Церковники в Москве и Лондоне ведут переговоры гораздо эффективнее, чем их правительства. Но действуют ли они во славу Божию или Путина?
Опытные политики «не играют в Бога», но, возможно, мудрым дипломатам и стоило бы этим заниматься. В самом деле, именно это и предполагают англо-российские отношения. Сумбурный визит, нанесенный министром иностранных дел Борисом Джонсоном (Boris Johnson) своему российскому коллеге, едва ли можно назвать громким успехом. Официальные межгосударственные связи между Москвой и Лондоном лежат в руинах, такие же ледяные, как временами были во время холодной войны. Но когда дело доходит до общения религиозных лидеров этих двух стран, здесь явно происходит сближение.
Патриарх Кирилл нанес свой первый визит в Великобританию в роли главы Русской православной церкви в 2016 году, когда прибыл на празднование трехсотлетия Русской церкви в Лондоне. Все прошло хорошо. Кирилла удостоили аудиенции у королевы. Он мастерски повернул дело, попросив в роли главы одной церкви увидеться с ней как с главой другой церкви: ведь формально Церковью Англии управляет именно монарх. Очевидно, ей тоже хотелось его увидеть, и у них состоялась получасовая встреча в Букингемском дворце. Москва, должно быть, была в восторге.
Затем, в конце 2017 года, состоялся ответный визит. Джастин Уэлби (Justin Welby), архиепископ Кентерберийский, совершил нарушающее традицию путешествие в Москву, чтобы поговорить с Кириллом, и в этом путешествии я его сопровождал. Формальное обоснование визита заключалось в том, чтобы подчеркнуть, как тяжело обе церкви переживают в связи с судьбой христиан на Ближнем Востоке, где сотни тысяч их подверглись атакам и истреблению исламистскими экстремистами. Он традиционным образом воззвал к мировым лидерам, призывая покончить с «массовыми убийствами, варварскими разрушениями церквей, осквернением святых мест и изгнанием миллионов людей из их домов». Но кроме этого визит сыграл и дипломатическую роль, став косвенным признанием того, что Россия сейчас играет серьезную политическую и военную роль в этом регионе, и что русское православие — это вера, с которой многие ближневосточные христиане связаны теснее всего.
Когда Уэлби приехал в Россию, была даже мысль о том, что он может обратиться к Владимиру Путину. Но российский президент был недоступен: в это время он встречался с Башаром Асадом, сирийским президентом, которого он с разрушительным эффектом, поддерживал с 2015 года, а затем проводил саммит с президентами Турции и Ирана, чтобы обсудить будущее Сирии.
Вместо этого архиепископа привезли в Марфо-Мариинскую обитель в центре Москвы, которую изначально основала великая княгиня Елизавета. Она много сделала для сирот и обездоленных, прежде чем ее убили после революции 1917 года. Позднее ее объявили святой. Великая княгиня была не только сестрой жены последнего царя, но и внучкой королевы Виктории, и тем самым она напоминает о глубоких связях, которые на протяжении истории перевешивали идеологические разногласия в рамках христианства.
Расколы и богатства
Дипломатия постоянно сталкивается с какими-то трудными задачами, в особенности когда речь идет о наведении мостов через пропасти религиозных разногласий. Расколу между восточным и западным христианством почти тысяча лет, момент, когда это произошло окончательно, официально называют Великим расколом или Великой схизмой 1054 года. Это значит, что его история почти в два раза длиннее, чем история католическо-протестантского раскола, случившегося на западе. И хотя изначальная причина раскола 11 века (спор о том, квасной или пресный хлеб использовать для евхаристии) кажется странной, тысячелетие разделения усугубили различия в мировоззрениях.
С самого начала — и это нашло отражение в ее названии — «православное» крыло христианской церкви упирает на преемственность от обрядов и доктрины самых первых дней Церкви. По контрасту с Церковью Англии, Русская православная церковь остается упорно консервативной. Она формировалась государством с царем во главе, которое во многих отношениях очень долго оставалось феодальным. Она никогда не примирялась с личной свободой и научным прогрессом, подобно Церкви Англии. Для благочестивых русских эти идеи Просвещения равноценны радикальному французскому секуляризму, в котором они видели и до сих пор видят скользкий путь к государственному атеизму и коммунизму.
И все же, несмотря на все различия, эти две христианские церкви сохраняют духовную связь. В самом деле, добрые дела великой княгини Елизаветы увековечены в Вестминстерском аббатстве, она попала в число христианских мучеников, чьи имена выбиты на мемориальной плите.
