Джой, молодая женщина из Нигерии, стояла на улице рядом с большим, переполненным приютом для мигрантов Кара-Ди-Минео в центральной части Сицилии. Когда я встретила ее, она ждала кого-то, кто должен был ее забрать. Это было в конце лета 2016 года, было еще жарко. Она сказала, что ей 18, но выглядела намного моложе. На ней была выцветшая джинсовая куртка, надетая поверх белоснежной футболки, и обтягивающие джинсы, вокруг шеи были обернуты шесть или семь нитей разноцветных бус. На левом запястье был золотой браслет цепочкой, подарок от матери.
Пока мы говорили, в поле зрения появилась темная машина. Девушка отошла от меня на пару шагов, чтобы убедиться, что тот, кто был за рулем, увидел ее и понял, что она одна. Вдоль дороги толпилась горстка других мигрантов. Подъехавшая машина не сбросила скорость, поэтому Джой вернулась ко мне, и мы продолжили нашу беседу.
Джой (имя вымышлено) — старшая из шести детей. Она рассказала мне, что покинула маленькую деревню в нигерийском штате Эдо, когда ей было 15 лет и поступила на работу к богатой женщине, которой принадлежал салон красоты в Бенине. С тех пор она подозревала, что родители продали ее, чтобы получить деньги на воспитание своих младших детей. «Наверное, у них не было выбора», — сказала она, посмотрев на дорогу, где машин не было видно из-за густых зарослей цитрусовых деревьев.
На ту женщину, которую, как рассказала Джой, все звали maman (мама), работали еще шесть девушек. Когда Джой исполнилось 16, над ней совершили обряд, связывающий ее с «маман» проклятием: если она не послушается «маман», члены ее семьи умрут. Через несколько недель ей сказали, что она отправится в Италию, где будет работать на сестру «маман». Она думала, что будет работать в парикмахерской. Ей дали 45 евро и номер телефона, по которому она должна была позвонить, как только приедет в Италию, но ни имени, ни адреса, ни документов.
Новая жизнь Джой оказалась бесконечно далека от ее ожиданий. Вместо работы парикмахера ее ожидала ловушка контрабандистов, завлекающих женщин, чтобы потом захватить их в рабство и заставить заниматься проституцией. По данным Международной организации по миграции, более 80% женщин, попадающих в Европу из Нигерии, ничего об этом не зная, получают деньги от «спонсоров» — секс-трафикантов, оплативших их поездку. Остальная часть расходов оплачивается контрабандистами, доставляющими их в Европу, но, как только они сюда попадают, избежать секс-трафикантов практически невозможно.
После ужасной дороги через Триполи, занявшей почти три недели, Джой оказалась в порту Аугуста (Augusta), расположенном на восточном побережье Сицилии. У нее не было ни документов, ни паспорта. Все, что было — это итальянский номер телефона, который «маман» пришила к рукаву ее куртки. Когда мигранты высадились с корабля, их караулил вооруженный военный полицейский в бронежилете, а другой тем временем ощупывал их и забирал у некоторых мужчин ножи. Тех, у кого были документы, отвели в большую палатку, вдоль которой стояли полевые кровати. Одна женщина выдавала ботинки и шлепанцы, другая — желтые яблоки с битыми боками, лежавшие в большом металлическом тазу. Один офицер использовал черный маркер, чтобы написать номер на левой руке каждого мигранта. У Джой был номер 323.
Вновь прибывших делили на группы и сажали в автобусы. Автобус Джой ехал в лагерь для мигрантов Кара-ди-Минео, он является одним из крупнейших в Европе. В данном контексте слово «Кара» является аббревиатурой словосочетания «Центр приема мигрантов потребовавших убежища» (centro di accoglienza per richiedenti asilo). По-итальянски само слово «cara» означает «дорогая», но в Минео людям, рискнувшим всем ради того, чтобы получить новый шанс в жизни, не стоило ждать радушного приема. Миграционный центр расположен в 70 километрах от побережья в центральной Сицилии, и это жуткое место, где подавляющее большинство прибывающих по морю мигрантов из Африки начинают свой путь к получению статуса беженца. Но зачастую, еще до того как они успеют получить легальный статус, их затягивает в себя криминальный мир.
