистский режим официально распустил Социал-демократическую партию.
На прошлой неделе, когда нацисты разгромили сразу десяток более мелких партий — как левых, так и правых, перед Германией встал вопрос: будет ли позволено существовать Национальной народной партии — неизменной и самой твердой стороннице президента фон Гинденбурга? Проблема была решена как раз в тот момент, когда канцлер Гитлер отправился в Нойдек. В Берлине руководители Национальной партии собрались за закрытыми дверями: на их напряженных лицах был написан немой вопрос: Что делать? Роль печатных органов партии играли издания, подконтрольные Гугенбергу. Теперь, когда доктора Гугенберга вытеснили из правительства, его газетам наверняка запретят поддерживать националистов. В отчаянье руководство Национальной партии объявило о ее «добровольном самороспуске». В результате в стране осталась лишь одна влиятельная политическая организация, помимо нацистов — католическая Партия Центра. На прошлой неделе в схватку вступил хромоногий доктор Геббельс (аспирантуру в Гейдельберге он закончил с помощью стипендии, предоставленной католической церковью). «Наша позиция такова: МЫ НЕ ПОТЕРПИМ ДРУГИХ ПАРТИЙ! — бушевал он. — Мы уничтожим другие партии! Если они не распустятся добровольно, их распустим мы!»
Помимо партийных дел, канцлер Гитлер централизовал и подчинил своему кабинету германские государственные органы с помощью трех шагов: 1) во все германские земли были назначены «штатгальтеры» — наместники Берлина; 2) штатгальтеры уполномочены назначать премьер-министров земель, которые, в свою очередь, определяют состав региональных правительств; 3) эти правительства напрямую подчинены общенациональному кабинету, и законодательные собрания земель не имеют права отправлять их в отставку: в результате региональные парламенты по сути лишились реальной власти.
Чтобы полностью искоренить «еврейское влияние» в своем тоталитарном государстве, Гитлер запретил неарийцам (к ним относятся даже те, у кого евреями были бабушка или дедушка) занимать любые должности в центральных, региональных и муниципальных органах власти, а также в Рейхсбанке и на государственных железных дорогах. Запрет распространяется также на супругов «неарийцев». Наконец, даже «чистокровные» арийцы могут занимать такие должности только в том случае, если принесут присягу, обязуясь «неизменно и безоговорочно поддерживать Национальное Государство».
Церковь
Как и положено настоящему прусскому юнкеру, Гинденбург очень гордится «своим» аистом: эта величественная птица каждую весну возвращается в свое гнездо в Нойдеке. На прошлой неделе именно аист стал самой приятной темой в ходе разговора между канцлером и президентом. Позднее они, несколько помрачнев, перешли к обсуждению весьма энергичных попыток гитлеровского режима установить контроль над протестантской церковью в Германии. Восьмидесятипятилетний президент — ревностный протестант. Канцлер, хотя и воспитывался в католической вере, редко бывает в церкви, и несколько раз подвергался угрозе отлучения.
Содержание его беседы со «стариком Паулем», естественно, осталось тайной. Однако в тот же день, когда гость вылетел обратно в Берлин, президент собственноручно написал Гитлеру длинное, взволнованное письмо, называя его «глубокоуважаемый герр рейхсканцлер». Он напомнил, что в прошлом месяце 29 основных протестантских организаций Германии — христиане-евангелисты — объединились в «священный союз», направленный против «германских христиан» (протестантов-гитлеровцев), и выбрали Рейхсепископом преподобного доктора Фридриха фон Бодельшвинга (Friedrich von Bodelschwingh), всеми любимого «епископа бедняков». Две недели назад власти заставили доктора фон Бодельшвинга подать в отставку с этого поста, однако на прошлой неделе христиане-евангелисты передавали из рук в руки его пастырское послание, где епископ отмечал: «Моя вынужденная отставка не отменяет служения, которое вручил мне Господь. . . . призываю бесчисленное множество верующих сомкнуть ряды и не терять мужества!»
