Атлантико: Спустя четыре года после кризиса в Крыму, который привел к аннексии Россией полуострова, Владимир Путин 15 мая открыл мост между Россией и Крымом. Символ, позволяющий принять к сведению ситуацию, несмотря на противостояние, в том числе европейцев. Что еще смогут принять европейцы от Владимира Путина? Уже были страны Балтии, Кавказ, Ближний Восток, до каких пор европейцы будут это терпеть?
Кирилл Бре: Российский президент все чаще прибегает к символическим действиям для закрепления аннексии Крыма Российской Федерацией. Например, первый раунд президентских выборов, в которых победил Владимир Путин, состоялся 18 марта, это дата проведения в Крыму референдума, который привел к аннексии. Такой шаг президента России говорит о многом. Через несколько месяцев после аннексии он решил построить мост через Керченский пролив, строительство которого он доверил предприятию под руководством одного из своих друзей, и таким образом вовлек Крым в реализацию политики развития и интеграции Юга России. Наконец, чтобы произвести впечатление, он пересек этот мост на российском грузовике Камаз. Эти значительные символические акты только усиливают раскол западного общества. В настоящее время многие бывшие советские республики и народные демократии (Польша, страны Балтии, Румыния и т. Д.) опасаются российской дестабилизации в их территориальных водах, воздушном пространстве и на их территориях. В отличие от Украины и Грузии, находящихся в конфликте с Россией, эти государства являются членами ЕС и НАТО. Посягательство на территориальную целостность одного из них было бы поводом вызвать военную реакцию со стороны их союзников.
Флоран Парментье: Этот мост, соединяющий Крым с Россией, протянувшийся на 19 километров над Керченским проливом (самый длинный в России), уже рассматривается большинством россиян как памятное место, поскольку является подтверждением национальных чувств россиян, особенно после референдума 18 марта 2014 года. На Украине это событие будоражит душевные травмы, связанные с конфликтом 2014 года, с утратой своей территории, присоединение которой было ратифицировано Советским Союзом в 1954 году. Даже если аннексия Крыма не была кровавой, потеря этой территории стала политически неприемлемой реальностью для украинцев. Ко всему прочему Украина не давала согласия на строительство моста, что также сильно обеспокоило ее партнеров.
Сегодня мост, открытый 15 мая, позволяет Крыму рассматривать более благоприятное экономическое будущее, поскольку полуостров, расположенный на Черном море, в настоящее время является изолированной территорией, на которую распространены санкции. Российские власти надеются привлечь туда новых туристов и дешевые потребительские товары. Однако политический результат более двусмысленный: символ восстановления российской власти привел к разрыву с украинским народом. Этот мост также показывает, насколько политическая система России по-прежнему сосредоточена на ближайших друзьях Владимира Путина, которые и предложили этот проект. В частности предприниматель Аркадий Ротенберг, его бывший партнер по дзюдо, возглавил строительство этого сооружения.
Увидим ли мы другие мосты такого типа в Европе? Возможны ли в других частях Европы другие гибридные конфликты, похожие на происходящие в Украине? Когда российские лидеры подвергаются критике за свои интервенции за рубежом, в том числе в Грузии, на Украине и в Сирии, они выдвигают альтернативный перечень военных конфликтов: Босния, Косово, Афганистан, Ирак, Ливия… Перечень военного вмешательства американцев и европейцев еще длиннее. Оборонительный бюджет США почти в десять раз выше российского: в 2017 году американские конгрессмены проголосовали за бюджет в размере почти 700 миллиардов долларов против 66 миллиардов долларов в России, которая сократила свои расходы по сравнению с 2016 годом. В этих условиях российские лидеры отвечают российским и европейским русофобам, что на самом деле именно Запад занимает агрессивную позицию, но этот исторический этап скоро закончится перераспределением карт на международном уровне.
Российскую агрессию можно считать реальной, когда мы видим нарушения воздушного, морского и подводного пространства, в том числе для стран-членов НАТО. Вот почему необходимо не прекращать военные усилия для создания баланса сил, но этот подход должен сопровождаться поиском общих задач для содействия диалогу. Цена за вмешательство в страны Балтии, несомненно, будет слишком высокой для России при маловероятной выгоде; они находятся под защитой американцев и европейцев.