Центр приема мигрантов был построен как шикарное место размещения американского военного состава, но этот комплекс не предназначен для работы с тем количеством мигрантов, которые прибывают на берега Сицилии. (При последнем подсчете здесь размещались 4 тысячи человек). Комнаты для временного проживания настолько переполнены, что людям приходится спать на полу или в палатках. Здания кишат тараканами и крысами, которые питаются гниющими кучами мусора. Сквозь дыры в заборе из колючей проволоки туда-сюда снуют плешивые, покусанные блохами псы. Вдали отчетливо видна Этна и постоянно выходящие из нее столбы дыма.
Центр приема мигрантов стал территорией беззакония, где люди становятся легкой добычей преступных группировок. Государство финансирует эти центры, выделяя им определенную сумму денег на каждого человека, запросившего убежище в Италии, но во многих этих организациях на питании и других удобствах экономят, а оставшиеся средства прикарманивают. «Шестерки» различных мафиозных организаций Италии и нигерийских группировок приезжают в центр, чтобы завербовать наркокурьеров и мелких преступников среди скучающих безработных, отказавшихся от жизни, о которой они мечтали, когда собирались в путешествие через море.
Кара-ди-Минео, как и центр приема мигрантов Санта-Анна на Изола-ди-Капо-Риццуто в Калабрии и другие центры, расположенные на континенте, тоже стали территорией охоты для трафикантов. Притворяясь мигрантами, запросившими убежище, трафиканты выманивают женщин из центра под предлогом поездки за покупками или других занятий и привозят их к нигерийским женщинам, контролирующим сети проституток-рабынь. Часто их принуждают к оказанию сексуальных услуг под угрозой насилия, большинство из них — как Джой — смертельно запугивают проклятием, которое обязывает их к рабству. Несколько организаций, занимающихся мигрантами, оказались в центре уголовных расследований, вскрывших коррупцию на местном и государственном уровне и участие в этих схемах влиятельных преступных синдикатов. Мафия, всегда быстро реагирующая на появление новых возможностей, получает большую прибыль, эксплуатируя мигрантов.
Когда Джой вышла из автобуса и оказалась в центре приема мигрантов вместе с другими пассажирами, ей дали кровать в доме с десятью другими нигерийками, все они были приблизительно ее возраста. Большинство из них приехали в Италию работать в парикмахерских, у всех был записан номер, по которому необходимо было позвонить. Католическая благотворительная организация дала всем спасшимся телефонные карточки, с помощью которых они могли позвонить домой. На Джой все еще была куртка, где был пришит телефонный номер. Женщина, ответившая на ее звонок, сказала ей потребовать политического убежища, назвав вымышленное имя и дату рождения, и никому никогда не давать тот номер телефона, по которому она только что позвонила.
Она подала заявление на предоставление ей убежища после приезда, назвав свою дату рождения и имя своей младшей сестры. Как только мигранты подают заявление о предоставлении им убежища, они могут в определенное время приезжать и уезжать из миграционного центра в ожидании ответа на свой запрос, на что может уйти несколько месяцев. Спустя три дня в лагере появился мужчина, которого Джой не знала, и сказал ей, что она должна каждое утро ждать у входа, где кто-то должен будет ее забрать. Джой спросила, как она узнает человека, который должен был за ней приехать.
«Поймешь, — сказал ей тот мужчина. — Просто сядь в машину, когда она остановится».
Как раз у того входа я и встретила Джой. На мой вопрос, чего она ожидала, когда за ней приехали, она ответила, что была уверена, что ее отвезут в салон красоты сестры «маман», где она будет делать прически, как это было в Бенине. Она сказала, что могла начать с мытья полов, но нацелена развиваться дальше. Я спросила, знала ли она, что многие девушки были вынуждены в результате торговать своим телом. Она ответила, что слышала о нигерийках, ставших проститутками после приезда в Италию, но она «никогда бы не стала этого делать», в каком бы удручающем положении ни оказалась.
