В большинстве войн, которые сегодня ведутся в мире, участвуют, в том числе, иностранцы, которые приехали из своих (мирных) стран, чтобы воевать за одну из противоборствующих сторон. Часть этих людей — сотрудники различных наемных подразделений. Однако также много добровольцев, которые присоединяются к войскам бесплатно или берут минимальное жалование. Эти люди покинули мир ради войны не из-за денег. К таким добровольцам относятся и хорваты, которые рассказали нашему изданию, почему они присоединились к украинцам, воюющим на востоке своей страны и противостоящим сегодня российским силам.
«Война — ужасная вещь, как я и думал. Там насмотришься на страшные страдания и солдат, и гражданских. Я никогда не забуду двух стариков лет 90, которые одиноко жили вместе с козой в доме в селе, куда постоянно попадали российские гранаты. Война пришла к ним на порог, а бежать им было некуда. Мы часто приносили им консервы и разную еду. Однажды мы пришли, а их дома уже не было — его разбомбило. Я не знаю, выжили ли они. Таких людей мне жаль. Солдаты все же сами решают идти на войну и знают, что с ними там может произойти», — говорит Иво Думанчич, 42-летний уроженец Загреба, который в 2015 году провел добровольцем семь месяцев, воюя на востоке Украины.
Для этого он ушел из Хорватских вооруженных сил, где он был лейтенантом и пользовался авторитетом. Однако, как говорит сам Думанчич, он чувствовал себя нереализованным и понимал, что нуждается в военном опыте, который не получить в мирных условиях. Вместе с группой хорватов он присоединился к украинским силам, которые воевали с россиянами так же, как, по словам Думанчича, во время гражданской войны многие иностранцы вступали в ряды хорватской армии.
На вопрос, оправдал ли украинский опыт его ожидания и заполнил ли пустоту, которую Думанчич якобы ощущал, он отвечает утвердительно, добавляя, что понял: у него все получается, и все, чему он научился в хорватской армии, можно применить на поле боя.
С самого начала украинской революции он следил за происходящим на Украине — в стране, к которой он как человек и как историк по профессии питал симпатию из-за исторической связи с Хорватией. Регион современной Западной Украины, Южной Польши и Словакии в исторической литературе известен, в том числе, как Белая Хорватия (оттуда хорваты переселились на свое сегодняшнее место).
«Я чувствовал, что должен помочь этому народу. Я знал, что у меня есть возможность. На протяжении года после украинской революции на Майдане в 2014 году я размышлял об этом, и в голове у меня постоянно крутилась мысль туда отправиться. Случайно на „Фейсбуке" я увидел объявление одного хорвата о том, что он собирает группу единомышленников, чтобы отправиться воевать на Украину. Я пришел на их встречу в Загребе: там было 20 человек, некоторые из которых тут же отказались ехать, поскольку их интересовали исключительно деньги. Это типичные наемники. Но в данном случае речи о деньгах не шло. Нас осталось семеро или восьмеро, но к нам продолжали приходить все новые желающие поехать на Украину. Так набралась сотня тех, кто хотел отправиться на Украину, но в итоге уехало всего 17 — 18 хорватов. Преимущественно все это были хорватские военные, которые принимали активное участие в гражданской войне. В среднем им было, пожалуй, по 42 — 43 года.
Но было и несколько молодых людей без военного опыта. От хорватов, желающих поехать на Украину, просто ожидалась храбрость, а все остальное, что касается участия в отряде, мы решили сами», — рассказывает Думанчич. Также он повествует, как был воспитан в патриотичном хорватском духе, и когда началась гражданская война, ему было всего 16 лет. Пойти на фронт он еще не мог, хотя страстно этого желал. Окончив исторический факультет, он прошел обязательную военную службу, а через два года поступил в офицерскую школу. После этого, в 2006 году, он приступил к работе на военной базе в Беловаре. Думанчич женился. У него родилось двое сыновей, которым сейчас семь и девять лет. В молодости он занимался политикой. Решение поехать на Украину стало переломным в его судьбе.
Чтобы уехать, он попросил в Хорватских вооруженных силах отпуск, который получил 12 января 2015 года. Через неделю после этого он уже был на Украине. Там, по его словам, он провел семь месяцев: с 18 января до начала августа того же года. Все это время он служил в батальоне «Азов».