Воюя против бесконечных вопросов об актуальности Церкви и непрерывным падением числа прихожан, появляющихся на воскресных службах, Уэлби не был бы человеком, если бы не почувствовал приступ зависти в своей поездке в Россию. Православная церковь, преследуемая в советские времена, пережила невероятный подъем. Сейчас это одна из самых богатых, могущественных и влиятельных церквей в мире. С момента падения коммунизма, она построила или заново открыла 30 тысяч церквей — то есть, по три в день. Русская церковь заявляет о том, что у нее более 100 миллионов активных членов, больше, чем все 85 миллионов последователей всемирного Англиканского сообщества, которое включает 39 автономных и активных церквей. Она руководит двумя университетами, пятью богословскими академиями, 75 богословскими школами и 713 монастырями по всей России.
Есть ощущение, что ей редко приходится бродить вокруг с коробкой для подношений, чтобы собрать средства на починку какой-нибудь крыши. Всего через пять лет после падения коммунизма и возвращения Церкви имущества, которое коммунисты когда-то конфисковали, патриархат собрал огромную сумму денег, чтобы восстановить щедро украшенную копию главного Храма Христа Спасителя в центре Москвы. Оригинал 19 века, построенный в честь победы России над Наполеоном, был разрушен по приказу Сталина в 1931 году. Новое строение, освященное в 1997 году, вознеслось на 103 метра и стало самой высокой православной церковью в России.
Для Путина Церковь — один из важнейших способов, которыми он пытается привить народу патриотическую гордость за историю и достижения России. В самом деле, в ходе его встречи с иностранными корреспондентами в Москве несколько лет назад, я спросил российского президента, какую роль он видит для Церкви в процессе заполнения пустоты, которая осталась после падения коммунизма, и формирования набора ценностей для молодых россиян. «Она совершенно необходима», — сказал он, — «Религия играет ключевую роль в сохранении наших общественных ценностей, в особенности Русская православная церковь… И, конечно, духовные лидеры ислама, буддизма и иудаизма тоже», — добавил он потом торопливо, но запоздало.
Несмотря на то, что в британской конституции церковной верхушке отводится собственное место, отношения между государством и церковью в России гораздо более интимные, чем в Великобритании. Российское правительство оказывает значительную помощь в восстановлении множества церквей, оказавшихся заброшенными или превращенными в амбары или фермы в коммунистические времена. Гранты, которые называют средствами, выделяемыми на сохранение исторических памятников, поспособствовали тому, что в центрах городов вновь блестит множество куполов. Практически каждое село теперь может похвастаться свежепокрашенной церковью.
Вне зависимости от того, происходит ли тут какой-то взаимовыгодный обмен, на православную иерархию можно положиться в отношении поддержки главных политических линий нынешнего российского правительства как внутри страны, так и за границей — неважно, насколько спорными их могут считать западные наблюдатели. Это, возможно, наиболее очевидно в том, как Православная церковь поддерживает консервативную социальную повестку дня Москвы по таким вопросам как гомосексуальность, роль женщины и личная свобода. Но так же явно это проявилось и в мощной политической поддержке, которую она оказала Путину в связи с аннексией Крыма и в более широком контексте жгучей ссоры с Западом и украинцами по поводу того, кто должен распоряжаться в их стране.
Эта часть мира — неудобная для патриархата территория. Киев был тем местом, где русские славяне изначально приняли христианство в 988 году от Рождества Христова. На Украине сегодня существует религиозный раскол, так как большой кусок западной части станы относится к так называемым «католикам восточного обряда», которые признают лидерство Папы Франциска, хотя и соблюдают православные ритуалам. Но в стране также значительное количество и русско-православных церквей. После того, как в 2014 году между прозападным украинским правительством и промосковскими сепаратистами начались бои, некоторые из этих церквей откололись, образовав отдельную Украинскую православную церковь.
Эта раскольническая церковь пока что не признана 14-ю другими церквями, входящими в мировое Православное сообщество, и Московский патриархат подал на Украину иски с требованием остановить передачу зданий, земель, активов и конгрегаций из-под его контроля. Пока что, даже в случаях, когда патриархат выигрывал свои дела, украинские власти не настаивали на исполнении решения суда.