В конце концов ей пришлось вернуться в здание, иначе она бы пропустила свой ужин. За ней снова никто не приехал. Я пожелала ей удачи и дала свой номер телефона, который она сохранила в телефоне, перед тем как прошла через металлические ворота в центр. Потом я пожалела, что не попыталась предупредить ее более предметно. В тот момент она была одной из девушек, которая на моих глазах катилась в пропасть.
Многие женщины и девушки из Нигерии, спасенные с кораблей контрабандистов благотворительными организациями или судами береговой охраны, родом из маленьких деревень в пригородах Бенина. Большинство из них не замужем и путешествуют одни. Многих из тех, кто оказывается здесь секс-рабынями, их «спонсоры» заверяют, что возьмут на себя оформление всех необходимых для них документов, как только они покинут миграционный центр. Другим сообщают выдуманные личные данные, которые советуют им использовать при подаче заявлений. Большинство незаконно привезенных женщин получают фальшивые документы, изготовленные итальянскими организованными преступными группировками. Документы — очередное звено в цепи, позволяющее удерживать женщин в сексуальном рабстве, потому что сутенерши угрожают забрать их, если девушки попытаются сбежать.
В 2012 году было начато расследование по делу о принуждении к проституции в Кара-ди-Минео, после того как врачи в центре получили несколько просьб о проведении абортов. За три месяца врачи центра провели 32 аборта у мигранток — это почти на 200% больше, чем год назад. Власти сделали вывод, что это связано с распространением проституции, а также с нехваткой средств для контроля рождаемости. Из-за распространенного в миграционных центрах влияния церкви средства контрацепции мигрантам не выдаются, и мало кто из них имеет средства, чтобы приобрести их самостоятельно. С тех пор некоторые группы помощи пытались раздавать мигрантам презервативы.
В декабре 2016 года в Кара-ди-Минео были арестованы четверо потребовавших убежища в Италии нигерийцев: их обвинили в том, что они накачали наркотиками и изнасиловали одну жительницу миграционного центра. Девушке, как и Джой, сказали ждать на улице человека, который за ней заедет. Поняв, что ее заставляют работать проституткой, она отказалась покидать лагерь. Мужчины изнасиловали ее в качестве предупреждения, что является типичным видом наказания у секс-трафикантов. Теория состоит в том, что, если женщина поймет, что наказанием за отказ от проституции является групповое изнасилование, то она будет склонна согласиться: секс на обочине — это лучшая альтернатива. Редко можно встретить женщину, ставшую жертвой секс-трафикантов, которую не вынуждали сделать подобный выбор.
После этого инцидента Франческо Верцера (Francesco Verzera), прокурор, в юрисдикцию которого попадает Кара-ди-Минео, обратился к властям с требованием закрыть лагерь, утверждая, что его перенаселенность и недостаток надзора создает опасную криминогенную обстановку. «Такого рода насилие станет нормой, если вы продолжите содержать находящийся в округе миграционный центр, где находятся почти 4 тысячи человек, — предупредил он. — Преступления будут становиться еще более жестокими, а растущее пренебрежение человеческой жизнью является отчетливым признаком ухудшения ситуации».
Комплекс, где размещается миграционный центр Кара-ди-Минео, был построен в 2005 году пармской компанией Пиццаротти (Pizzarotti), до сих пор являющейся главным подрядчиком американской оборонной логистики в Италии. Он был построен для военных, размещающихся на базе авиации ВМС, расположенной примерно в 40 километрах отсюда. Бульвары и аллеи комплекса должны были напоминать американский пригород, тут также был расположен досуговый центр, супермаркет, стейк-хаус в американском стиле, кофейня и кондитерская. На территории было также бейсбольное поле и поле для американского футбола, а также внеконфессиональная часовня, которая использовалась еще и в качестве кинотеатра. В комплексе было построено более 400 вилл, где могла разместиться стандартная семья из пяти человек.
