В прошлое воскресенье пианист Юстус Франтц (Justus Frantz) сидел на своей вилле в гамбургском районе Пёзельдорф и размышлял о немцах и их отношении к России. По словам Франтца, новый министр иностранных дел ФРГ порой напоминает ему Хельмута фон Мольтке, всегда готового к войне прусского начальника генерального штаба, накануне Первой мировой войны.
Новый, более жесткий тон министра Франтц считает «безответственным». По его словам, господин Маас обращается с Россией «легкомысленно», оказывает на нее давление. «Это поколение просто не знает, что такое война».
Для Франтца Россия — это жизненно важная тема, дома 73-летний музыкант, женатый на российской скрипачке Ксении Дубровской, говорит то по-немецки, то по-русски. Но еще задолго до того, как Франтц познакомился со своей женой, он был убежден, что между немецкой и русской культурой существует особая близость. «Эпика русской музыки повторяется лишь в немецкой, но не во французской, английской или американской», — с удовольствием рассуждает он.
Россия сопровождала музыканта на протяжении всей его карьеры. Молодым пианистом он в 1974 году во время сольного выступления в Москве познакомился с Дмитрием Шостаковичем. В конце 80-х годов он основал германо-советскую молодежную филармонию, а в 90-е познакомился с делающим карьеру вице-мэром Санкт-Петербурга. Его имя было Владимир Путин.
«Культурный человек», — отзывается о нем Франтц. Они беседовали о Моцарте, о «Волшебной флейте» и немецкой культуре.
Конечно, в России нарушаются права человека. «Но самым большим нарушением прав человека было бы, если бы дело дошло до нового военного конфликта между Россией и Западом».
Франтц составил воззвание, которое подписал также бывший министр иностранных дел Зигмар Габриэль (Sigmar Gabriel). В этом воззвании говорилось о том, что необходимо преодолеть «антагонизм между провокацией и контрпровокацией, подозрением и обвинением, угрозой и ответной угрозой, санкциями и контрсанкциями».
Юстус Франтц олицетворяет многое из того, что представляют собой особые отношения между немцами и русскими: страх перед войной и культурная близость, российская романтика и стремление к дружбе народов, взаимное восхищение и миф о том, что рациональные немцы и русская душа идеально дополняют друг друга.
Между немцами и русскими всегда существовали особые, очень эмоциональные отношения. Как бы абсурдно это ни выглядело, мировая война немцев и русских не отдалила их друг от друга, а связала вплоть до семейных историй. Никакая другая нация не приветствовала прорыв при Горбачеве в последние годы Советского Союза с таким энтузиазмом, как немецкая. Возможно, поэтому сейчас особенно велико разочарование из-за роста отчуждения.
Так что нет ничего удивительного в том, что смена тона новым министром иностранных дел вызвала споры. В интервью со «Шпигелем» Маас констатировал, что Россия действует «все более враждебно». Он высказался против пошаговой отмены санкций, за которую выступали его предшественники, и потребовал, чтобы Запад «усилил давление на Россию» в Сирии. По словам Мааса, многие на Западе «сыты по горло» политикой России.
При этом ситуация достаточно напряженная. Впервые после окончания Второй мировой войны Берлин выслал российских дипломатов без обвинения их в шпионаже. Это была штрафная мера после отравления бывшего агента Сергея Скрипаля. За прошедшие годы Германия объявила санкции, увеличила свои расходы на оборону и в рамках НАТО разместила войска в Прибалтике. Это все — составляющие политики сдерживания. Одновременно Германия хочет продолжать диалог с Россией. Постоянно повторяют, что с Россией надо разговаривать.
Однако в то время как все говорят о необходимости диалога, Россия и Запад все глубже скатываются в кризис. «Сегодняшняя ситуация хуже, чем во времена холодной войны», — говорит Сергей Нечаев, новый посол Москвы в Берлине. Царят недоверие и глубокое недопонимание. Президент ФРГ Франк-Вальтер Штайнмайер (Frank-Walter Steinmeier) предостерегает от «галопирующего отчуждения» между Россией и Западом.
Естественно, Москве новый тон министра иностранных дел не понравился. «У нас проблемы с тональностью высказываний некоторых политиков, — дипломатично говорит посол Нечаев. — Мы слышим слова, каких никогда прежде не было в лексике германо-российских отношений, такие как „противоборство“ и „враждебный“».