Тем временем самый близкий друг канцлера Гитлера в клерикальных кругах, пресловутый Людвиг Мюллер (Ludwig Müller), бывший армейский капеллан, исполняющий с прошлой недели обязанности Рейхсепископа, приказал, чтобы во всех крупных церквах во время службы играли духовые инструменты, и заперся в кабинете, «редактируя „Отче наш“».
«Германские христиане»-нацисты возликовали. Христиане-евангелисты назвали происходящее «бесчинством из бесчинств», а президент фон Гинденбург направил канцлеру Гитлеру следующее послание: «Если подобная ситуация сохранится, не говоря уже о ее усугублении, это нанесет серьезнейший ущерб нашему народу и фатерлянду, а также национальному единству. Поэтому я считаю своей обязанностью перед Богом и совестью сделать все, чтобы не допустить такого ущерба.
После нашего вчерашнего обсуждения этих вопросов я убежден, что Вы, герр Рейхсканцлер. . . готовы к сотрудничеству. . . Я твердо уверен, что благодаря вашей дальновидности государственного мужа. . . будет достигнут столь желательный союз между различными церквами. С дружеским приветом, Ваш Фон Гинденбург».
Пока расходились круги от этого письма, канцлер Гитлер держался в тени, а затем запустил весьма экстравагантный пробный шар. 10 ноября страна будет отмечать 450-летний юбилей Мартина Лютера. Исполняющий обязанности Рейхсепископа Мюллер без обиняков заявил: в этот день канцлер откажется от католической веры, перейдет в протестантизм и присоединится к «Национальной евангелической церкви». Поскольку Рейхсепископ Мюллер — близкий друг канцлера Гитлера, это заявление прозвучало для всего фатерлянда как гром с ясного неба. Неужели теперь и католиков потащат за шиворот в нацистскую «национальную» церковь? Полдня канцлер Гитлер держал соотечественников в мучительной неопределенности. Затем он внезапно принял решение: не следует слишком давить на католиков — пока. В официальном правительственном коммюнике «приписываемые» Рейхепископу Мюллеру слова были названы «выдумкой и ложью от начала до конца. Канцлер принадлежит к католической церкви и не намерен ее покидать».
В духовном плане католики смогли вздохнуть с облегчением. Однако их политическая организация на прошлой неделе чуть не погибла насильственной смертью. На католическую Партию Центра было оказано сильнейшее давление, чтобы вынудить ее к самороспуску. «Доктор» метнул свой острый пропагандистский гарпун прямо ей в сердце. «Если мне будет позволено дать Центристской партии бесплатный совет, — язвительно заметил он, — я скажу вот что: ЗАКРЫВАЙТЕ ЛАВОЧКУ! Покупатели к вам больше не заходят! Убрав Центристскую партию с политической арены, мы окажем Католической церкви добрую услугу». После такого подстрекательства нацистская полиция в Берлине произвела налеты и опечатала штаб-квартиры шести католических организаций: Католической лиги сторонников мира, «Католического штурмового отряда», Лиги Виндхорста, «Паствы креста», Народного католического союза Германии и Молодежной католической ассоциации. [Партия Центра объявила о самороспуске 5 июля 1933 года — прим. пер.]
Истерия нарастала: на улицах Берлина появились полуголые нацисты в звериных шкурах и древнегерманских рогатых шлемах. Громко требуя возврата к культу Тора и Одина, они отметили на берлинском стадионе «Праздник свастики» (нацистской эмблемы), явно рассматривая свои действия в религиозном ключе. В воскресенье знамена с языческой свастикой можно было видеть в большинстве берлинских церквей рядом с крестом — хотя провинции это не коснулось. Выступая с проповедью на тему «Кто не со мной, тот против меня», пылкий гитлеровский Рейхсепископ Мюллер гремел: «Сам Господь послал нам Адольфа Гитлера ради спасения фатерлянда! В день, когда он стал канцлером, он сказал мне: „Все это напоминает чудо Божье!“»
Пока прихожане переваривали эти слова, 47 пар женихов и невест — сторонников нацистов — триумфальным маршем прошли по Берлину в сопровождении оркестра штурмовиков. В просторной Лазарус-Кирхе запарившийся пастор Ленкнинг венчал их пачками, как на конвейере, после чего счастливые молодожены отпраздновали коллективную свадьбу в Богемской пивоварне, поднимая кружки вместе с тысячью гостей. На празднике объявился хромоногий доктор Геббельс, во всю силу легких призвал молодоженов плодиться и размножаться, и преподнес каждой паре по своей «семейной фотографии» (на снимке он был запечатлен с женой, дочерью и приемным сыном). Под вечер, однако, мы услышали отрезвляющий голос Престола Святого Петра, который нацистам запугать не удалось. Папа решил подписать с нацистами «конкордат». И даже геббельсовская пресса не смогла затушевать тот факт, что по этому соглашению Папа остается безраздельным владыкой для своей немецкой паствы во всем, что касается религии.