В 2011 году американский ВМФ отказался от своей годовой аренды стоимостью 8,5 миллиона долларов и вернул собственность компании Пиццаротти. В тот же год в самый разгар «арабской весны» правительство Сильвио Берлускони (Silvio Berlusconi) решило сдать в аренду комплекс в качестве «срочного» лагеря для размещения постоянно растущего количества людей, просящих убежища в Италии. В то время комплекс был полностью закрыт, и, по большей части, здесь размещали мигрантов из Туниса и Марокко перед тем, как репатриировать. Теперь размещаемых здесь людей называют «гостями», и они могут свободно приходить и покидать территорию лагеря, после того как подадут заявление о предоставлении убежища.
Но призраки предыдущей жизни все еще живут здесь. Разбросанное по комплексу оборудование для детских площадок заржавело и пришло в негодность, теперь им по большей части пользуются 20-летние мужчины, сидящие на качелях, лежащие на горках, коротая тут бесконечные часы. Бар теперь стал центром оказания медицинской помощи, а ресторан — столовой, где мигранты забирают свои порции риса и бананов. Досуговый центр стал импровизированным зданием школы, а офисы — общежитием.
Жители сушат свои выстиранные вещи рядом с плакатами, выражающими протест против итальянского правительства, осуждающими плохое питание и сроки обработки заявлений о предоставлении убежища. Комплекс охраняется военной полицией, контролирующей мигрантов при входе и выходе и не впускающей никого, кто здесь не зарегистрирован. Люди возвращаются сюда каждый вечер не только потому, что им требуется еда и крыша над головой. Они возвращаются за обещанными документами, которые позволят им свободно передвигаться по беспаспортной шенгенской зоне Европы и дадут право на работу. Однако все равно десятки людей каждый месяц исчезают, и их немедленно замещают вновь прибывшие в порты Сицилии мигранты.
Условия жизни здесь прискорбны. В большинстве вилл ютится по 15-20 человек, они спят на койках или на матрасах на полу. Виллы разваливаются на глазах, мигрантам приходится поддерживать эти здания при помощи скудного количества инструментов. Вонь канализации пропитывает землю, привлекая сюда грызунов и насекомых. Убирают тут только в административном корпусе и на кухне. Некоторые виллы сгорели, в других выбиты окна или двери. После того как уехали американцы, компания Пиццаротти убрала некоторые удобства из комплекса: от стиральных машин и кондиционеров до вентиляторов и ванн. На их месте остались голые провода и дыры в стенах.
Большинство жителей делятся здесь на группы в зависимости от этнического и религиозного происхождения, что ни в коем случае не снизило уровень напряжения и количество столкновений. Каждый год в лагере Кара-ди-Минео в среднем умирает по десять мигрантов в ожидании ответа на свой запрос — их либо убивают в драках, либо они погибают от невылеченных болезней, как сообщает «Эмнести интернешнл» (Amnesty International) и другие группы помощи, действующие в центре.
Директор лагеря Себастьяно Маккароне (Sebastiano Maccarone) в нескольких интервью в СМИ в начале 2016 года признался, что защитить жителей Кара-ди-Минео было практически невозможно. «Он как маленький город, — сказал он. — О крупных преступлениях докладывают, а с мелкими, как правило, разбираются сами жители».
Проводимое Верцерой расследование криминальной деятельности в лагере выявило несоответствия записей проживающих там в регистрационных книгах. Многие мигранты, присутствующие в официальном реестре, уже давно исчезли оттуда, несмотря на то, что центр под руководством Маккароне каждый день получал за каждого из них по 35 евро в день. По закону каждый мигрант, ожидающий убежища, должен получить электронную карту, фиксирующую его вход и выход, когда он покидает территорию лагеря. Если проживающие не возвращаются в течение трех дней, их необходимо удалить из реестра, а информацию об этом следует направить в Рим, чтобы на этих людей не выплачивались компенсации. Но, по словам Верцеры, он выяснил, что мигранты, отсутствовавшие по несколько месяцев, все равно фигурировали в списке, чтобы центр продолжал получать финансовую помощь. На бумаге количество людей, содержащихся в центре, намного превышало его вместимость, и центр получал дополнительное финансирование, чтобы справиться с избыточным количеством людей, в то время как на самом деле на попечении здесь находилось гораздо меньше мигрантов, чем сообщалось в документах.
