Чем прекрасны — без всякой иронии — современные войны (холодные, гибридные, одним словом, ненастоящие), так это тем, что в них не нужно умирать. Если бы свободный Запад в нашем лице (нашего нерушимого блока НАТО) бился с мировым Злом в лице деспотической России, скажем, в сороковых годах прошлого века, мы бы под рев сирен бегали из своих офисов, квартир и кофеен в бомбоубежища — а выбравшись оттуда, видели бы на месте родных домов груды обломков.
А нынче слазил за завтраком на сайт новостного агентства, поучаствовал в обеденный перерыв в «фейсбучной» полемике — и испытывай себе эмоциональный подъем представителя сражающейся нации. Латвия выслала второго секретаря российского посольства и главу местного представительства Аэрофлота — победа! Комиссия Сейма по обороне признала необходимость изменить законы для борьбы с российскими фейковыми новостями (а что, разве бывает фейк другого происхождения?..) — укрепим оборону наших рубежей!
Фейковая — во всех смыслах — война удобна всем. Политики мобилизуют избирателя: родина в опасности! сплотимся вокруг своих вождей! Обыватели избывают хроническую фрустрацию: ну и что, что власти держат нас за биомассу, медицина сгнила на корню, а акцизы на алкоголь выросли — зато как мы прищучили Путина! (Ну или с другой стороны фронта: зато как мы америкосам вставили!) Одна беда: родовое свойство политики заключается в том, что она, как мертвая девочка из ужастика «Звонок», вечно норовит вылезти из телевизора и испортить жизнь самому что ни на есть лояльному обывателю.
Даже если вы совсем далеки от финансово-кредитной сферы, не будьте уверены, что с экономических фронтов персонально вам не придет похоронка. Госсекретарь Минфина Байба Бане уже робко признала: да, лишение латвийских банков денег нерезидентов (сокращение их процента с сорока до пяти) таки отразится негативно на макроэкономической статистике. Негосударственные экономисты прикинули, как именно отразится: снизили прогноз по росту ВВП в этом году с 4,2 % до 3% — на четверть с лишним. Прогнозы по чистой потере денег от планируемого сокращения доли нерезидентов — 5-7 миллиардов евро. Тот же минфин оговаривается, что пока не посчитал, как война с нерезидентскими вкладами (поступающими, сами понимаете, оттуда же, откуда фейковые новости и угрозы всему доброму и светлому) скажется на налоговых поступлениях. Давайте угадаю: плохо скажется. Меньше будет налогов. Сюрприз, правда?
За одну только мартовскую неделю из латвийских банков вынули 365 миллионов евро. За месяц с небольшим после того, как американский Минфин легким касанием растер в пыль наш ABLV, объем вкладов в стране снизился на 10% с лишним. Кстати, за первые месяцы нынешнего года прибыль латвийских банков упала по сравнению с теми же месяцами прошлого на 36%. И все это время власти нас заверяют: чем меньше в стране денег нерезидентов, тем нам же всем лучше.
Почему нас, избирателей, политики держат за идиотов, в целом понятно: иначе б мы их не избрали. Но даже при пониженном IQ и повышенном уровне латвийского патриотизма нетрудно дотумкать: меньше денег в банках — меньше их, банков, прибыль. Меньше прибыль — меньше они платят налогов. Меньше налогов государство получает от банков — больше будет брать со всех остальных. Включая обывателей, которым предлагается приветствовать поход на нерезидентов.
Вряд ли даже среди самых страстных поборников европейской ориентации Латвии и сторонников отмежевания от немытой России есть кто-то, кто не догадывался: с момента обретения независимости в 1991-м и по сей день страна существовала в большой степени как экономический придаток бывшей метрополии. Само по себе это нормально. По крайней мере, естественно. Маленькие страны всегда существуют за счет больших —не только бедные, вроде Латвии, но и богатейшие, вроде Швейцарии и Люксембурга. Существуют — как рыбы-прилипалы при акуле, как птички-волоклюи при буйволе (те, что сидят у него на спине и выклевывают насекомых из шкуры), как блохи при собаке. По-другому не бывает, это общий закон для живой природы и человеческой экономики.