«Мы воевали в регионе близ Азовского моря — на расстоянии 20 километров. Там были и другие добровольческие подразделения, и регулярная украинская армия. В то время добровольческие отряды не подчинялись уставу украинских вооруженных сил. Лишь позже, в середине 2015 года, некоторые из этих отрядов перешли под юрисдикцию Министерства внутренних дел Украины, а некоторые вошли в Национальную гвардию. Начали наводить порядок. Когда я только приехал, некоторые из этих отрядов напоминали банды, которые нередко воевали друг с другом. Некоторые из них даже не бывали на фронте, а только преследовали в Киеве свои криминальные интересы.
В качестве базы мы использовали заброшенный завод по производству комбайнов и тракторов, внутри полностью разрушенный. Там мы устроили и ночлег, и полигон для тренировок. Правда, некоторым другим отрядам и бандам хотелось захватить эту базу для себя, поэтому нам пришлось отстаивать ее аж в Киеве, борясь с одной бандой. В то время там действительно царил беспорядок, а теперь, насколько мне известно, ситуация во многом улучшилась», — рассказывает Думанчич. В Киеве он впервые встретился с одним историком, который участвовал в революции на Майдане. С ним Думанчич познакомился в интернете.
«Он не говорил по-английски, а я не знал ни русского, ни украинского. Я остановился у него на одну ночь. Из Хорватии я привез с собой молодого стаффорда (двухмесячную сучку). Я хотел оставить его дома для детей, но жена не захотела о нем заботиться. Мы втроем (я и те, с кем я приехал из Хорватии) поддерживали связь и с другими людьми с Майдана, и один из них пустил нас в квартиру, где мы провели следующую неделю, пока искали отряд, к которому можно было бы присоединиться. Мы мало что понимали в этом. Нам понравился батальон „Святая Мария" с выраженной христианской идеей. Мне все очень понравилось, но я понял, что большинство людей в этих отрядах не имеют особенного отношения к армии.
Мы бродили по Киеву и на одной улице, недалеко от Майдана, увидели знамя „Азова". Я ничего не знал об этом батальоне. Мы пошли расспросить. Главное — там говорили по-английски. Нас принял один швед, который рассказал, где находится база. Мы же рассказали, что должно было приехать 20 хорватов, а в итоге приехало восемь — девять», — говорит Думанчич. Он также организовал перевозку из Хорватии старого военного снаряжения, которое годами хранилось на складах Хорватских вооруженных сил, прежде всего обмундирования.
«Нас отправили на базу, где началась пехотная подготовка, которая мне показалась не слишком хорошей, поэтому я сумел договориться со шведами, что хорватов обучу сам. Поскольку в хорватской армии я служил в артиллерии и был хорошо знаком с разведывательной работой, я сам предложил им стать артиллеристами и разведчиками. Подготовка заняла около двух недель, и потом нас послали на фронт, где недели две никто не понимал, что с нами делать. Тогда они решили усложнить ситуацию, заявив, что наши бумаги не годятся и надо вернуться в Киев. Мы так и сделали. Дорога из Мариуполя в Киев заняла много времени — почти два дня. Многие наши парни были разочарованы и вернулись в Хорватию. Мы попили кофе с одним хорватским футболистом, который дал нам немного денег. Остался только я и еще один хорват.
Мы вернулись в Мариуполь, откуда нас отправили в окопы вместе с 93-м батальоном где-то под Широкино, чтобы испытать нас. Там мы провели две недели в жутком холоде под дождем, ветром и в грязи. Наши позиции постоянно обстреливались из гранатометов. Для меня это был первый подобный опыт. Я был напряжен, но понял, что происходящее мне интересно. Я не боялся, поскольку мы хорошо окопались, и оружия было достаточно. Потом нас перебросили на базу в Мариуполе, где мы провели все оставшееся время (несколько дней мы оставались на базе, а несколько недель воевали на фронте). Мы больше не сидели в окопах — нас отправили в артиллерию, в разведку. Командир нашей разведывательной группы, в которой мы, двое хорватов, были единственными иностранцами, был военнослужащим украинской армии. В одном другом интернациональном подразделении служил швед, англичанин, чех…» — рассказывает Думанчич, добавляя, как украинские солдаты и офицеры тепло приняли его и второго хорватского добровольца.
