Россия является одной из стран, где зародилась современная литература. Из ее лона вышли, если взять пятерку самых известных, такие канонические писатели, как Пушкин, Чехов, Достоевский, Толстой, Набоков. И русские это знают. Их книги — знак качества. Поэтому неудивительно, что в последние годы столько произведений новых писателей, родившихся по большей части после 1970-х годов, переведенных на испанский язык поколением прекрасных переводчиков, появляются в книжных магазинах Испании уже награжденные литературными премиями. По словам писателя и переводчика Хорхе Феррера (Jorge Ferrer), эти награды действительно гарантируют превосходное качество, в отличие от Испании, где литературным премиям не хватает истинного авторитета, за некоторыми исключениями. В России же, где коррупция и командно-административная система проникают всюду, эти премии остаются верны чистоте литературного дела. Как будто русские знают, что все истлеет, кроме книг; что все продажно, кроме величия, достигнутого русской литературой с XIX века.
Это было достигнуто не только благодаря премиям. В последнее время Россия выделяла большие средства переводчикам. Ведь так их голос вырвется за пределы страны. Таково мнение Феррера, а также многих других переводчиков с русского, таких, как Марта Ребон (Marta Rebón) или Лусия Бараона (Lucía Barahona), из издательства «Аутоматика Эдиторияль» (Automática Editorial), где более 60% печатаемых авторов — русские. Марта Ребон говорит: «Русское правительство создало школу переводчиков и поддерживает ее. Особенно в последние годы. Именно поэтому до нас и дошли произведения многих писателей, в том числе классиков. Есть еще и частный фонд Прохорова, который оказал значительную финансовую поддержку и награждал переводчиков». Лусия Бараона добавляет: «Действительно, в последние годы русское правительство вкладывает большие деньги в перевод и литературу. Есть много блогов, где люди следят за творчеством новых писателей. Мы тоже пристально следим за теми, кто может из них выйти».
Означает ли государственное финансирование отсутствие политической и социальной критики? Безусловно, нет. Хотя высказываться против Путина стоит с осторожностью. Хорхе Феррер говорит, что встречаются разные примеры. Захар Прилепин воевал на Донбассе за русских. Гузель Яхина предпочитает вообще не говорить о политике. Людмила Улицкая, маэстро русской литературы, стала рупором либеральной оппозиции и поплатилась за это. Последняя книга белорусской писательницы, лауреата Нобелевской премии по литературе 2015 года Светланы Алексеевич, «Время секонд хэнд», спровоцировала масштабную полемику в России, пошедшую не на пользу самой Алексеевич. В условиях «недодемократии» или слабо проявляющейся демократии России, по словам французского философа XX века Мишеля Фуко, интеллектуал становится совестью и голосом общества. Марта Ребон, в свою очередь, говорит, что за годы работы она никогда не сталкивалась с цензурой, а в литературных кругах пользуются популярностью и те, кто неодобрительно высказывался о правительстве.
Именно в этом контексте издатель Лусия Бараона ссылается на книгу DJ Stalingrad «Исход», в которой показана Россия двухтысячных, где СССР остался только как воспоминание, и, хотя Путин в книге не упоминается, вся она посвящена капитализму и жестокому русскому неолиберализму. Она показывает молодежь, которая хочет заниматься чем-то другим, а не этим неолиберализмом.
Новые темы: антиутопия, война и запутанное прошлое
Антиутопии, популярные в современной России и постепенно пробирающиеся в Испанию, позволяют показать реальность, избежав цензуры. В этом жанре пишут такие писатели, как Анна Старобинец («Убежище 3/9»), Владимир Сорокин («День опричника»), Дмитрий Глуховский («Метро 2033»), Андрей Рубанов («Хлорофилия»). Лусия Бараона считает, что обращение к другим вселенным в антиутопии связано с тем, что после распада СССР страна пережила страшные времена. Если представить ситуацию в виде антиутопии, исходным пунктом повествования может стать что-то совершенно другое, что автор придумывает, а читатель принимает.
Наталья Сарымова, занимающаяся в Российском центре науки и культуры в Мадриде организацией мероприятий по распространению русской литературы, тоже отмечает, что антиутопия, где действие разворачивается в устрашающей обстановке, в последнее время стала крайне актуальна. Там не всегда понятно, каково намерение автора — напугать или успокоить. В них говорится и о контроле социальных сетей. В рассуждениях о политкорректности и толерантности встречается вопрос: не означают ли они начало разрушения человечества? Безо всяких сомнений, жанр антиутопии продолжит свое существование, ведь люди любят катастрофы и страшные истории.
Распространены также тема войны и взгляд в прошлое, в эпоху сталинизма. Насчет первого Наталья Сарымова утверждает, что появляются крайне тяжелые, и при этом философские романы о войне, тюрьме, где герои оказываются в нечеловеческих условиях. Примером может служить роман Захара Прилепина «Паталогии», где во многом отражены события из жизни самого Прилепина в Чечне.
Насчет размышлений о сталинизме Хорхе Феррер утверждает, что сейчас они гораздо сложнее, чем в первые годы после распада СССР, когда они имели явно обличительный характер. Стоит упомянуть романы Гузели Яхиной «Зулейха открывает глаза» и «Обитель» Захара Прилепина. Здесь взгляд на эпоху принципиально другой — именно сталинизм оказывается подчиненным литературе, а не наоборот.
Новые писатели продолжат приходить в испанские книжные магазины. Отчасти из-за спонсирования русским правительством, несмотря на то, что, по мнению Феррера, тяжелый экономический кризис, из которого Россия только начала выходить, серьезно ударил по средствам, которые предназначались переводчикам. А также из-за существования в Испании целой плеяды прекрасных переводчиков. Марта Ребон говорит, что эта школа сложилась на базе изучения славянской филологии. Через десять лет в Испании подрастут дети русских эмигрантов с Коста-дель-Соль, которые будут прекрасно говорить по-испански. Это отразится на книжных магазинах, потому что они будут стремиться получить книги о своей родной стране.