Даже среди критиков России в рядах ХДС/ХСС не рады словесным атакам министра. «Не следует без необходимости усложнять диалог с Россией, — говорит Норберт Рёттген (Norbert Röttgen), политик от ХДС, занимающийся вопросами внешней политики. — Поскольку ситуация и без того достаточно серьезная, нам следует отказаться от словесных обострений».
Так что же делать? Российский вопрос — давно уже не просто академическая тема для внешнеполитических кружков. С тех пор как АдГ открыла его для себя, он может решать исход выборов, прежде всего на востоке Германии.
Как обходиться с Россией?
В Германии возникла трещина между Востоком и Западом, между понимающими Россию и ее критиками. Эта трещина проходит через партии, прежде всего СДПГ, но также и ХДС/ХСС, даже либералы расколоты. Российский вопрос вышел за рамки партийной политики.
На одной стороне стоят канцлер Ангела Меркель, большая часть ХДС, Зеленых, министр иностранных дел Хайко Маас (Heiko Maas), вице-канцлер Олаф Шольц (Olaf Scholz), глава СвДП Кристиан Линднер (Christian Lindner). Они выступают за четкую критику, жесткие санкции, за то, чтобы держать Россию в рамках.
На другой стороне — многие социал-демократы, например, Штайнмайер, бывший министр иностранных дел Габриэль, большая часть ХСС, прежде всего глава партии Хорст Зеехофер (Horst Seehofer), премьер-министр Северного Рейна — Вестфалии Армин Лашет (Armin Laschet), вице-председатель СвДП Вольфганг Кубики (Wolfgang Kubicki). Они подчеркивают необходимость диалога, хотят отмены санкций, а может, и возвращения Путина в состав Большой семерки.
А еще есть Левые и Альтернатива для Германии с их абсолютно не критичным, восхищенным взглядом на авторитарную модель правления в России.
Одни говорят: Путин перемещает границы в Европе, дестабилизирует Украину, хочет расколоть ЕС, ведет скрытую кибервойну против Запада.
Запад тоже совершил ошибки, говорят другие. Они подчеркивают историческую ответственность Германии перед Россией. Они требуют реалистического подхода: надо договариваться с Россией.
Это наивно, говорят одни, Путин понимает только язык силы, он — разжигатель войны, говорят другие. А Россия — это больше, чем Путин.
Избрание на пост министра иностранных дел для каждого нового министра становится вызовом. С одной стороны, немецкая внешняя политика базируется на принципах последовательности и надежности, с другой, каждый новый министр очень хочет показать свою новую линию. Это касается и Хайко Мааса.
В поиске темы, чтобы отойти от своих предшественников Штайнмайера и Габриэля, выбор Мааса пал именно на Россию.
Москва в деле Скрипаля и с ее ролью в сирийской войне и так дала достаточно поводов для ужесточения тона. К тому же отношения между Западом и Москвой находятся уже на самой низшей точке, так что риск причинения внешнеполитического ущерба ограничен.
Однако Маас недооценил щекотливость этой темы, прежде всего для своей собственной партии. Даже те, кто и раньше вполне представляли Мааса министром иностранных дел, оказались сбиты с толку: как может человек из левого крыла СДПГ делать ставку на еще большую изоляцию Москвы?
Даже в ведомстве канцлера были удивлены поведением нового министра, в недоумении Меркель и ее люди в разговорах с социал-демократами пытались узнать, что же двигало Маасом.
Среди членов фракции СДПГ, занимающихся внешней политикой, царит раздражение, так как Маас не посвятил их в смену курса. Недавно заседание президиума превратилось в небольшой трибунал. Премьер-министры Штефан Вайль (Stephan Weil) из Нижней Саксонии и Мануэла Швезиг (Manuela Schwesig) из Мекленбурга — Передней Померании предостерегали от бунта в рядах партии. Сам министр при этом не присутствовал: решили, что эту тему обсудят на следующем заседании правления.
Тем временем обе стороны стараются минимизировать ущерб: «Я буду говорить о России с Хайко Маасом», — заявляет Швезиг. Многие едины в том, что диалог с Россией надо продолжать, но высказывалась также и критика, говорит она. «Речь идет о том, на что будет сделан больший акцент — на критику или диалог».