В 2016 году против Маккароне, который до этого руководил центром приема мигрантов на острове Лампедуза, возбудили уголовное дело о коррупции в Кара-ди-Минео. Его обвинили в сговоре с мафией и использовании финансирования, выделявшегося на заботу о мигрантах и беженцах, в целях собственного обогащения. С тех пор обвинения против него смягчили до мошенничества с отягчающими обстоятельствами и коррупции. Он продолжает настаивать на своей невиновности и в ожидании суда работает добровольцем в одном из небольших центров для мигрантов в Катании.
В прошлом году главный прокурор города Катании Кармело Дзуккаро (Carmelo Zuccaro) попытался добиться признания противозаконным спасение мигрантов в море судами неправительственных благотворительных организаций и доставку их на берега Италии. В марте 2017 года в интервью газете правого толка «Джорнале» (Il Giornale) он рассказал, что государство начало расследования в тюрьмах и лагерях беженцев, где экстремисты вербовали мигрантов, ожидающих ответа на свои запросы о предоставлении им убежища. «Мы получили очень предметные доклады о вербовке и радикализации, — рассказал он газете. — Существуют сторонники радикального ислама, привлекающие иностранцев, чтобы увлечь их фундаментализмом».
Встревоженность, связанная с радикализацией, затмила тот факт, что преступные группировки вербуют мигрантов из лагерей на малооплачиваемый или насильственный труд. Во времена сбора урожая мужчины выходят из Кара-ди-Минео рано утром и собираются недалеко от шоссе у треугольного участка грязи. Местные фермеры подъезжают сюда на пикапах в поисках «черных» (как они их называют, «neri»), выбирая самых крупных и сильных для поденного труда, сбора помидоров или цитрусовых. Фермеры зовут их «парень», требуют, чтобы они повернулись кругом, показали им, насколько прямая у них спина. Эта унизительная картина усугубляется тем фактом, что оплачивают им лишь малую толику того, что получили бы за ту же самую работу итальянцы. Их зарплата является частью нелегальной экономики, составляющей около 20% общего ВВП Италии.
Когда на запросы о предоставлении убежища люди получают отказ, у них есть только одна возможность подать на апелляцию. Если им откажут, они получают бумагу, где говорится, что у них в распоряжении имеется пять дней, чтобы уехать из страны, но средств на это у людей нет. Разорванные клочки этих документов — привычное зрелище в канавах у обочины рядом с центром. Получившие отказ — легкая добыча для преступных группировок, действующих в самих лагерях, им платят за поиск дешевой нелегальной рабочей силы для мафиозных группировок, занимающихся торговлей наркотиками, оружием или действующих в многочисленных индустриях, куда эти группировки смогли проникнуть.
В 2014 году в ходе расследования под названием «Столичная мафия» (Mafia Capitale) выяснилось, что в течение многих лет муниципальными властями Рима управляла преступная группировка. Это, как его называют следователи, мафиозное объединение выкачивало миллионы евро, предназначенные на финансирование общественных служб. Группировка также внедрилась в миграционные центры по всей стране, покупая и продавая имена и личные данные давно пропавших мигрантов, чтобы поддерживать поступления подушного государственного финансирования.
Во время этого расследования прослушивание телефонов показало, как один из предполагаемых главарей группировки Сальваторе Буцци (Salvatore Buzzi) хвастается, сколько денег он сделал благодаря беженцам, просящим в Италии убежища. «Ты хоть представляешь, сколько я зарабатывают на иммигрантах?, — говорил он своему подельнику. — Это прибыльнее, чем наркота». Буцци и его подельников приговорили к нескольким десяткам лет в тюрьме после процесса, завершившегося в 2017 году, при этом при подаче апелляции их приговоры были снижены. Адвокаты готовят новую апелляцию.