«Сначала они были настроены несколько скептически, но поняли, что мы — люди серьезные, уже после первого операции, в ходе которой мы зашли на 20 километров вглубь территории неприятеля и вернулись. Когда мы себя проявили, все наладилось. Нас стали уважать. Впоследствии к нам присоединилось еще несколько хорватов, некоторые из которых очень скоро вернулись домой, а некоторые остались еще на год и даже дольше. В общей сложности через батальон прошло 20 хорватов. О половине из них я бы сказал, что они не годны для армии: кое-кто из них был наркозависимым или страдал алкоголизмом. Сегодня, насколько мне известно, всего двое хорватов остаются на Украине», — утверждает Думанчич, которого, к счастью, ни разу не ранило, несмотря на жестокие обстрелы и почти ежедневные бомбежки.
Думанчич вспоминает, как однажды из окопов принесли двоих раненых и положили в санитарную машину, в которую через 300 метров угодила граната. И двое раненых, и водитель были убиты, а врач — ранен. Также Думанчич помнит, как остановился в одном доме в Лебединском недалеко от Широкино. Там они устроили базу, а русские узнали об этом и часто бомбили здание, но, к счастью, никто не пострадал.
«Я хотел уехать в Хорватию и снова вернуться на Украину, но украинцы больше не позволили мне вернуться», — говорит Думанчич, который вернулся в Хорватию по личным причинам. До сих пор он до конца не понимает, почему украинские власти не разрешили ему вернуться. Он предполагает, что, возможно, «Азов» больше не пользуется поддержкой власти, ведь некоторые его члены открыто заявляют: после окончания войны с Россией они вернутся в Киев и свергнут олигархов, которые сейчас правят страной, и которые разбогатели на приватизации.
«Поэтому украинские власти боятся добровольческих отрядов, особенно тех, которые не скрывают своей правой ориентации. Поэтому Киеву не нужны иностранцы в „Азове". Я немного поостыл и даже разочаровался, потому что я ехал в эту страну с готовностью отдать за нее свою жизнь, а она не пустила меня на порог», — говорит Думанчич, который, представься ему шанс, съездил бы на Украину хоть в качестве туриста, чтобы забрать оставшиеся там личные вещи. Если бы украинцы решили отвоевать обратно территории, которые сегодня находятся под российской оккупацией, то, как признается Думанчич, он хотел бы в этом участвовать. Его стаффорд Ива, которую в «Азове» многие полюбили, осталась на Украине, и сейчас о ней заботится сестра одного из бойцов батальона.
«В Хорватии у меня была зарплата десять тысяч кун, а во время пребывания на Украине я получал там жалование около 200 долларов, то есть 1200 кун. По украинским меркам это немало: в три раза больше средней зарплаты. Конечно, я уехал не ради денег, а потому что думал, я могу сделать там нечто хорошее для людей. И еще из-за вызова», — говорит Думанчич, отмечая, что он и его коллеги всегда поражали исключительно военные, а не гражданские цели.
После поездки на Украину Думанчич больше не служит. Он понимает, что сложно вернуться в армию, один раз уже ее покинув, хотя, вероятно, он все равно сделал бы это, если бы представилась возможность. После возвращения в Хорватию год он занимался охраной судов, проплывающих по опасным морям, то есть защищал их от пиратов. В скором будущем он планирует поехать в Ирак, где в сменах по три месяца собирается охранять инженеров на нефтяных скважинах.
Одним из основателей и одновременно командиров батальона «Азов» (элитного подразделения в составе украинской Национальной гвардии, в котором служили все хорваты, отправившиеся помогать украинской армии) является офицер Хорватской армии в отставке Гастон Бессон (50 лет), француз, гражданин Хорватии, проживающий в Пуле. Он ветеран, по образованию профессиональный военный, опытный боец, который в 17 лет пошел служить во французскую армию и участвовал в операциях в Бирме, Камбодже, Лаосе, Южной Америке… Осенью 1991 года, когда ему было 24, Бессон приехал в Хорватию, чтобы помочь защищать страну от агрессора. Он воевал в Виноваце, а потом в Боснии и Герцеговине под Мостаром и в Посавине в составе 108 бригады Хорватского совета обороны.
