Привет, боец исторического фронта! В прошлый раз мы прошлись по святому — по трипольцам. Но на них древнеукраинская жизнь не закончилась, а украинцев все еще нет. Поэтому надо идти дальше и, например, вспомнить про украинцев-ариев. Мое отступление в индоевропейские дебри вызвано тем же подозрением, что и в случае с трипольцами: усердные поиски в этом направлении гиперпатриотов обусловлены не столько историческим интересом как таковым (что может быть интереснее, чем загадки глубокого прошлого?), сколько проявлением еще одной формы исторического комплекса. Трипольский вариант «древность, несмотря ни на что» и «мы стали великими раньше всех», «права всеобщего первородства» является зеркальным отражением арийской темы.
Повторюсь, что все, что было на территории Украины — это наше. Но не все, кто тут был — это «уже мы». Тут надо тонко чувствовать разницу. Итак, еще одним объектом страсти гиперпатриотов являются индоевропейцы-арии. Учитывая, что «арийская проблема» утратила за последние 50 лет политическую остроту, эти изыскания могут показаться чисто академическими: проблема старая, по ее поводу долго ломала копья еще советская историческая и лингвистическая науки. Правда, революции не произошло: прародина индоевропейской языковой семьи продолжает блуждать от Центральной Европы до Малой Азии и Урала. Некоторые нынешние украинские авторы, ныряя в этот изрядно замутненный поток, пылко желают доказать, что Украина обязательно является именно «прародиной» индоевропейцев, а украинцы, соответственно, — самые первые индоевропейцы (поскольку они здесь, на прародине, и остались).
В трипольской и арийской проблемах откровенно слабо стыкуются данные двух наук — археологии и лингвистики, или даже трех, если добавить физическую антропологию. Археологи могут определить некие материальные культуры (а это целый комплекс способа хозяйствования, предметов труда, быта, войны и культа, духовная культура), проследить их изменения во времени и наследование, преемственность в последующих культурах. Антропологи — восстановить внешний вид древних.
Но если нет каких-либо местных или внешних письменных свидетельств того, что это за народ, на каком языке он говорил, то мы не можем определить его этничность. Эта простая, но важная мысль еще в 1786-м пришла в голову английскому лингвисту Уильяму Джонсу. Он озадачился тем, что общность языковых характеристик не означает совпадение материальной культуры и внешних черт людей: англичане и большая часть жителей Индостана — индоевропейцы, но они даже разного цвета!
Когда данные лингвистики не соответствуют данным антропологии или археологии, то возможны лишь предположения и гипотезы. Тогда каждая ступенька «вглубь» — это сокращение достоверности. Если материально-культурную преемственность проследить достаточно глубоко (вплоть до неолита), то можно вывести современный этнос как неизменную величину из древности в 8 тысяч лет (некоторые так и делают). Когда набирается целый ряд таких гипотез, то их адепты могут разделяться по признаку большего или меньшего «археологического патриотизма» — в зависимости от того, насколько далеко они готовы экстраполировать в прошлое гораздо более поздние реалии (например, тех же современных украинцев).
Никто не спорит с аргументированным выводом археолога Леонида Зализняка о том, что можно проследить преемственность археологических культур лесной и лесостепной зоны Украины на протяжении бронзового и железного веков. Можно. Но дальнейшие выводы могут отличаться. Нам известно, что «на выходе» эта преемственность выдала нам исторически достоверных восточных славян, зафиксированных в письменных источниках середины первого тысячелетия новой эры. Поскольку местная часть восточных славян здесь осталась и превратилась в итоге в украинцев, то возникает вопрос: насколько далеко в прошлое уходит эта цепочка культур «этнически украинской»?
Если считать, что эти древние сообщества за две с лишним тысячи лет до «официального славянства» вообще не изменялись, то, конечно, — это украинцы. Но мы знаем, что где-то в V-IV тысячелетии до н. э. на территории нынешней Украины или «в окрестностях» стал распространяться индоевропейский язык. На рубеже IV-ІІІ тысячелетий он начал распадаться, от него впоследствии ответвились хетты, арии (восточная группа индоевропейских языков), греки, германцы, балто-славяне и проч.
Четко «поймать» момент смены общностью людей языка мы не можем — это длительный процесс. Он не может быть строго «вычислен» на основании археологических данных, поскольку они опираются на изучение вещей. Мы можем утверждать, что индоевропейские языки действительно распространялись, их носители мигрировали и ассимилировали другие сообщества людей, но огромный «проходной двор» евразийских степей, границей которого с лесным ареалом Западной и Центральной Европы является украинская лесостепь, скрывает этот процесс где-то в своих доисторических недрах.