Швезиг возглавляет группу критиков Мааса в СДПГ. С тех пор, как она прошлым летом стала премьер-министром Мекленбурга-Передней Померании, она сделала отношения с Россией своей темой. Первая зарубежная поездка спустя несколько недель после ее избрания привела ее с большой экономической делегацией в Санкт-Петербург.
Швезиг изучала русский язык в школе, даже сдавала его на выпускных экзаменах. Когда в декабре 2017 года ушел в отставку саксонский премьер-министр Станислав Тиллих (Stanislaw Tillich), то она стала в Бундесрате председателем Германо-российской группы дружбы. Однако она не согласна, что восточные немцы некритично смотрят на Путина.
«Никто не наивен, и никто не оценивает Путина неправильно», — говорит Швезиг. Такие упреки часто слышат восточные немцы, существует лозунг: «Восточные немцы слишком долго жили вместе с русскими за стеной». Но, говорит Швезиг, «восточные немцы не стали наивными лишь потому, что раньше существовала германо-советская дружба».
Критики Мааса считают его новый курс опасным не только во внешнеполитическом плане. «Тема России затрагивает людей», — говорит Швезиг. По ее словам, к ней обращаются очень многие граждане. «Люди встревожены, они беспокоятся».
Премьер-министр преследует при этом и экономические интересы. Для «Фольксвагена» российский рынок очень важен. Но дебаты в СДПГ настолько напряженны прежде всего потому, что они затрагивают суть социал-демократических убеждений — восточную политику Вилли Брандта (Willy Brandt). «Я отрицательно отношусь к новому курсу СДПГ, политика разрядки всегда была нашей маркой», — говорит Матиас Платцек (Matthias Platzeck), бывший премьер-министр Бранденбурга и председатель Германо-российского форума.
Критики Мааса считают, что его риторика не соответствует этой традиции. Она также не отвечает желанию большой части СДПГ снова стать партией мира. Однако глава партии Андреа Налес и вице-канцлер Олаф Шольц однозначно поддерживают Мааса, министр иностранных дел обстоятельно обсудил с ними свою политику в отношении Москвы.
В лагере Мааса на это спор смотрят с непониманием. «Критики деструктивной роли России в Сирии, нарушения международного права в Крыму или целенаправленной дезинформационной политики Кремля, часто сталкиваются с требованием вернуться, наконец, к восточной политике Вилли Брандта», — говорит государственный министр Нильс Аннен (Niels Annen). При этом, по его словам, часто забывают, что тесное включение Германии в систему Запада было предпосылкой для политики Брандта и Бара. «Основой для необходимого диалога остается — как раньше, так и сегодня — четкая позиция», — говорит Аннен. По его словам, эти дебаты показывают, что «не всегда просто» трезво описать российскую политику.
Близость к России присутствует в биографии многих немцев, о некоторых политиках вообще известно, что они — знатоки и любители России. Один из них — член ХСС Петер Рамзауэр (Peter Ramsauer), бывший министр транспорта, ныне глава комитета Бундестага по развитию.
Рамзауэр изучал в гимназии в Химгау русский язык, школьником ездил в Советский Союз. Его учительница русского языка давала ему также уроки игры на фортепиано. Рамзауэр играл хорошо, иногда даже подумывал о том, чтобы стать пианистом и выступать с концертами. У него осталась любовь к русской музыке, к Рахманинову, Чайковскому, Мусоргскому.
В 2006 году Рамзауэр присутствовал на мероприятии, когда в Мурманске с немецкой помощью открывалась установка по утилизации российских атомных подводных лодок. Русские организовали прием. У одного старого адмирала, как рассказывает Рамзауэр, на глазах были слезы: бывшая гордость советского флота сдается в утиль, и именно с помощью немцев. «Для меня это было ключевым переживанием, — говорит Рамзауэр. — Запад слишком мало пытался проникнуть в российскую душу. Мы должны также попытаться понять российские перспективы».