В 2017 году отдел полиции по борьбе с мафией арестовал 68 человек, в том числе и местного приходского священника, в калабрийском городе Изола-ди-Капо-Риццуто, где более десяти лет функционировал один из крупнейших в стране лагерь для мигрантов и беженцев. Следователи утверждают, что преступники украли десятки миллионов евро государственного финансирования, предназначенного на жизнь людей, запросивших в Италии убежища, в период рассмотрения их запроса. Глава отдела полиции по борьбе с мафией генерал Джузеппе Говернале (Giuseppe Governale) сказал, что этот миграционный центр был прибыльным источником дохода для калабрийской мафии, известной под названием ‘Ндрангета (‘Ndrangheta). Прокурор Никола Граттери (Nicola Gratteri) рассказал, что детективы зафиксировали на видео ужасающие условия существования в самом лагере. «Там постоянно не хватало еды, и нам удалось снять предлагавшуюся людям пищу, — сказал он. — Такие продукты мы обычно даем свиньям». Местная мафия учредила для прикрытия компании, которые получали деньги за организацию питания для мигрантов. (Расследование все еще продолжается, дата заседания суда еще не была назначена).
Администраторов в некоторых миграционных центрах обвиняют в получении откатов за торговлю личной информацией людей, обратившихся с заявлением о предоставлении убежища, сбежавших в центры поменьше (некоторых из этих людей просто не существует). Управляющие центрами поменьше затем используют эти имена, чтобы сделать запрос о получении ежедневного содержания. Это одна из причин, по которой привезенным в Италию секс-трафикантами женщинам дозволялось свободно покидать лагеря: их имена оставались в списках, а центры продолжали получать финансирование. Когда они уезжают, на их место быстро находится кто-то другой. Некоторые центры берут к себе больше мигрантов, чем могут вместить, чтобы заработать больше денег, поэтому беженцы оказываются в условиях опасного перенаселения. Привезенные секс-трафикантами женщины, исчезающие и становящиеся секс-рабынями, почти не имеют шансов на спасение, потому что их отсутствие ни у кого не вызывает беспокойства.
Нигерийских девушек, которых секс-трафиканты доставляют непосредственно к сутенершам в Неаполь и другие города, принуждают оказывать секс-услуги, чтобы они выплачивали огромные долги. Еще до того, как они приступят к работе, они бывают должны примерно по 60 тысяч евро. Часть этих денег идет вербовщику в Нигерии, еще часть — трафикантам и контрабандистам, ускорившим переезд женщины, и значительная часть — членам нигерийских группировок, платящих неаполитанской мафии, Каморре (Camorra), или другим преступным объединениям, на чьих территориях заставляют работать женщин. Есть и другие расходы, в том числе, комната, питание и проживание, одежда и плата за территорию, на которой они предлагают секс-услуги. Если мы предположим, что из половины из примерно 11 тысяч нигерийских девушек, приехавших в Италию в 2016 году, каждая оплатила по 60 тысяч евро долговых обязательств перед сутенерскими бандами, то доход только с них превысит 300 миллионов евро, даже после вычета их расходов на дорогу.
На оплату долгов сексуальным рабством может уйти до пяти лет и больше. Тогда женщин могут отпустить на свободу, но некоторые из них сами в результате становятся сутенершами: то ли руководствуясь убежденностью, что так можно заработать большие деньги, то ли из соображений мести — так они заставляют других испытать то, что вынесли сами. Этот цикл продолжался более десяти лет, и в 2016 году количество нигерийских женщин, прибывших на судах контрабандистов, было на 60% больше, чем в предыдущий год.