Магнаты и юнкеры
На прошлой неделе, когда президент фон Гинденбург санкционировал отставку «министра-гаранта» доктора Гугенберга, он фактически лишил поддержки самый привилегированный класс Германии: своих ближайших друзей и соседей — прусских юнкеров. Эта прослойка, по уши увязшая в долгах, годами удерживала свои поместья лишь благодаря льготным государственным кредитам и правительственным указам, запрещающим кредиторам вступать во владение заложенным имуществом юнкеров. Новым министром сельского хозяйства канцлер Гитлер назначил нациста Вальтера Дарре (Walter Darré), заслужившего прозвище «друг малоземельных крестьян». Любому юнкеру известно, что герр Дарре считает их сословие феодальной злокачественной опухолью на теле новой Германии. Его брошюры, больше напоминающие проповеди, снабжены длиннейшими названиями, производящими неизгладимое впечатление на неотесанных селян, вроде «Новая аристократия, плоть от плоти крестьянства, как весна возрождения нордической расы». Теперь, когда герр Даре оказался «в седле», судьба юнкеров — друзей «старика Пауля» — похоже, решена.
Однако сельское хозяйство было лишь одним из направлений деятельности министерства доктора Гугенберга. Оно также курировало экономическую политику. На прошлой неделе канцлер Гитлер разделил ведомство надвое и поставил во главе экономического министерства вполне умеренного магната страхового бизнеса доктора Курта Шмидта (Kurt Schmitt). Здесь, однако, не все так просто. Доктор Шмидт, не пользующийся престижем в политических кругах, получил в качестве статс-секретаря и «наставника» знаменитого «нацистского идеолога» Готфрида Федера (Gottfried Feder), автора партийного тезиса о двух типах капитала: raffendes (грабительского ростовщического) и schaffendes (продуктивного промышленного). На практике это различие означает, что евреев-финансистов и промышленников, не желающих вносить пожертвования в нацистскую партийную кассу, заклеймят как «Шейлоков» и представителей «грабительского капитала», а «арийцев» и тех, кто регулярно финансирует НСДАП, оставят в покое, не трогая их «продуктивные» состояния.
Немецкие промышленные магнаты, чья деятельность все активнее регулируется Министерством экономики, испытывают нервную дрожь оттого, что в руках такого необузданного и изобретательного теоретика, как герр Федер, окажется столько власти. Сегодня берлинские экономисты оценивают ситуацию в германской промышленности как «застойную». Она нуждается в притоке свежей крови — капиталов. Но немецкие капиталисты, чьи вклады за рубежом исчисляются миллиардами, вряд ли захотят вернуть значительную часть этих денег на родину, пока они не знают, будет ли завтра их капитал считаться «правильным» schaffendes, или его переквалифицируют в raffendes, со всеми вытекающими отсюда репрессалиями со стороны нацистов.
Самим видным нацистам вроде доктора Геббельса, естественно, незачем беспокоиться о том, к какой из двух категорий относятся их собственные капиталы. Они ведь непогрешимы. Сам «доктор» со своей красавицей-женой, малюткой дочерью и ее сыном от первого брака купается в роскоши, нисколько не скрываясь. Когда его враги заявили, что предки фрау Геббельс происходят из еврейской семьи по фамилии Фридландер (Friedlander), «доктор» не потрудился представить какие-либо доказательства обратного: он просто впал в буйную ярость, и это принесло свои плоды. «Всякий, кто хочет, пусть просто посмотрит на мою жену! — парировал он. — Пусть собственными глазами убедится в ее нееврейском происхождении!»