В партии у Рамзауэра сильные сторонники, такие как, например, глава партии Хорст Зеехофер, который неоднократно высказывался за отмену антироссийских санкций. Бывший баварский премьер-министр Эдмунд Штойбер (Edmund Stoiber) сохраняет хорошие отношения с Путиным, он неоднократно пытался повлиять на российскую политику канцлера. В ответ Путин при прощальном визите Штойбера в качестве премьер-министра в 2007 году оказал другу Эдмунду особую честь: для него играла военная капелла Кремля.
И, напротив, в ХДС явное большинство поддерживает курс Меркель по отношению к России. То, что для СДПГ — восточная политика, для ХДС — привязка к Западу. Первый канцлер ФРГ Конрад Аденауэр привел после Второй мировой войны ФРГ в Европейское сообщество и в НАТО.
Эту традиционную линию представляет Норберт Рёттген, глава внешнеполитического комитета. «У Германии в отношении России нет никакой особой роли, — говорит он. — Германия — часть европейской и трансатлантической традиции, это не подлежит обсуждению».
Снисхождение, с которым к Путину относятся многие социал-демократы, в ХДС встречается скорее редко, по крайней мере в западногерманских земельных организациях. Но и там есть ведущие политики, у которых иной взгляд на Россию, например, премьер-министр Северного Рейна — Вестфалии Армин Лашет. Он одним из первых в партии приветствовал российское участие в сирийской войне.
После отравления бывшего российского шпиона Скрипаля в Великобритании Лашет подверг сомнению британскую версию о том, что ответственность за происшествие несет Москва. Французы, американцы и правительство ФРГ стали на сторону Лондона. А Лашет, напротив, писал в Твиттере: «Если почти всех членов НАТО принуждают к солидарности, то не следует ли найти более веские доказательства?»
Позиция Лашета подпитывается ощущением, что население не приветствует жесткое обращение с Россией — или по крайней мере эта жесткость должна быть очень хорошо обоснована.
Тем временем у АдГ совершенно собственный, можно сказать альтернативный взгляд на Путина. В глазах этой партии глава Кремля — человек примирения, которого, к сожалению, постоянно провоцирует жаждущее войны немецкое правительство. Недавно депутат от АдГ Хансйорг Мюллер (Hansjörg Müller) атаковал в Бундестаге нового министра иностранных дел. Маас со своей «антироссийской риторикой» еще развяжет войну с Россией, бранился Мюллер. «Поэтому я вас спрашиваю: по чьему заданию вы действуете на самом деле? Атлантический мост или Немецкий фонд Маршалла?»
Маас и большинство депутатов других фракций закатывали глаза, слушая теории заговоров Мюллера. Однако в сети, где речь Мюллера быстро распространилась, она стала хитом. У многих сторонников АдГ — не просто некритический взгляд на Кремль, они восхищаются мужественным российским президентом, который им кажется намного более властным и решительным, чем осторожная Ангела Меркель. «Путин — это лидер, который свою страну любит и защищает, — восторгается и Мюллер. — Он не подчиняет себя и свой народ чужим интересам, как наш канцлер». Да, добавляет депутат, Путин вполне отражает желания многих немцев иметь сильного руководителя государства, «такого как Бисмарк».
Таким образом Мюллер вполне представляет линию свое партии: Александр Гауланд в 2013 году был первым, кто выступил за методы Бисмарка в отношении России. Тогда АдГ была еще партий, выступающей под руководством Бернда Луке (Bernd Lucke) против евро и российская тема была этаким хобби Гауланда. Сегодня члены АдГ уверены в том, что Германия должна быть на стороне России и что надо освободиться от зависимости от США. «Мы, немцы, в военном, политическом и медийном плане стали бесправными вассалами американцев», — сетует Мюллер.
Эта трещина разделяет Германию и географически, она пролегает вдоль старой границы между зонами. Когда фонд имени Кёрбера исследовал, что немцы думают о России, то 30% западных немцев назвали Россия «чужой мне страной», но среди восточных немцев таких было лишь 12%.
Поэтому не случайно, что именно восточногерманские главы правительств недавно вновь настаивали на ослаблении санкций. Левый премьер-министр Тюрингии Бодо Рамелов (Bodo Ramelow) назвал санкции «политикой канонерок». «Порка России» напоминает ему холодную войну. Рамелов советует внешней политике отойти от конфронтации: надо «думать вместе с Россией». По его словам, Берлин должен «пойти навстречу России и выступать с предложениями».