С другой стороны, на Кавказе ситуация совсем иная. Россия считает его привилегированной зоной своих интересов, и она будет контролировать любую потенциально враждебную власть. Но Грузия больше не рассматривается как фактор беспорядков на южном фланге, как это было при Саакашвили. В армянских майских событиях Россия заняла нейтральную позицию, ее интересы совпадали с интересами армянского руководства. Москва даже способствовала мирному исходу конфликта между Арменией и Азербайджаном в апреле 2016 года. Что касается Сирии и Ближнего Востока, то происходящий там передел касается в основном того, какое место принадлежит Тегерану, а не Москве…
— Каковы наиболее острые вопросы российско-европейских отношений? Является ли понимание соответствующих стратегий между европейцами и россиянами достаточно ясным, чтобы избежать недоразумений, которые могут привести к проблемам?
Кирилл Бре: Аннексия Крыма и война в Донбассе стали главным камнем преткновения в отношениях между ЕС и Россией. Для Москвы Крым после референдума был присоединен к России после нескольких десятилетий его принадлежности к Украине. Для ЕС, эта незаконная аннексия лишила Украину части ее территории. Но и другие вопросы остаются очень сложными. Во-первых, санкции и контрсанкции России — главная причина споров. ЕС считает, что Россия должна быть наказана за эту аннексию, а также за ее причастность к конфликту в Донбассе.
Флоран Парментье: Российско-европейские отношения прошли через несколько этапов с момента распада СССР. Европейцы могли казаться изначально снисходительными, затем отношения становились напряженными в конце 1990-х годов, под тройным эффектом финансового кризиса 1998 года, во время войны в Косово в 1999 году. В течение своего первого срока Владимир Путин искал помощи и поддержки со стороны европейцев: в 2001 году он выступил с речью на немецком языке в Бундестаге, что было отмечено особо. Провал программы «четырех общих пространств» (экономическое пространство, пространство свободы, безопасности и правосудия, пространство внешней безопасности и пространство исследований и образования) на саммите Россия-ЕС в Санкт-Петербурге в 2003 году надолго оставит свой след.
После периода чередования сложных моментов (война в Грузии) и более конструктивных моментов (президентство Дмитрия Медведева) отношения становятся откровенно враждебными с началом кризиса на Украине в 2014 году. Россию обвиняют за Украину, а также за любые события, негативно влияющие на Европу: Брексит, независимость Каталонии или рост влияния так называемых «популистских» партий. Если верить комментаторам, Владимир Путин имел отношение ко всем этим темам! Однако, если Путин умеет использовать малейшие слабые стороны европейцев, чтобы расколоть их, это не означает, что Россия является источником всех европейских бед.
Поэтому мы не должны быть наивными в отношении нынешних намерений российской власти по отношению к европейским субъектам, но, увы, у России нет исключительного права действовать по принципу «разделяй и властвуй», когда дело касается европейцев.
— Если диалог существует, какие вопросы заслуживают того, чтобы их рассматривали в первую очередь, чтобы обеспечить конструктивный диалог между русскими и европейцами? Какие европейские страны являются ключевыми в этих отношениях?
Кирилл Бре: В этих отношениях некоторые европейские государства, такие как Греция, Кипр, Болгария, считают себя мостами между ЕС и Россией. В частности, они связаны узами православного пространства и зависят от российских инвестиций в их экономики, и поэтому являются сдерживающими силами, регулярно призывающими к частичному снятию санкций против России.
В приоритетном порядке нужно конечно рассматривать не «замороженные» конфликты (в Грузии, Молдавии) или сегодняшние конфликтные ситуации (в Украине), а вопросы, идущие дальше прямой конфронтации. Например, могут возникнуть общие интересы в ответ на китайскую активность в районе Нового Шелкового Пути. Аналогичным образом, общие точки зрения могут возникать в борьбе с исламистским терроризмом. Что касается Сирии, поскольку Россия пытается выработать политическое решение после своего военного вмешательства, начатого в 2015 году, можно было бы стремиться к взаимодополняемости между ЕС и Россией.
Флоран Парментье: Диалог усложнился с 2014 года: прежние каналы сейчас ослаблены, поскольку Россия исключена из «Большой семерки», а ряд российских деятелей, близких к власти, названы персонами нон грата в США и Европе. Более того, ответом на предполагаемое участие России в отравлении бывшего российского двойного агента Скрипаля еще до установления доказательств стало решение о высылке дипломатов. Если было необходимо проявить солидарность, то, похоже, именно недостаточный диалог привел к этой ситуации…
Поскольку необходимо будет прорабатывать вопрос деятельности чеченских сетей во Франции, следует сотрудничать с Россией для получения необходимой информации. Как предотвратить хулиганские действия без более тесных связей с руководителями спецслужб? Межличностные отношения могут служить защитой, но хорошие отношения не делают политику. Германия имела особые отношения с Россией на протяжении нескольких столетий, но и Франция также занимает особое место в отношениях между Европой и Россией. Поэтому мы с особым вниманием будем следить за визитом президента Макрона на Петербургский экономический форум.