На днях российского политолога развернули в аэропорту Берлина по решению польских властей. Случай Олега Бондаренко не единственный. В последнее время «благодаря» Польше и странам Прибалтики список нежелательных в ЕС россиян пополнился большим количеством политологов и журналистов. Откуда пошла эта волна, вызывающая устойчивые ассоциации с советскими временами и методами? Почему под прицелом оказались политологи и журналисты? Какова обстановка на поле боя информационной войны между Россией и Западом? Об этом мы поговорили с «потерпевшим» Олегом Бонадаренко, руководителем московского Фонда прогрессивной политики.
— Габор Штир: Вас очень шокировало задержание в аэропорту Берлина и сообщение о том, что Вы не можете находиться на территории ЕвропейскогоСоюза?
— Олег Бондаренко: Очень. Не было никакого намека на вероятность подобного развития событий. В прошлом году я регулярно ездил в Германию. В этот раз я ехал на заседание Die Linke (партия «Левая») с целью передать приглашение от кандидата в президенты от Коммунистической партии РФ Павла Грудинина члену руководства немецкой партии Саре Вагенкнехт. Пограничники лишь спросили, какие проблемы у меня возникали с Польшей, а потом сообщили, что 17 ноября 2017 г. по инициативе Варшавы мне запретили въезд на территорию ЕС на 3 года. При этом в декабре я был в Риме. Польша никак не мотивировала запрет и не отреагировала на запрос МИД России.
— В российских СМИ Вас считают героем, раненым в пока что информационной войне между Россией и Западом. Польша же видит в Вас российского агента, представляющего угрозу ее национальной безопасности. Как Вы попали в такую ситуацию?
— Я в полной мере согласен с утверждением, что мы возвращаемся к временам холодной войны, жертвой которой наряду с другими стал и я. В то же время я хотел бы в этой связи обратить внимание на то, что, поскольку я являюсь журналистом, политологом, моя деятельность в полной мере открыта.
— То есть, Вы не считаете себя агентом?
— Знаете, если уж на то пошло, то я агент Льва Толстого, Федора Достоевского или Александра Пушкина. В таком понимании слова меня наказывают за мои взгляды.
— Я правильно понимаю, что в связи с тем, что обстановка между Россией и Западом накаляется, всех, с кем не согласны, с радостью называют агентами и пропагандистами?
— Это сегодня многим не нравится. Как Вы думаете, почему?
— Основная причина заключается в том, что нынешняя европейская элита в большинстве своем обслуживает интересы Америки. Силы, формирующие немецкий политический курс, бьются в сетях Вашингтона. Именно поэтому на политической арене из ниоткуда возник президент Эммануэль Макрон, этим интересам служит изгнание в свое время Доминика Стросс-Кана. Я могу назвать лишь несколько самостоятельных политиков, которые руководствуются интересами своих стран: например, глава венгерского правительства или руководители нового австрийского кабинета. Европейская элита стоит на пороге обновления, во всех странах появляются альтернативные силы — от «Австрийской партии свободы» до «Альтернативы для Германии».
— Скажите, почему Россия так очевидно интересуется европейскими радикалами? Только потому, что эти силы симпатизируют Владимиру Путину?
— Я бы не назвал эти силы радикальными. Немецкая партия «Левая», или «Альтернатива для Германии», или «Австрийская партия свободы» не радикальные. Я бы сформулировал так: в отличие от обслуживающего Америку большинства они думают самостоятельно. Понятно, что Россия ведет переговоры с теми, кто не представляют собой продолжение руки США. Конечно, разговаривать надо со всеми, но есть те, с кем это не имеет смысла.
— В списке лиц, которым запрещен въезд на территорию ЕС, в последнее время оказывается все больше политиков и политологов, что можно объяснить усилением информационной войны. Что изменилось на этом «фронте»?
— Прежде всего то, что нарушена информационная монополия Запада. Россия хоть и с опозданием, но вышла на арену. Сейчас все боятся медиакомпаний «RT», «Sputnik». Боятся того факта, что не они говорят правду. То есть существуют новостные каналы, которые понимают и говорят, что основной соперник Владимира Путина — не прославляемый западной прессой Алексей Навальный, а Павел Грудинин. Нельзя обвинения преподносить в качестве доказанных фактов, не обращая внимания на следствие в отношении этого оппозиционера, а также опуская тот факт, что он «играет картами Кремля». О том, насколько они боятся, свидетельствует и моя история. Полякам не нравится, что российские эксперты сотрудничают с немецкими. Я это делал в период выборов в Германии. Они не хотят, чтобы в итальянском сенате непосредственно из уст российских политологов узнавали, какова реальная обстановка в восточной части Европы. Они поступают с несогласными так же, как и во времена советского режима.
— То есть, это факт, что Россия приняла вызов на информационном фронте…
— Это факт. Но я бы не сказал, что Россия настолько активна, чтобы об этом говорить. Ее позиция все еще остается слишком мягкой. По крайней мере по сравнению с позицией соперника. Россия разрешает глумиться над тем, над чем нельзя. Возьмем мой случай. В качестве ответной меры необходимо запретить въезд на территорию России польским политологам. Надеюсь, дело дойдет и до этого.
— Вряд ли связи с «Альтернативой для Германии» или «Левой» нравятся немецким властям, но именно поляки запретили Вам въезд. Почему Варшава и страны Прибалтики возглавляют процесс наложения санкций на российских журналистов, политологов и политиков?
— Помимо исторических обстоятельств, я снова вижу в этом руку Америки. Эти государства — самые верные слуги Вашингтона. Последний раз я был в Польше, с которой у меня никогда не было конфликта, более того, с учетом исторических противоречий между нашими странами я был очень сдержан, в 2015 году. На протяжении десяти лет меня постоянно звали на экономический форум в Крынице, я принимал участие в премьерном показе фильма о волынской резне в Варшаве. Что касается запрета на въезд, я думаю, что Варшава «оказала мне такую услугу» из-за моей решительной и всегда открыто выражаемой позиции в отношении Украины. Если для кого и представляет собой опасность моя позиция, то для Киева. Как и большинство русских людей, меня многое связывает с Украиной. Я 8 лет работал в Киеве, к тому же для меня, мягко говоря, не безразличным стал путч четырехлетней давности. Я сделал все от меня зависящее для успеха «русской весны». Был наблюдателем на Крымском референдуме, на выборах в Луганске и Донецке, организовал совместно с моими луганскими коллегами-экспертами конференцию по вопросам текущей ситуации. Кроме того, я обращал внимание на опасность украинского национализма и при каждом удобном случае говорил своим европейским друзьям, что Крым — органичная часть России. Я утверждаю, что интересы Польши, Румынии, Венгрии и России в вопросах меньшинств совпадают. Я бы не возражал, если бы надо Львовом развевался польский флаг, над Ужгородом — венгерский, над Черновцами —румынский. Вопрос в том, надо ли это вышеупомянутым странам. Варшава мстит за Украину, прикрываясь якобы своими искусственно созданными интересами.
— То есть, Вы считаете нормальным, что Вас не любят новые украинские власти, объявляют персоной нон-грата, примешивая сюда Польшу. Я правильно понимаю?
— Да. Я не понимаю, почему меня считают тайным агентом. Свое мнение по Украине я всегда озвучивал открыто.