В Саксонии — Анхальт трещина проходит через ХДС/ХСС. Премьер-министр Райнер Хазелофф (Reiner Haseloff) требует отмены санкций. Наряду с экономическим расчетом определенную роль играет при этом и ощущение, что Запад не понимает Москву. «Мы, на Востоке, знаем русских», — говорит Хазелофф.
Однако в партии формируется сопротивление, предшественник Хазелоффа бывший уполномоченный правительства по Востоку Кристоф Бергнер (Christoph Bergner) (CDU) шокирован пророссийским курсом правителей восточных земель. По его мнению, санкции — единственная возможность заставить русских пойти на компромисс на Украине.
Однако это дело щекотливое: именно у Восточной Германии — тесные экономические контакты с Россией. Нефтеперерабатывающий завод «Тоталь» (Total) в Лойне с оборотом в четыре миллиарда евро в год — самое сильное предприятие Саксонии — Анхальт. 80% перерабатываемой там нефти поступает из России.
Экономика традиционно поддерживает тесные контакты с Россией. Тем более изнурительны для нее конфликты. «Немецкие предприятия по-прежнему рассматривают Россию как важный рынок, — говорит Вольфганг Бюхеле, председатель Восточного комитета немецкой экономики. — Но неопределенность, с кем и в каких рамках в будущем будут вестись дела с Россией, крайне обременительна, особенно для среднего класса».
Бюхеле, шваб с зачесанной челкой и разнообразной карьерой менеджера, еще в 90-е годы в качестве главы по вопросам Восточной Европы провел химический концерн «БАСФ» (BASF) через взлеты и падения торговли с Россией. Просто не бывало никогда, но немцы меньше других опасались трудностей, даже после того когда в 2014 году торговля осложнилась санкциями.
В 2017 году экспорт из Германии вырос на одну пятую, местные фирмы снова увеличили инвестиции в России благодаря слабому рублю. «Однако новые санкции США резко омрачают ситуацию», — говорит Бюхеле. Это происходит как раз в той фазе, когда в немецкой экономике надеялись на скорую отмену санкций, увязанных с Минским соглашением.
В немецкой экономике у многих есть ощущение, что для американцев речь идет уже не о том, чтобы с помощью санкций оказать политическое давление, а об экономических интересах. Так, последние санкции США были нацелены на внедрение американского сжиженного газа на европейский рынок. В ближайшей перспективе Восточный комитет оценивает прямой ущерб для немецкой экономики из-за упущенных сделок после новых американских санкций в сотни миллионов. Пострадать могут около 60 предприятий, прежде всего поставщики оборудования для добычи и транспортировки нефти и газа из России, но также машиностроение.
«Поэтому мы считаем необходимым, чтобы Германия добилась разговора с США, чтобы прояснить ситуацию», — говорит Бюхеле.
Нигде эта трещина не видна так отчетливо, как в теме «Северного потока — 2», то есть в споре о газопроводе по дну Балтийского моря. Мнения в партиях расходятся, на уровне ХДС/ХСС спор уже открыто ведется между сторонниками и противниками Меркель в Европарламенте.
Этот проект не только роскошен экономически, он стал также символом германо-российских отношений. И поэтому он очень дорог Путину. В своих телефонных разговорах с канцлером Путин уверенно говорит о «моей трубе», он постоянно торопит Меркель начать строительство.
Канцлер уже давно охарактеризовала этот проект как чисто экономический, однако потом изменила свою позицию. После разговора с украинским президентом Петром Порошенко она прояснила, что «Северный поток» может быть построен лишь в том случае, если Украина останется транзитером российского газа. Глава Газпрома Алексей Миллер отреагировал сразу. Он написал в Твиттере, что предусмотрен и дальнейший транзит через Украину.
Дебаты о «Северном потоке» уже давно стали спором о том, как Германия и Европа относятся к России. В настоящее время конфликт крутится вокруг вопроса о том, кто должен разрешить этот трубопровод — Брюссель или же страны-участники.
В конце концов юридическая служба Европейского Совета пришла к выводу, что Еврокомиссия своей попыткой остановить «Северный поток» нарушает международное право. Немецкое посольство в Москве радостно распространило эту новость.
