После подтверждения сведений о проникновении боевиков ИГИЛ на территорию Афганистана и Пакистана через восточные границы Ирана вновь развернулась дискуссия по поводу противостояния двух фундаменталистских группировок салафитов Ближнего Востока и Индостана или их взаимодействия друг с другом. Поступают самые противоречивые сведения о присоединении некоторых частей талибов к ИГИЛ и вооруженных столкновениях между двумя группировками. Для реалистичного понимания того, какими станут отношения между игиловцами и талибами в будущем, и в каком направлении они будут развиваться, необходимо прежде всего обратить внимание на их общие и отличительные черты. Однако только таким способом нельзя представить себе дальнейшее развитие этих радикальных группировок, потому что даже с идеологической точки зрения они представляют собой весьма специфические объединения. Еще более существенным фактором определения сущности радикальных исламских группировок является их неоднозначная трактовка, то есть одни считают этих людей джихадистами, идущими по пути Аллаха, а другие — террористами, которые якобы состоят в шпионских сетях и участвуют в посреднических войнах.
Таким образом, для реального понимания отношений таблибов с игиловцами необходимо, с одной стороны, обратить внимание на причастные к ним иностранные элементы, а с другой — оценить их собственное представление о таких странах, как Афганистан и Пакистан. При таком раскладе движения «Талибан», ИГИЛ и «Аль-Каида» представляют из себя некий конгломерат радикальных и экстремистских течений в рамках суннитского ислама, которые в идеологическом плане находятся в тесной связи друг с другом, а если между ними и есть некоторые противоречия, то они обусловлены степенью влияния и, возможно, интересами их покровителей. В сущности, отвечая на вопрос о том, почему мусульмане лишились власти и отстали от развития современной цивилизации, оказавшись в колониальной зависимости от западных держав, последователи суннитского ислама как в Северной Африке, так и в Индостане пришли к общему выводу. Причиной забвения принципа мусульманской священной войны джихада стало экономическое ослабление исламского мира, в то время как все те или иные суннитские объединения и отдельные мыслители выступали в пользу возрождения этого принципа, объясняя его необходимость для восстановления собственной мощи в рамках исламского халифата.
Их отношение к власти постоянно исходило из представлений о трех видах халифата: омейядского, аббасидского и османского. В те периоды существования этих халифатов мусульмане находились на вершине своего могущества, а исламский мир за счет постоянно растущего джихада простерся даже до границ современной Европы. Пости все без исключения суннитские группировки исламистов единодушны в том, что восстановление халифата необходимо осуществлять согласно его исторической модели. Расхождения состоят лишь в способах достижения этой заветной цели. С идеологической точки зрения, тактические расхождения разделили сторонников халифата на три группы, и все они относятся к салафизму. Другими словами, внутри суннитского мира существуют три разновидности салафизма: пропагандистский, джихадистский и джихадистско-такфиристский.
Для наглядного подтверждения существования этих трех разновидностей салафизма можно привести пример объединения «Братья-мусульмане», которое, по крайней мере до последних событий в регионе, было самым влиятельным течением не только на Ближнем Востоке, но и в Индостане. Самыми яркими примерами пропагандистского салафизма являются политические партии «Исламское общество Афганистана» и «Исламское общество Пакистана», которые на своем пути к власти сделали ставку на демократические методы пропаганды, хотя до сих пор так и не смогли добиться существенных побед. Неудачный опыт правления «Братьев-мусульман» в Египте, где эта организация привела к власти Мухаммеда Мурси посредством современных демократических выборов, ярчайшим образом демонстрирует неэффективность пропагандистского салафизма.
Самой заметной группировкой джихадистского салафизма стала «Аль-Каида». Прошлый опыт показал, что и эта разновидность салафизма в нынешней ситуации не в состоянии оправдать все ожидания суннитских исламистов. Усилия, направленные на обострение противоречий между исламскими государствами и Западом, который в лексике «Аль-Каиды» именуется «безбожным миром», после событий 11 сентября 2001 года и планов развязать войну в политическом и экономическом центре капиталистического мира и символе капиталистического безбожия Запада привели всего лишь к военной оккупации Афганистана и Ирака войсками США и НАТО и не имели никаких положительных результатов для исламского радикального фронта.