После тяжелого ранения в правую ногу, Бессон вернулся во Францию для лечения, а затем некоторое время прожил в Таиланде. Он много путешествовал по миру, но всегда поддерживал связь с Хорватией, где решил поселиться в 2009 году. По словам Бессона, Франция слишком велика для него. Поэтому он любит Хорватию и получил ее гражданство в 1998 году. Бессон рассказывает, что все члены его семьи живут во Франции, где некоторые из них занимаются виноделием. Он же мало времени провел во Франции. Родился Бессон в Мексике, где его отец работал инженером, а большую часть детства и ранней молодости, перед вступлением в армию, провел в Аргентине, Бразилии и других странах Южной Америки. Он прекрасно говорит по-английски и хорошо понимает хорватский, но говорит на нем хуже.
Он вспоминает, что в гражданской войне в Хорватии участвовало около 500 иностранцев, 75 из которых погибли, а еще около ста были ранены. По его словам, они не были наемниками, а служили как добровольцы так же, как в последние годы хорваты служили на Украине.
В самом начале войны на Украине, в 2014 — 2015 годах, Бессон несколько раз побывал в этой стране и помог нескольким хорватам вступить в «Азов», который в то время принимал иностранцев. Среди них, по словам Бессона, больше всего было шведов и других скандинавов, а также много представителей украинской диаспоры. В «Азове» его самого воспринимали не как француза, а как хорвата, поскольку говорил он там на хорватском, похожем на украинский язык. Свою роль в украинской войне Бессон описывает как координацию, которая, в том числе, предполагала отправку добровольцев в отряды, где в них нуждались. Бессон помогал им добраться на место, а также связывал фронт с разными неправительственными объединениями. Он помогал находить деньги, снаряжение, форму, лекарства…
Себя он характеризует как убежденного революционера, идеалиста, а не идеолога. По его собственным словам, он близок к анархистам, и всегда стоит на стороне слабых, борющихся с сильным. Ему всегда нравились революции, поэтому, когда в 2014 году на Украине начались протесты против пророссийской власти Виктора Януковича, он понял, что не может, бездействовать и оставаться дома в Пуле. Бессон купил билет в Киев и там присоединился к вооруженным активистам на Майдане. С ними он провел три месяца. По словам Бессона, многие активисты погибли, но в итоге они достигли своей цели и заставили пророссийскую власть отступить.
«Я никогда и нигде не видел такой храбрости. У нас не было оружия, а они стреляли по нам из автоматов. Я получил пулю в ногу, а от взрыва испортилось зрение. Я вернулся в Хорватию, считая, что дело на Украине сделано. Но последовало российское нападение, и мне пришлось опять туда поехать. Социальная революция на Майдане из-за Путина переросла в этническую войну. Мы не планировали воевать с русскими, но у нас не было выбора. Нам никто не платил. Мы основали „Азов". Я обучал украинских солдат, которые были очень послушными и быстро учились.
Бойцы этого батальона не были экстремистами. Они выступали за социализм и национализм, но не за империализм или Великую Украину. Они боролись не за христианство, а за правду и социальное государство. Они ни пророссийские, ни проевропейские. Они хотят Украину, которую будут связывать добрососедские отношения и с Россией, и с Европейским Союзом, между которыми и находится эта страна», — разъясняет Бессон. Он добавляет, что для государства в состоянии войны иностранные бойцы крайне важны из-за морального духа, ведь тогда у местных солдат появляется ощущение, что они не одиноки. Кроме того, иностранные бойцы, как правило, являются очень хорошо подготовленными профессионалами, опытными воинами.
«Моя военная миссия на Украине завершена. Войны ведутся за территорию, но я никогда не воевал, чтобы убивать. Я делал это, чтобы спасать жизни. Вероятно, я не попаду в рай, но это неважно. Я никого не ненавижу. Я продолжаю быть позитивным человеком. Я счастлив, когда вижу, что люди вокруг меня счастливы. Я счастлив от того, что живу, потому что на фронте многие рядом со мной погибли. Жизнь — это чудо, а война — безумие. Я не хочу наград и признания, потому что истинные герои мертвы», — говорит Бессон, который написал и опубликовал во Франции три книги, одна из которых «Жизнь под прицелом» и посвящена его хорватскому военному опыту, переведена и издана в Хорватии.
По его словам, как правило, иностранные добровольцы едут на войну не ради денег. Тогда зачем?
«Как правило, они руководствуются идеалами и духом авантюризма. Большинство из них — бывшие профессиональные военные, которые не могут приспособиться к мирному времени. Они предпочитают воевать и на поле боя с автоматом в руках чувствуют себя людьми. Они воюют бесплатно, но ощущают себя героями», — заключает Гастон Бессон.