Отчуждение между Берлином и Москвой оставляет следы и в российском обществе. Когда в 2010 году Левада-Центр спросил граждан о «друзьях» и «врагах» России в мире, то лишь 1% опрошенных сочли Германию «врагом», а почти четверть назвали ее «другом». В прошлом году отношение изменилось: теперь почти четверть россиян видят в Германии «врага» и почти никто больше не считает ее «другом». Мало к каким странам отношение настолько поменялось.
Поэтому для Кремля замена Зигмара Габриэля Хайко Маасом стала разочарованием. За много лет все привыкли к тому, что именно немецкие социал-демократы особенно благоволят к Москве. Казалось, что по крайней мере в дружбе с важными социал-демократами тесные германо-российские связи продолжают существовать. Когда Владимир Путин прошлым летом обедал в тесном кругу с Зигмаром Габриэлем и Герхардом Шрёдером, это было как воспоминание о лучших временах.
А теперь социал-демократический министр иностранных дел демонстративно сначала едет на Украину, и только потом планирует визит в Москву. Но все же канцлер Меркель летом побывает в России, это будет ее первый визит в Москву после аннексии Крыма, за исключением короткого визита памяти в честь 70-летия окончания войны в мае 2015 года.
В ведомстве канцлера пытаются выяснить, что планирует Путин в свой последний срок в отношении Запада. Может, появится шанс. Речь идет об «инвентаризации».
Однако Берлину нужна стратегия, ответ на впрос, что такое разумное отношение к России, когда романтика и эмоции отброшены в сторону. Тот, кто как, очевидно, министр иностранных дел, считает, что германо-российские отношения уже не наладить, делает ставку на сдерживание.
Тот, кто думает, что Путин хочет восстановить Советский Союз, разрушить ЕС, заполонить Европу беженцами и расколоть Запад с помощью пропаганды, должен делать ставку на оборону и конфронтацию.
Однако если Россия в прошлом действовала агрссивно и деструктивно, то это было с субъективной точки зрения следствием того, что Запад ее окружил. Чтобы прорвать это кольцо, для Путина все средства хороши.
Путин не хочет восстанавливать Советский Союз. Он хочет, чтобы Запад уважал интересы России: он должен снова признать Россию великой державой, игроком в мировой политике. Это Путин доказал в Сирии.
Путин хочет, чтобы Запад не вмешивался в российскую внутреннюю политику, и он стремится предотвратить дальнейшее расширение НАТО и ЕС.
Запад должен в конечном счете признать, что Москва рассматривает государства бывшего Советского Союза, за исключением Прибалтики, как свой санитарный кордон, свою сферу интересов, в которой она имеет право голоса.
Германия не может признать это официально, но было бы разумно, если бы она в реальности больше учитывала эти интересы. Судьба Украины показывает, что когда Запад настаивает на своих принципах, которые, однако, не может осуществить в отношении беззастенчиво действующей России, это ник чему не приводит. Берлину в отношении Москвы нужна реальная политика.
Это означало бы также, что наконец настало время не только говорить про диалог, но и снова вести его. Первым шагом было бы возобновление правительственных консультаций, какие Германия проводит не только с демократическими государствами, но и с Китаем. Это могло бы помочь преодолеть утрату доверия между Москвой и Берлином. Однако необходимо, чтобы Россия отказалась от практики вводить партнеров в заблуждение стратегической ложью.
Символически важно совместно готовить и отмечать исторические даты двух ближайших лет. Москва особенно чувствительна к историческим датам, поэтому Россию надо вовлечь в празднование 30-летия падения Берлинской стены в ноябре 2019 года и 75- летия окончания Второй мировой войны весной 2020 года.
На своей вилле в Пёзельдорфе Юстус Франтц садится за большой «Стейнвей» в гостиной и играет российский национальный гимн: «Россия — священная наша держава, Россия — любимая наша страна».
Эта та же мелодия, что и у советского гимна о «Союзе нерушимом республик свободных», поэт Сергей Михалков в начале тысячелетия лишь немного изменил его.
Франтц играет эту вещь с чувством, но без пафоса. Вот отзвучал последний такт, но он не хочет на этом останавливаться. Его пальцы снова скользят по клавишам, на этот раз — израильский гимн. «Для меня германо-российские отношения столь же особенные, как и германо-израильские», — говорит он.