Одновременно с этим внутри оккупированных территорий сформировался джихадистско-такфиристский салафизм. В настоящее время больше всех претендует на эту идеологию «Исламское государство Ирака и Леванта» (ИГИЛ). Талибы в данной классификации находятся на уровне джихадистского салафизма. Их отличие состоит в том, что местом возникновения их идеологии является полуостров Индостан, а сами они относятся к представителям школы ханафитского салафизма. Попытки этой группировки установить исламский эмират в Афганистане тоже не увенчались успехом, и постепенно они уже начинают сходить на нет. Вместо того, чтобы заниматься джихадом и исламизировать хотя бы две страны Афганистан и Пакистан, эта группировка сама стала орудием стратегии региональных и мировых разведслужб и самое большое, на что она способна, это претендовать на участие во власти.
Между тем джихадистско-такфиристский салафизм в лице ИГИЛ по самым разным причинам смог закрепиться на отдельных территориях в Сирии и Ираке и более основательно заявить об идее установления халифата. По всей видимости, «Исламское государство» намеревается создать вторую часть своего самопровозглашенного халифата в «Большом Хорасане», который исторически охватывает часть Средней Азии, а также территории Индии, Китая, Ирана, Афганистана и Пакистана. Именно в этом месте в борьбе за власть противостоят друг другу идеологии халифата и эмирата. Талибы добиваются установления эмирата на собственной земле, в то время как игиловцы стремятся подчинить себе весь мир и создать в нем свой исламский халифат. Талибы и игиловцы являются последователями двух разных школ мусульманского права: индостанской и арабо-ближневосточной. Хотя у них много общего в плане халифата и способов его установления, в терминологии и ключевых понятиях, таких как такфир (обвинение в неверии), джихад (священная война мусульман) и кафир (неверующий), обе группировки придерживаются отличных друг от друга взглядов. Талибы как последователи ханифизма доказательства неверия и необходимость ведения джихада связывают исключительно с неисламским миром и поэтому, с точки зрения мусульманского права, они не могут считать неверным человека, если тот готов произнести формулу мусульманского вероисповедания. Что же касается игиловцев, то они трактует неверие более широко и считают кафирами-неверными всех, кто мыслит иначе, чем они. Поэтому ИГИЛ признает обязательным ведение джихада против таких людей и допускает их физическое уничтожение.
В этом смысле «Исламское государство» делит врагов на близких и далеких и считает необходимым вести борьбу с первыми. Данное обстоятельство является причиной того, что игиловцы развязывают войны внутри исламского мира и тем самым облегчают задачу западных держав и Израиля. Дело в том, что когда сойдет на нет противоречие между Западом и исламом в лице салафитско-джихадистской «Аль-Каиды», все внимание сосредоточится на самом исламском мире и из этого последуют два неизбежных результата. Начнется, во-первых, вооруженный конфликт между шиитами и суннитами, а во-вторых, посредническая война разного рода региональных и мировых спецслужб. Оба эти результата можно отчетливо наблюдать в развитии игиловского халифата. Так ситуация обстоит в арабской части Ближнего Востока, поэтому аналогичного развития событий стоит ожидать и после вторжения ИГИЛ в Пакистан и Афганистан.
В то же самое время налицо капитуляция пропагандистской и джихадистской разновидностей салафизма перед его джихадистско-такфиристским типом. В такой ситуации «Аль-Каида» и талибы находятся в южной части Азии, где игиловцы составляют им конкуренцию с точки зрения как идеологии, так и тактики ведения джихада. Тот факт, что лидер «Аль-Каиды» Айман Аз-Завахири заявляет о создании индийской сети своей организации, вызван тревогой по поводу захвата власти игиловцами и присоединения к ним его собственных боевиков. Раскол внутри движения «Талибан» и переход недовольных на сторону ИГИЛ поставили в непростую ситуацию и муллу Ахтара Мохаммад Мансура, который стал преемником муллы Мохаммада Омара после подтверждения смерти последнего два года тому назад. Однако более важной темой является тактика спецслужб, которые стоят за спиной этих радикально-религиозных течений. Собственный ИГИЛ в Афганистане возникнет за счет раскола талибов и присоединения имеющихся там радикальных группировок. Реализация данного проекта, помимо самых общих представлений, не будет джихадистской или, как трактуют некоторые, террористической. Начнется ли борьба за власть или же ее удастся разделить — все это зависит от стратегических целей иностранных покровителей. Таким образом, будущие отношения между талибами и местными игиловцами, каждые из которых будут опираться на пуштунское население, в рамках более масштабного проекта с участием разведывательных служб могут вылиться в ожесточенное противостояние с массовыми убийствами либо раздел власти и региона влияния. Иначе говоря, будущее отношений между талибами, «Аль-Каидой» и ИГИЛ должно рассматриваться комплексно. В частности, возможно несколько сценариев: 1) война за власть и полное уничтожение одной из противоборствующих сторон, 2) раскол «Талибана» и присоединение его бывших членов к ИГИЛ или правительству в Кабуле и 3) раздел территории влияния между разными джихадистскими группировками.