Во время своего визита Уэлби неожиданно для себя оказался втянутым в эту склоку. На открытии переговоров, которое проходило в виде великолепного банкета, устроенного для англиканской делегации в Даниловском монастыре, штаб-квартире патриархата, разрешили присутствовать российской прессе и телевидению, чтобы те запечатлели встречу. Кирилл воспользовался случаем и яростно атаковал украинцев, обвиняя их в поведении уличных хулиганов и бандитов, которые пытаются украсть церкви у Московского патриархата, и заявил, что эти «молодые горячие головы» ведут себя как воры. «Мы никогда ни с чем подобным не сталкивались даже в советские времена», — сказал он, призывая православных верующих всего мира поддержать Москву. Официально Уэлби дипломатично принял письменный документ, посвященный ситуации на Украине, который Кирилл подтолкнул ему через стол, и пообещал ознакомиться с ним. В частном порядке, он, вероятно, изумлялся, во что же он позволил себя втянуть.
Добродетель непреклонности
В каком-то смысле в советские времена отношения были более простыми. Тогда британцы знали, какие ограничения налагались на русских христиан, и знали, что их церковные лидеры на международных встречах были вынуждены высказываться в поддержку советской линии. Британцы пытались без лишнего шума развивать связи, которые обеспечили бы Русской церкви больше места для маневра как дома, так и за границей. Со своей стороны православные иерархи видели в Англиканской церкви потенциально полезных союзников в их упорном соперничестве с Римом. Эта борьба стала еще гораздо ожесточеннее в период понтификата Иоанна Павла II, в котором Москва — и не без оснований — видела воплощение польского национализма и инстинктивно подозрительного отношения к России. Взаимоотношения с Римской католической церковью были прохладные, и Папе всегда резко отказывали, когда он пытался нанести папский визит в Россию.
После падения коммунизма Церковь Англии исподволь пыталась культивировать более теплые отношения с Русской церковью, во многом по инициативе Ричарда Шартреза (Richard Chartres), который будучи епископом Лондонским, стимулировал научный интерес к православию и часто посещал православные торжества за рубежом.
Но сближение было непростым. А все потому, что Православная церковь извлекла один важный урок из тех репрессий, которым она подвергалась при коммунистах: только непреклонный отказ изменять свои убеждения и постулаты может гарантировать ее выживание, даже если из-за этого и придется пожертвовать многими жизнями. Священников арестовывали и убивали в огромных количествах. На самом деле благочестивые россияне получали подобные уроки и гораздо раньше в истории. В стране по-прежнему очень хорошо помнят раскол 17 века, когда многие верующие отказались принять литургические реформы патриарха Никона, что стало причиной множества проблем и вылилось в то, что старообрядцы бежали в Сибирь, где продолжили исполнять ритуалы по-старому. Упрямство стало считаться чуть ли не еще одной краеугольной добродетелью.
В то время как западные церкви погрязли в спорах, посвященных сексуальным нравам, буквальной или свободной трактовке Библии и рукоположению женщин, Русская православная церковь твердо выступает против нравственной модернизации. Во время путешествия Кирилл довел этот контраст — и вызываемое им напряжение — до предела. Он признал перед Уэлби, что Русская церковь в советские времена не была свободна и не могла критиковать правительство. Но, спросил он многозначительно, не вынуждены ли в равной степени и западные церкви сейчас склоняться перед силами секуляризма, материализма и либерализма?
Что особенно чревато для Уэлби, так это то, что кое-кто в Православной церкви склонен искать союзников в консервативных представителях неспокойного и пестрого Англиканского сообщества, чьим официальной главой он является, — особенно в связи со щекотливыми вопросами абортов и однополых браков. В их число входит, например, митрополит Илларион, который отвечает за отношения Православной церкви с другими церквями и активно выступает против рукоположения женщин, в особенности в сан епископа. Он прекрасно знает о том, какие различия существуют между западными церквями, безукоризненно говорит по-английски и получил степень доктора наук в Оксфорде.
Проблемы для Ламбетского дворца
Более тесное союзничество между Русской православной церковью и отдельными частями Англиканского сообщества может принести Ламбетскому дворцу (лондонская резиденция архиепископа Кентерберийского — прим.ред.) одни проблемы. Сообщество — это духовный союз, с небольшим количеством институциональных проявлений. Он включает в себя несколько ультраконсервативных африканских церквей, равно как и множество решительно либерально настроенных групп верующих Епископальной церкви США, и поддерживать их единство — трудная задача и без вмешательства извне.