Древние люди были весьма подвижны и «проносились» через украинскую территорию задолго до появления скотоводства и основанного на нем кочевого образа жизни. Простой пример — днепро-донецкая культура эпохи неолита (существовала в конце 5 — середине 3 тысячелетия до н. э.), степные соседи трипольцев. Эти охотники, рыболовы и собиратели пришли к нам из Прибалтики, а их сородичи достигли Дона и даже Приаралья. А ведь они еще пешком шли, а не ехали (кстати, их-то и подозревают современные археологи в некой праиндоевропейскости). При таком масштабе миграций определить, где ж эта точка, из которой распространились индоевропейские языки, практически невозможно. Реконструкции древнейшего общего пласта индоевропейских языков позволяют лишь определить умеренный климатический пояс (не было, например, в тогдашнем лексиконе слова «пальма»), который, как известно, достаточно протяженный.
Стоит отметить, что территория Украины — одна из действительно легитимных в науке «прародин» индоевропейцев. Индоевропейские страсти, несомненно, интересны. Но они влекут за собой множество чрезмерно скользких допущений, спор по поводу которых, особенно на уровне «украинцев-ариев», является абсолютно бессмысленным. Тем более, что результат в переделах «православной цивилизации» всегда один и тот же: где арийцы, там и злой семит неподалеку.
Представляю себе ужас некоторых, если вдруг-таки изыщется трипольская письменность и расшифровка покажет, что они были родственниками ближневосточных прасемитов (что весьма вероятно с учетом балкано-анатолийских корней их культуры). Тогда что ж окажется: украинцы произошли даже не от румын, а от евреев? Придется срочно доказывать, что коварные семиты-трипольцы угнетали арийцев-украинцев прямо на их дорогой арийской прародине. Зато легко объяснится «отставание» местных: если древние украинцы и славяне еще пять тысяч лет назад оказались в тисках мирового сионизма, то все это время прошло в борьбе, а не в мирном созидательном труде.
Одно есть утешение: учитывая национальный стандарт в виде чернявого и кареглазого хлопца с усами и чубом-оселедцем, а порою даже с горбатым носом, на роль «белокурых бестий» украинцы претендовать уж точно не смогут. Итак, поскольку сохранялась «преемственность культур» лесостепной зоны, в І тыс. до н. э. в украинской лесостепи и лесу обитали люди-земледельцы, которые жили здесь давненько, и тысячу или две тысячи лет до того заговорили на индоевропейском языке, в местном варианте, тяготеющем в перспективе «разродиться» славянскими.
Рядом (если из лесу выйти) обитали разнообразные кочевые «иранцы» — киммерийцы, скифы и сарматы, которые вели энергичный и иногда державный образ жизни, досаждая оседлым соседям от Греции до Палестины и портя жизнь внешним гостям-захватчикам типа своих арийских «родственников» — персов царя Дария. Учитывая нрав степняков, соседние лесные жители явно чего-то им отстегивали и равнялись на них относительно престижного образа жизни. Долгое соседство могло порождать такие гибридные сообщества, как «скифы-пахари» Геродота, которые в отечественной литературе часто подозреваются в определенной «праславянскости». Видимо, это могла быть наиболее ассимилированная кочевыми иранцами группа аборигенов-земледельцев. Ее дальнейшую судьбу нам проследить сложно: развила ли она в себе большую «славянскость», или интенсивно растворилась среди ираноязычных, или ее потом «переассимилировали» готы, шедшие теми же краями, — сказать сложно.
А в лесу тем временем продолжали свой неспешный хлеборобский труд предки славян (в том числе и украинцев). Иногда они выглядывали из-за деревьев и интересовались, что происходит в Большом Мире? Отвечаем: там сначала происходила ротация разных иранцев, потом во ІІ в. н. э. стало еще интересней, поскольку к Нижнему Дунаю вышли римские легионы, а из Прибалтики наведались германцы-готы.
Римляне породили у некоторых патриотов желание приобщиться к римскому наследию. Но мы не будем комментировать интересную мысль о том, что римляне дошли до нынешнего Каменца-Подольского, построили там мост через Днестр и запечатлели его на колонне Траяна в Риме. Думаю, римляне бы тоже воздержались от комментариев. Они просто не знали о прекрасном будущем городе Каменце и что им обязательно нужно построить мост через Днестр. Не знали, потому что им это было не нужно. Просто незачем.