Правда, Латвия не только извлекала из соседства с Россией экономическую прибыль, но и паразитировала на этом соседстве идеологически. На противостоянии выдуманной российской угрозе здесь вырос, разжирел и узурпировал власть целый политико-чиновничий класс. Тот самый, который рубит теперь финансовые связи с восточным «организмом-донором». Не в интересах страны в целом — в своих классовых интересах.
Абсолютная лояльность старшему (в первую очередь — вашингтонскому, во вторую — брюссельскому) брату — базовая, сущностная черта упомянутого класса. Поддержку из западных столиц он считает куда более важным условием своего выживания, нежели благополучие латвийской экономики. И если Запад идет холодной войной на холодную Россию по нашим головам, здешние политики не могут не играть бравурный марш.
В этом — известный парадокс латвийской жизни: ведь физически местный депутат и бюрократ кормятся все-таки в первую очередь за счет налогов, собираемых здесь. Но сокращение кормовой базы, которой грозит русский поход, бюрократа не слишком волнует. Почему? Да потому что уменьшение бюджетных доходов не скажется на его рационе. Он не станет себя обделять — он усилит налоговое давление на оставшихся: то есть на всех нас.
И чем активней будет развиваться наступление вашингтонского минфина на Москву, тем меньше в конечном счете денег будет у нас в кошельках. А уж на американских чиновников мы не можем повлиять совсем никак — если и на своих-то никогда влиять не умели.
Поверим даже, что сам по себе отказ от нерезидентских денег в озвученных объемах здешнюю экономику не обрушит. Но плохая новость в том, что нынешняя холодная война уже не подчиняется никакой логике, кроме своей собственной, военной. Россию прессуют не потому, что хотят от нее чего-то добиться — а просто чтоб ей было больно. То есть давление — не средство, а цель. И, значит, интенсивность боевых действий будет лишь нарастать. А кто в данной войне на передовой?
При этом прежние наши проблемы никуда не делись. Как вымирали, так и вымираем, как уезжали, так и уезжаем. Более того — экономические последствия войны с Россией лишний раз подстегнут эмиграцию. А чем меньше народу, тем меньше налогоплательщиков — и так далее. В этом замкнутом кругу мы вертимся давно — только теперь закрутимся еще быстрей.
Словом, ситуация знакомая и стратегия властей тоже вряд ли изменится — лишь будет претворяться в жизнь энергичней. Что делать, если хромают экономика с социалкой? Вот-вот, усилить борьбу с внутренним врагом. Какой национальности этот враг? Вот-вот, той же самой, что и враг внешний. С которым нынче воюет весь прогрессивный Запад. Что ж, тем меньше резонов миндальничать с ним внутри.
Продолжение (и наращивание!) борьбы со всем русским в Латвии — вариант абсолютно беспроигрышный: в том числе и потому, что сами русские сколько-нибудь эффективного сопротивления оказать неспособны. Что исчерпывающе доказала история с нынешней школьной реформой. То-то президент Вейонис без малейших колебаний подтвердил, что непременно провозгласит соответствующие поправки.
Дополнительный плюс искоренения всего русского (хотя бы русского языка, если до требования нашивать звезды на одежду у нас пока не дозрели) — его в Латвии еще очень много. Не будет больше школ? Но есть детские сады. Есть радио, телевидение и кириллические субтитры в кино. С нами общаются на негосударственном языке чиновники, продавцы, терминалы оплаты и банкоматы. К тому же существует и чисто идеологический фронт: вон, в Задвинье нагло торчит огромный Памятник освободителям Риги (каким таким освободителям?!), возле которого в каждом мае куча народу празднует повторную оккупацию. Если со всем этим бороться поэтапно, вдумчиво и сладострастно, на пару поколений политиков точно хватит.
Впрочем, если кто-то думает, что я пессимист — спешу его разубедить. Я, напротив, считаю, что всем нам здорово повезло. Даже небогатым налогоплательщикам с родным негосударственным языком. Хотя бы потому, что живем мы не в сороковые годы прошлого века. Какие войны были тогда и как тогда решались национальные вопросы, мы помним. Так все еще правда неплохо.
А жизнь-то налаживается, сказал бомж. Могли ведь и бритвой по глазам.