Да и в самой Церкви Англии, само собой, есть много подразделений, управляться с которыми непросто. На лекции для русских священников-практикантов Уэлби на осторожном дипломатическом языке объяснил свою щекотливую позицию по отношению к однополым бракам. Он сказал, что его церковь это изменение не приняла. Но при этом заметил, что в сегодняшней Великобритании около 70 % избирателей принимают однополые браки. По его словам, этот вопрос будет еще некоторое время оставаться спорным в рамках Церкви Англии.
Эту натянутую позицию Церкви нелегко обозначить даже в виде отчетливых формулировок Уэлби. Тем не менее, ему удалось получить от Кирилла заявление, что, хотя Русская православная церковь никогда не будет потворствовать «греху», она признает, что геи не должны подвергаться преследованиям и издевательствам. Это был важный момент для Ламбетского дворца, на который давили члены парламента и лоббисты, с целью заставить его поднять вопрос, который Запад называет российской гомофобией.
Несмотря на эти линии напряжения, обе стороны стремятся к сотрудничеству, чтобы совместными усилиями позволить христианству занять более значительное место в их обществах. И Англиканское сообщество, как утверждает Уэлби, все еще может быть достойным союзником. Возможно, статистика и демонстрирует очень низкое посещение церквей в Великобритании, но во многих частях Африки англиканские приходы растут и крепнут. Да и в самой Великобритании он видит некие признаки возрождения. Церковь «насадила» 1300 новых церквей в центрах городов, рассказал он, и надеется продолжить в том же духе. У церкви есть процветающая группа вдохновенных верующих, многие из которых карибского или африканского происхождения.
Одна из сфер, в которой русские стремятся следовать примеру Англиканской церкви, — это социальная работа и работа с молодежью. У Церкви Англии есть давняя традиция в сфере образования. Каждый четвертый ученик в Великобритании обучается в начальной школе Церкви Англии. Англиканская церковь по всему миру выделяет значительные ресурсы на образование, включая такие страны, как Пакистан, где 2,5 миллиона христиан — 1,6 % населения — сейчас подвергаются жестокой дискриминации, но где при этом Церковь содержит несколько лучших школ в стране, куда ходят и мусульманские ученики.
Традиционно Православная церковь не развивала особой деятельности в этой области. При коммунистах государство продвигало «научный атеизм»; участие церкви в образовании или подготовке молодежи было запрещено. Сегодня, при другом дружелюбно настроенном по отношению к религии режиме в Москве, церковь постепенно начинает, хоть и медленно, проникать в сферу образования, работы с молодежью и поддержки бедных. Та самая Марфо-Мариинская обитель, которую посетил Уэлби и которая в коммунистические времена использовалась в роли кинотеатра, теперь великолепно восстановлена. Она снова стала местом помощи незащищенным слоям населения, а также здесь организован детский сад для детей с синдромом Дауна. Монахини обучают и ухаживают за ними, кроме того, отсюда их можно усыновить, что и происходит с большинством из них. Уэлби был тронут и впечатлен.
Более мудрые православные лидеры также хотят узнать, как именно Церковь Англии потеряла свой контроль над английским обществом. На приходском уровне Православная церковь придает большое значение пастырской работе своих священников. Более высокие саны, однако, пользуются меньшей популярностью: случались обвинения в коррупции. Недавний опрос показывает, что хотя почти все этнические русские считают себя православными, они часто относятся к этому как к маркеру культурной идентичности. Гораздо меньше среди них активных членов церкви, что, возможно, очень похоже на ситуацию со среднестатистическими англичанами в середине 20-го века, которые не были особо религиозными, однако в ответ на вопрос про религию отнесли бы себя к Церкви Англии.
Нынешнее российское государство, как и его граждане, относится к церкви как к хранителю российской идентичности. Оно с пренебрежением относится к другим конфессиям и церковным подразделениям, в особенности к западным, которые активно занимались прозелитизмом в России. С весны 2017 года Свидетели Иеговы (запрещенная в России организация — прим. ред.), например, были объявлены вне закона как «экстремистский» культ. Вне зависимости от того, что Уэлби думал об этом как частное лицо, он приезжал в Москву не в роли прозелита, а для того, чтобы усилить связи с другой ветвью христианства. Несмотря на очевидные трудности, визит прошел хорошо, и Англиканская церковь сочла, что Кирилл проявил себя тепло, гостеприимно и неожиданно открыто.
Когда речь заходит о преодолении расколов, возможно, религиозные лидеры могут кое-чему научить своих коллег из сферы политики.