Германцев-готов в советское время рекомендовалось не замечать, поскольку они портили своей «немецкостью» славный период выхода на историческую арену «исторических славян». Наиболее впечатляет из этого периода черняховская культура III-V вв. н. э., которая охватывала территории от юго-восточной Польши до Румынии и до левобережья Днепра. Ее можно считать одной из культур римской периферии, которые цепочкой протянулись вдоль границ Империи с варварским миром от Шотландии по Рейну и Дунаю. Этнически черняховская культура была пестрой: сами готы, сарматы, поздние скифы, гето-даки, славяне и «анты». На наших украинских землях готы, видимо, представляли власть и контролировали племенные союзы своих данников из вышеперечисленных народов.
Интенсивность готской колонизации (заселения) неизвестна, поскольку их североевропейские антропологические черты лишь слегка прослеживаются в обнаруженных погребениях той эпохи (да и то только у мужчин). Но даже если это были в основном военные дружины (хотя они мигрировали с семьями), то они хорошо «обрастали бытом», беря себе жен из местного населения. Известно нам и «государство Германариха», и факт, важный для исследователей украинского прошлого, — как готы расправились с антами (еще одними, согласно определенным версиям, «первыми украинцами» или даже зачинателями «первой украинской государственности», хотя последнее сомнительно).
Еще один важный момент черняховской культуры для выяснения украинского этногенеза: «черняховцы» своих покойников в основном не сжигали, а хоронили. А это полезно знать в том смысле, что до принятия христианства Владимиром мы не имеем антропологического материала восточных славян-язычников (они своих сжигали) — мы не знаем, как выглядели носители праславянских зарубинецкой, волынско-подольской, киевской культур. То есть, мы знаем, как выглядели жители Руси, а вот как местное население выглядело до них, — только относительно «черняховцев». Промежуток между ними в 500 лет, как показывают данные антропологии (по Сергею Сегеде), мало что изменил во внешности того сообщества людей, которое обитало в Среднем Поднепровье со времен готов и дожило до киевских князей — то есть население этого региона первой половины І тыс. н. э. без заметных последующих примесей стало очень похожим на «летописных полян» (или просто жителями тогдашнего Среднего Поднепровья). Разве что с востока на Левобережье добавилось «северянам» аланских черт, а предки летописных «уличей» и «тиверцев» успели существенно отодвинуть гето-даков (будущих молдаван и румын) на юго-запад в прутско-днестровском междуречье.
В глубине лесов, о чем без конца спорят археологи, в пределах зарубинецкой и киевской культур (или же еще севернее) происходило по пока неясному сценарию перемещение славян и балтов. К северо-востоку от тех и других земли были заняты финно-уграми. Непонятно, какие археологические культуры были «чисто» славянскими, а какие — полиэтничными. А вот с антами проще: они были вполне заметными славянами. Анты — это не самоназвание, «ант» с тюркского — присягнувший союзник-данник (иранская этимология «живущие на краю» — ну явно «украинцы»). Анты — это какая-то часть славян, которая вступила в контакты с тюрками-гуннами и выступила против господствующих готов. За смерть антских вождей, распятых готами по римскому обычаю, отомстили их гуннские союзники. Этот «союз племен» исторически возник в связи с гуннами во второй половине IV в., поучаствовал в «переселении народов» на земли Рима, особенно досаждая Константинополю в VI в., и в последний раз упомянут в 602 г. по случаю разгрома антов другими тюрками — аварами. Археологически анты связываются с Пеньковской культурой, возникающей в Среднем Поднепровье и полосой уходящей к Дунаю.
И археологические, и исторические данные говорят о том, что анты вступили в активную военно-политическую жизнь в сообществе черняховской культуры/готского государства, самоопределились в процессе гуннского нашествия, но «пропустили» его через себя дальше на запад. Затем они поучаствовали (параллельно с более западным потоком славян-склавинов) в нашествии на Восточно-Римскую империю (Византию), результатом чего стали богатые клады в Поднепровье. Вполне возможно, что анты были частью той среднеднепровской «группы товарищей», которая потом стала полянами и северянами, но часть из них удалилась на Балканы, на более богатые (не в смысле почв, а в смысле добычи) земли. Так что в контексте «украинскости» нужно явно «делиться» и со славянами-»болгарами», и со славянами-»македонцами». Но анты являются нашими бесспорными предками.
К их же числу относятся склавины — носители культуры Прага-Корчак, которые расселились от Днепра до Праги и часть которых тоже ушла на Балканы. Существенных различий между антами и склавинами не было, если не считать несколько различных исторических обстоятельств и точек выхода на историческую арену. Мысль о том, что анты могли быть предками «восточных украинцев», а склавины — «западных», мы можем отбросить, поскольку и с тех пор население Украины так перемешивалось, что концов уже не найти. Возникновение этих различий нам уместно перенести уже в недавние имперские эпохи — ничего древнего в них нет.
