На днях прошел день рождения Карла Маркса, он родился 5 мая 200 лет назад и был наиболее проницательным и влиятельным критиком капитализма в истории, а также самым непонятым из всех.
Уже давным-давно Маркс занял привычное место среди простых интеллектуалов, которые не считаются ни страшными предвестниками социальных потрясений, ни светскими попáми с их вечно правильным описанием всего человеческого общества. Он был гением, но в конце концов всего лишь человеком, ученым с блестящими, но несовершенными концепциями.
Для высококлассных американских экономистов Маркс уже давно стал абсолютной анафемой, если не сказать демоном, вводящим колоссальное ограничение на серьезное рассмотрение или даже упоминание его идей. Еще в 2006 году либеральный экономист и профессор Беркли Брэд Делонг в шутку съязвил, что его труд «Капитал» спровоцирует некоторые серьезные ошибки в вашем мозгу, и поэтому читать ее следует лишь обладателям иммунитета к интеллектуальным вирусам: вышколенным людям умственного труда, специалистам по истории общества и экономической теории или квалифицированным экономистам неоклассического направления. Иными словами, лучше всего ужасающий фолиант открывать тому, кто уже является убежденным консерватором.
Это абсурдно хотя бы ввиду отсутствия доверия к человеческому разуму. Любой мыслящий человек может прочитать любую книгу без вреда для собственного мозга, поскольку в реальной жизни магических заклинаний не существует. И, как утверждает экономист Бранко Миланович, Маркс бесспорно является одним из величайших и наиболее влиятельных интеллектуалов всех времен, наряду с Аристотелем и Августином. Как минимум по одной только этой причине он заслуживает пристального внимания.
Но есть и другие. Сегодня, в отличие от неоклассиков, которые рассматривают капиталистическую экономику как идеальную саморегулируемую машину, Маркс напоминает нам, что капитализм обладает естественной тенденцией к кризисам — причем, они тем серьезнее, чем безупречнее капиталистические институты. Его историческое обоснование освежает экономическую профессию, которая слишком часто оказывается одержима бесплодными математическими теориями, не имеющими практически или вообще никакого отношения к реальности.
Его трудовая теория стоимости (концепция которой была позаимствована, заметьте себе, у экономиста-классика Давида Рикардо) не является абсолютно безупречной. Однако верно то, что многих работников — если не большинство — используют с целью получения прибыли и что, с другой стороны, многие собственники капитала получают огромные доходы, не пошевелив даже пальцем. И действительно, с 2000 года весь прирост доходов верхнего одного процента составлял доход от капитала.
Неистовство Маркса является одним из важных напоминаний о жестокости раннего капитализма. Когда Стивен Пинкер и ему подобные громогласно настаивают на том, что история западного либерализма представляет собой спокойное и устойчивое шествие к большему процветанию и порядочности, Маркс напоминает нам об унизительной нищете, эксплуатации и решительных политических битвах ранней промышленной революции. Причина, по которой маленькие англичанки перестали обдирать пальцы за механическими ткацкими станками, а американские женщины — проводить ежедневно по девять часов в стенах пожароопасных потогонок, заключается не в том, что рабочий класс терпеливо ждал, когда же волна процветания доберется и до них, а в их решении объединиться и дать отчаянный бой капиталистическому классу за достойную оплату и условия труда, зачастую сталкиваясь в процессе с вооруженными солдатами и боевыми патронами.
Здесь, однако, существует и обратная интеллектуальная ловушка: легковерие. Читая книги Маркса, люди иногда начинают считать их религиозным пророчеством, а не чисто теоретическим доказательством. Человек, подвергавшийся критике Делонга, фактически сравнивал прочтение «Капитала» со штудированием Библии, Талмуда или Корана.
В значительной степени подобная тенденция к почитанию Маркса является результатом Первой мировой войны, Октябрьской революции и последовавшего принятия марксистского мышления в Китае и других развивающихся странах. Когда марксизм-ленинизм стал официальной партийной догмой Советского Союза — по сути, государственной религией — Маркс стал тем человеком, к которому обращались все ненавистники западного капитализма и империализма или люди, недолюбливавшие западные державы в целом. Оторванные от истинного любопытства марксистские лозунги превратились в катехизисы. (Кроме того, «Капитал» — книга сложная, что порождает естественный инстинкт считать ее своего рода интеллектуальным мастер-ключом.)
Лешек Колаковский в своей авторитетной книге «Основные течения марксизма» проводит невероятно подробный анализ философских моментов в работах Маркса и его последователях и приходит к выводу о том, что жестокость советского коммунизма во многом обусловила именно марксистская идеология. Но (как и следовало ожидать от философа) хотя Колаковский и высказывает много отличных соображений, этот вывод говорит о чересчур высоком мнении о философии Маркса и игнорировании истории, социологии и политики начала 20-го века.
В конце концов, обладавший поразительно блестящими организаторскими способностями Ленин был не ахти каким аристократом духа, и ему приходилось бессистемно создавать какие-то непродуманные дополнения к идеологии Маркса с учетом абсолютной непригодности России для традиционной марксистской революции. (Эти две вещи между собой, вероятно, и не связаны: как утверждает Эрик Хобсбаум, идеологическая гибкость Ленина была одним из его главных положительных качеств в процессе руководства революцией.) Это отражает еще более глубокий факт, что ради соответствия нуждам людей содержание книг и доктрин часто искажается практически до неузнаваемости.
Надо отметить, что жестокая тирания сталинской России и маоистского Китая действительно имела кое-какие узнаваемые и почерпнутые из идеологии Маркса черты. Изучающим Маркса важно определить и изолировать это, дабы определить первоисточник и причину имевшего места для этих стран исхода — как и для всех, кто изучает работы Джона Стюарта Милля и других классических либеральных экономистов с целью понимания их связи с торговыми бедствиями наподобие голода в Ирландии или свободного государства Конго.
Но люди должны отказаться от идеи, что игнорирование или принятие какого-либо деятеля или учения может спасти нас от глубоких проблем, связанных с организацией человеческого общества. Нельзя избежать ни начитанности, исследований и доказательств, ни тщательного критического осмысления, ни морального взаимодействия с другими людьми.
К счастью, в последние несколько лет это странное сочетание предрассудков и легковерия стало медленно исчезать. Советский Союз давно распался, Китай полностью отказался от любого подобия коммунизма, если не считать его символов, а Маркс перестал быть пророком всеобъемлющей светской религии. С другой стороны, после глобального кризиса 2008 года постсоветский триумфализм «конца истории» неолиберальных капиталистов превратился в ложную надежду. Сам Делонг значительно смягчил свою позицию в отношении Маркса, дав в 2013 году подробное объяснение тому, что считает сильными и слабыми сторонами его работ, а в 2016-м предоставив довольно солидный список литературы левого толка.
Так давайте же на протяжении следующих ста лет помнить Маркса как человека широчайших интеллектуальных интересов и взглядов — не больше и не меньше, — труды которого можно читать без какого-либо страха или бурного восторга.