«МЫ ТРЕБУЕМ!»
Неспособное, в отличие от рузвельтовского режима, похвастаться реальными успехами в экономике, правительство Гитлера продолжает мчаться вперед на волне собственной успешной пропаганды, все больше опираясь на бойкого, маленького, хромоногого доктора Геббельса. Когда речь идет о других немцах, нацистские фанатики, борющиеся за «расовую чистоту», называют деформированную стопу признаком «нечистой крови», но доктор Геббельс в этом смысле, естественно, исключение. Он — уроженец Рейнской области, родители принадлежали к среднему классу. Геббельс ухитрился урывками поучиться аж в шести университетах — Фрайбургском, Боннском, Вюрцбургском, Кельнском, Мюнхенском и Гейдельбергском: в последнем он наконец получил вожделенную степень, благодаря которой его теперь называют «доктором».
Непоседливый, нервозный, склонный к долгим ночным прогулкам, он попробовал себя в поэзии и написал плохую пьесу под названием «Странник». Сегодня «Странник» идет в государственных театрах под бурные аплодисменты зрителей-нацистов, отлично знающих, чему следует хлопать, а чему нет.
За год до того, как Гитлер вместе с генералом Эрихом Людендорфом (Erich Ludendorff) устроили в Мюнхене «пивной путч», доктор Геббельс вошел в окружение «фюрера»: он проявил себя полезным"’мастером на все руки" и способным организатором, являясь по первому зову в своем знаменитом плаще — он велик хозяину на два размера. Когда герра Гитлера осудили за государственную измену и приговорили к незначительному сроку «заключения в крепости», именно доктор Геббельс позаботился о том, чтобы партийный аппарат не развалился, и через год, после выхода фюрера из тюрьмы, передал его хозяину в целости и сохранности.
В 1926 году Гитлер пользовался большой популярностью только на юге Германии. Поддерживавший социалистов Берлин сохранял к нему враждебное, холодное отношение. И «доктор» отправился на север. Вскоре он и его газета Der Angriff стали для Берлина сущим наказанием. В какой-то момент в судах рассматривалось сразу 126 исков за клевету, поданных против редактора Геббельса. Грубый, скандальный, едкий, порой просто неприличный (когда описывались повадки берлинских чиновников-евреев) редакторский стиль «доктора» произвел фурор. Геббельс переманил на сторону нацистов тысячи недовольных молодых берлинцев, досконально следуя собственному циничному тезису: Mit den Augen der Masse sehen-das ist das ganze Rätsel der erfolgreichen Propaganda «’Смотреть на все глазами масс — вот секрет успешной пропаганды!»). Этому секрету, который разгадали и сполна использовали Геббельс и Гитлер, они во многом обязаны своим успехом. Государственные деятели вроде покойного доктора Густава Штреземана (Gustav Stresemann) не умели смотреть на происходящее глазами немецких масс, и не поняли, что им нужна новая философия — философия вызова и бегства от реальности.
Сегодня министр пропаганды Геббельс играет на всех немецких газетах, подмостках, киноэкранах и радиостанциях, по собственному выражению, «как на одной гигантской клавиатуре». Вместо реальных достижений, которых немцам еще придется подождать, правительство постоянно кормит их сенсациями — от сожжения «антигерманских» книг до угрозы (пока не выполненной) стерилизовать всех евреев. «Наша программа бескомпромиссна! — звучит боевой клич Геббельса. — И за ней стоят люди, готовые воплощать ее со всей страстью!» Этот девиз лишен конкретного содержания, но наполнен кипучей энергией. МЫ ТРЕБУЕМ! И точка.
*Рейхспрезидент — в принципе человек скромный, но одна слабость у него есть: при нем всегда находится ручка чудовищных размеров, с кончиком пера шириной чуть ли не в полсантиметра. Этим мощным «орудием тщеславия» он расписывается в книгах для почетных гостей — столь размашисто, что тринадцать букв von Hindenburg занимают в длину больше двадцати сантиметров.