Для столь энергичной военной деятельности и миграции славянам нужно было психологически «вырваться» из «внеисторического» существования в недрах спокойного степного и лесостепного пространства. Для этого желательны банальные социально-экономические изменения, связанные с самим фактом соседства высокоразвитой римской цивилизации. Всякая экономическая система (мир-экономика) территориально подразделяется на центр, полупериферию и периферию, разрастаясь или сжимаясь по линиям торговых путей и структурам властных связей. Влияние развитых цивилизаций состоит еще и в том, что они задают «модель потребления» элитам соседних варварских народов. (Если кто-то думает, что глобализация — процесс новый, то это неверно.)
Для варваров жизнь усложняется, поскольку появляются труднодостижимые престижные вещи. Их можно или купить, или захватить. Для этого нужно перераспределить ограниченные ресурсы своего племени и организовать коллектив «заинтересованных пайщиков» (военную аристократию). Поэтому вся европейская германо-гето-дако-славяно-сарматская периферия Рима с Империей и торговала, и воевала, а по мере ее ослабления периферия превращалась из данника в союзника, а потом кромсала тело Империи и селилась на ее территории. Как сегодня люди гонятся за новейшим представительским автомобилем, так и тогда свойственная цивилизации страсть к показному накопительству пленяла славянские души, а зарытые клады — тому наглядное свидетельство. Все это — потенциально историческая черта. А когда есть стяжательство, легче всего реализуемое через право силы, значит не за горами и государственность. Наступает конец патриархального имущественного равенства.
В любом случае, история украинцев могла начаться только тогда, когда начинается история вообще, а именно — начинают происходить события, которые кем-то фиксируются. Если вы единолично не изобретаете письменность, то о вас напишут более грамотные соседи. В этом смысле у трипольцев ничего не происходило вообще. А анты втянулись в политику и войну с более развитым, уже давним историческим образованием (Восточной Римской империей, или, как мы привыкли называть, — Византией) — и сразу угодили в анналы истории. Как это ни печально для поклонников украинского и вообще славянского исторического величия, все, что было до этого, покрыто густым туманом сомнений и неизвестности.
Стоит упомянуть в этом смысле и идею Нестора Летописца в «Повести временных лет» о дунайской прародине славян (раньше они-де на Дунае обитали). Мы знаем, что края «исторических славян», т. е. на VI в., — это от Праги до Киева, а на Дунае была граница с Римом. Но история славян действительно начинается именно с Дуная — ведь именно там, на границе, все интересное, историческое, и происходило: и для римлян относительно германцев и славян, и для самих славян. Отметим: историю народов хочется, конечно, вести от того гипотетического места, где они «возникли», но гораздо легче это получается делать от того места, где с ними начало что-то происходить, впечатлять, завоевывая на века жизненно важными впечатлениями историческую память живых людей. Приднепровские и прикарпатские славяне зашевелились и, пропустив мимо себя на запад гуннов и их союзников, вышли из лесу, начали завоевывать себе новую жизнь в новых местах. То есть формировать свою активную жизненную и историческую позицию. «Дунай» для славян был тем же, что «Украина» для более поздних русинов. Но об этом — позже.
Ведущий украинский историк первой четверти ХХ в. Михаил Грушевский вел генеалогию украинцев от антов: жили там же (на Украине, в Среднем Поднепровье), отличались по названию от склавинов, ставших, по идее, западными славянами. Но археология классика уже несколько поправляла, давая более ясную картину тогдашнего славянского мира. Однако в представлениях о себе и о мире у славян Руси анты ничего после себя не оставили. Их имя, прожившее 100 с лишним лет и умершее вместе с определенным политическим союзом, было не славянским.
Вполне вероятно, что очевидное славянское сообщество от Лабы до Днепра (археологическая культура Прага-Корчак) порождало разные политические образования, зависимые, как и политика сегодняшнего дня, от множества ситуативных обстоятельств. «Анты» — это такое временное образование, военно-политический союз, созданный, размытый и рассеянный Великим переселением народов, образование политическое, а не чисто этническое. Их совпадение с Пеньковской культурой для дальнейшей украинской и славянской истории, похоже, несущественно, поскольку славянство «расползалось» преимущественно от конкретно названного сообщества «склавинов». И делится на западных славян, восточных и южных более чем условно (а скорее — политически и географически). Поскольку языковеды уже отказались от мысли про «дерево с тремя ветками». Они теперь пишут про «куст», из которого уже вырастали древние диалекты будущих языков. Но в Кремле об этом могут еще не знать и потому будут вечно повторять мантру про «один народ».