Многие из привезенных секс-трафикантами нигериек оказываются в Кастель Вольтурно (Castel Volturno) в пригороде Неаполя, он известен как самая преступная часть Италии. Здесь отмечается самое высокое количество убийств в стране, а местные жители называют его Бронксом или Бейрутом. Местный журналист Серджо Надзаро (Sergio Nazzaro) говорит, что это кладбище Каморры. «Вы не представляете себе, сколько тел захоронено в полях и привязано к камням на дне реки».
Большинство мигрантов живут в другом бывшем военном поселении, которое сейчас наполовину разрушено и контролируется Каморрой, берущей арендную плату с нелегальных постояльцев и женщин, попавших в сексуальное рабство. Мигранты из Африки начали в большом количестве прибывать сюда в 1980-е годы на работу на томатных плантациях за низкую оплату. Интеграции африканцев в итальянскую действительность никто не хотел, и они устроили свое периферийное общество, существовавшее за пределами закона, часто проживая в нелегально построенных или недостроенных зданиях. Итальянские власти не обращали особого внимания на них в то время, зато они попали в поле зрение Каморры.
К 1990-м годам стало приезжать больше женщин. Их редко брали на работу на фермах, поэтому им не оставалось ничего иного, как стать проститутками. Многие из этих первых проституток в результате становились сутенершами под контролем нигерийских банд, занимающихся наркотрафиком, которые должны были выплачивать Каморре деньги за «крышевание» их территории. Когда банды поняли, что на этот бизнес есть спрос, сутенерши стали вербовать больше женщин из Нигерии для этой области Италии. Они начали прибегать к услугам трафикантов, чтобы те заманивали их в Европу, а потом торговля расширялась дальше к северу, в более крупные итальянские города и далее по Европе.
В 2016 году отдел полиции по борьбе с мафией провел операцию под названием «Торговля телом» (Skin Trade), в ходе которой была раскрыта одна из сетей, организованных для выманивания женщин из лагеря Кара-ди-Минео на улицы. Среди арестованных были нигерийки, работавшие с так называемыми связными в самом лагере. Среди женщин, арестованных в Кастель Вольтурно, была 44-летняя Ирен Эбхоадаге (Irene Ebhoadaghe), называвшая себя Мамаша Тень. Следователи говорят, что в 2016 году она ждала трех молодых женщин, которые должны были приехать в Неаполь из Кара-ди-Минео. Одной из этих молодых женщин была Джой. Машина, которую она ждала, отвезла бы ее совсем не в парикмахерскую, а прямиком к Мамаше Тени.
Во время расследования действовавший под прикрытием полицейский получил наводку в одном из благотворительных агентств, работающих в Кара-ди-Минео, он забрал Джой и отвез ее по дороге, ведущей через заросли цитрусовых деревьев. Он убедил ее помочь ему поймать людей, которые привезли ее, и ее свидетельства стали ключом к успешному исходу операции. Поскольку Джой в ордере на арест называлась жертвой торговли людьми, после сотрудничества с полицией, ей предоставили убежище, и она переехала в Северную Европу, где живет ее родственник.
Я связалась с Джой по электронной почте благодаря местному борцу с трафикантами на Сицилии, заинтересовавшемуся ее делом и действовавшим как контактное лицо с судом. Она вспомнила наш разговор у входа в Кара-ди-Минео.
«Какая я была глупая, — написала она. — Как можно было быть такой наивной? Разве можно было быть такой дурочкой?»
В своем ответном письме я хотела утешить ее, сказала, чтобы она не переживала и что многие женщины попали в ту же ловушку.
Она написала снова. «Вы знали об этом. Почему вы не сказали о том, что случится?»
Я попыталась, подумала я, но, очевидно, это была слишком слабая попытка. Я призналась, что не знала тогда, что делать. Я не понимала, как можно ей помочь. Я эгоистично боялась, что, если вмешаюсь, то могу стать жертвой акта мести, что кто-то нанесет вред мне или моим детям за лишение «мадам» одного из ее ценных «активов». Она написала в третий и в последний раз.
«Вы могли спасти меня».