Из трех упомянутых сценариев самым вероятным является раскол «Талибана», присоединение части оппозиционных талибов к ИГИЛ параллельно со вступлением оставшихся в переговоры с центральным правительством Афганистана и их последующим участием в разделе власти. Вместе с тем самым маловероятным вариантом развития событий можно считать начало войны за власть вплоть до полного уничтожения одной из сторон конфликта. В то же время, основываясь на представлении о балансе сил, существует вероятность того, что «Исламское государство» начнет действовать на более высоком уровне и сможет начать координировать свои усилия с региональным государствами, такими как Пакистан и Саудовская Аравия, добравшись даже до мировых игроков, включая входящих в НАТО Америку и страны Европы. Конечно, есть сведения о том, что ИГИЛ представляет собой орудие конкретных спецслужб и поэтому всегда действует по их наводке. В таком случае «Исламское государство», объединив под своим началом радикальные исламские группировки из числа разных народов Южной Азии и обострив противоречия внутри мусульманской общины, вынудит Иран вступить в начавшуюся религиозно-этническую войну. Одновременно с этим за счет активизации некоторых индийских группировок будет создана кризисная ситуация в Индостане, при помощи чеченских боевиков пошатнутся устои в государствах Центральной Азии и России, а посредством уйгуров к участию в конфликте удастся подключить и Китай. Все это в рамках общемировой конкуренции за власть будет на руку Америке и ее союзникам регионального и глобального масштаба.
При таком сценарии Пакистан будет обладать определенной гибкостью, которая позволит ему, с одной стороны, подстроиться к текущим событиям, а с другой — поставить свои стратегические интересы в Афганистане и Центральной Азии на один уровень с Америкой и НАТО. Саудовская Аравия тоже при любом раскладе посредством своего финансирования и внедрения идеологии джихадистско-такфиристского ваххабизма в состоянии обеспечить собственную выгоду. Соединенные Штаты и Североатлантический альянс обязательно заставят своих будущих соперников — Китай и Россию — противостоять «Хорасанскому халифату» и таким образом добьются сокращения их участия в политических процессах других частей мира, включая Восточную Европу и Украину. Особенно будет наблюдать за «индийским вариантом» ИГИЛ или «Аль-Каиды» Пакистан, чтобы выстроить свои отношения с Индией и не оказаться в аутсайдерах.
Проект появления ИГИЛ в Южной Азии подвел черту под джихадистской идеологией талибов, в то время как смерть муллы Мохаммад Омара и его замещение муллой Ахтаром Мохаммадом Мансуром привели «Талибан» к тому, что ранее было принято называть отступничеством, а именно: переговорам и заключению мира с кабульским правительством. Тем не менее если представить себе, что посредническая война в Афганистане будет закончена, как минимум в ближайшее время подобный вариант развития событий кажется маловероятным. ИГИЛ, сменившее «Талибан» и «Аль-Каиду» в Афганистане, в состоянии превратить эту страну в плацдарм для наступления в Центральную Азию, Китай, Индостан и Иран. Гильменд, Бадахшан и Ферганская долина на севере, юге и востоке Афганистана станут отправными пунктами для военных кампаний «Исламского государства». По этой причине вполне возможно, что Афганистан не является конечной целью для игиловцев. Получается, что разделение этой страны на сферы влияния разных радикальных движений является всего лишь средством предотвращения войны между ИГИЛ, талибами и другими джихадистскими, или как их еще называют террористическими группировками. Скорее всего, север Афганистана вдоль центральноазиатских границ и его центральная часть достанутся группировкам, выступающим на стороне ИГИЛ, юг и юго-запад страны — талибам, восток и юго-восток — «Исламской партии» Гульбеддина Хекматияря, а районы компактного проживания племен рядом с пакистанской провинцией Северный Вазиристан — объединению Джалалуддина Хаккани. Коллективными усилиями посредническая война в Афганистане будет продолжена и «Исламское государство» в конце концов придет на смену талибам. Этого сообща желают Пакистан, Саудовская Аравия, Америка и НАТО.
