Люди спорят из-за чего угодно. Проще всего нажить себе врагов на израильской теме. Недавно дискуссия разгорелась с новой силой: переезд американского посольства в Иерусалим всколыхнул протесты по всему миру. В Газе снова неспокойно. А в довершение всего Израиль выиграл Евровидение, и теперь многие требуют, чтобы финал следующего конкурса прошел где угодно, только не в Иерусалиме.
Эта небольшая страна снова оказалась в центре всеобщего внимания. С севера на юг Израиль можно пересечь за каких-нибудь пять-шесть часов. Поперек в самом узком месте от границы до границы — всего 15 километров, хватит на хорошую утреннюю пробежку.
Когда тебя со всех сторон окружают враги, размер имеет значение. Израильтяне прекрасно понимают, что если на них нападут, и армия не сможет дать быстрого отпора, через несколько часов все будет кончено.
На этом моменте недругам Израиля стоит остановиться поподробнее. Следует учесть и то, что враги Израиля — не только «Хезболла» и ХАМАС. За ними стоят Иран, Сирия и Катар.
В конечном счете, если поставить себя на место Иерусалима, нетрудно понять, почему Израиль так против ядерного договора с Ираном. Многие израильтяне считают, что мир подвергает их смертельной опасности. Они боятся, что Иран наплюет на договор и продолжит разработку ядерного оружия.
Стратегически этот вопрос имеет для Израиля принципиальное значение. В настоящее время Израиль — единственная ядерная держава в регионе, и это придает израильтянам уверенности в собственных силах. Соседи знают, что Израиль без колебаний пустит их в ход, если почувствует угрозу. Будь такие же возможности у Ирана, ситуация была бы в корне другой.
Потому-то Израиль и считает, что иранские ядерные объекты лучше разбомбить: чтобы неповадно было.
Работает ли сдерживание?
Когда палестинская молодежь в Секторе Газа начинает бросаться камнями, Израиль отвечает дубинками, слезоточивым газом, резиновыми пулями и даже боевым оружием. Когда ХАМАС обстреливает израильские поселения своими до смешного бестолковыми ракетами, Израиль сбрасывает высокотехнологичные бомбы.
Жесткие ответные меры — часть политики сдерживания. И неэффективной ее никак не назвать. В конце концов, крупные неприятности случаются лишь раз в несколько лет.
Такова израильская логика. И за это многие Израиль ненавидят.
Понять, чем руководствуется Израиль, в принципе несложно. Куда сложнее разгадать смысл израильских поселений, когда палестинские земли отбирают для того, чтобы расселить на них сверхортодоксальных иудеев. Палестинцы в ярости — и не без причины. Их гнев разделяет и часть мирового сообщества.
Израиль прекрасно об этом знает, но продолжает в том же духе. Здесь привычная логика уже заходит в тупик: зачем же так откровенно провоцировать? Какой смысл самим подталкивать палестинцев к мятежу?
Чрезмерность как метод
В своей докторской диссертации, которую он защитил при Гамбургском университете в 2008 году, ученый Штефан Альсведе (Stefan Ahlswede) пишет, что геополитическая стратегия Израиля хорошо продумана. Суть ее сводится к тому, чтобы полагаться на чрезмерную силу как политически, так и в военном смысле.
Вот пример: в 1990 году Израиль закрыл все палестинские университеты, и Евросоюз в ответ разорвал с Израилем научное сотрудничество. Представитель израильского правительства отреагировал следующим образом: «После той цены, какую мы заплатили в борьбе за выживание, немыслимо, чтобы мы поддались давлению извне и сами поставили себя под удар.
Нельзя сказать, что Израиль придерживается легитимности любой ценой. Приведенная выше цитата — еще цветочки по сравнению с тем, как тогдашний премьер Ариэль Шарон в 2003 году заявил, что всякая критика Израиля из Европы — антисемитская по своей природе.
Израиль ведет себя как задира, прикидывающийся жертвой, — чем-то напоминая своего большого покровителя в Белом доме.
Пессимизм побеждает
В Израиле считают, что опасно даже пытаться подружиться с палестинцами, особенно в нынешних границах страны. Вместо этого их лучше держать на расстоянии и всячески выдавливать их прочь. Похожими принципами руководствуются и в отношениях со всем окружающим миром, кроме разве что США, единственного друга Израиля.
У этого есть исторические, идеологические и религиозные мотивы. Если взглянуть на историю, то государство Израиль зародилось в 1948 году на враждебной земле. Отсюда и настороженное отношение к Европе: хотя она и сыграла ключевую роль в формировании израильского государства, она же ранее была ареной для Холокоста, развернувшегося в годы Второй мировой войны. С религиозной точки зрения идеология Израиля зиждется на осознании собственной неповторимости, доктрине богоизбранного народа и обетованной земли.
Альсведе подчеркивает, что в еврейской традиции существовало две модели для общения с окружающим миром. Одна из них, оптимистическая, называется «ор ла-гойим» и переводится как «свет народам». Пессимистическая же предполагает, что израильтяне предоставлены самим себе и не могут рассчитывать на чужое расположение.
Странная защита
Если представить себе обе эти модели в виде шкалы, то израильское руководство раньше время от времени съезжало то левее, то правее. Переломный момент наступил в 2005 году, после второй интифады и пяти лет палестинского мятежа. Тогда от диалога наотрез отказались даже многие умеренные силы.
После этого пессимизм воцарился окончательно: страна становится все более консервативной и религиозной.
Одним из следствий этого стало то, что рациональные попытки защитить Израиль традиционным способом становятся все более и более редкими. Все чаще звучит мнение, будто бы Израиль подвергается несправедливой критике.
Мол, разве демократический Израиль с независимыми судами и свободными СМИ не лучше соседей вроде Сирии и Египта? Так почему же Израиль ругают даже чаще, чем арабских диктаторов?
Изображая жертву
Ответ предельно прост. Со страны, которая ближе всего к Западу политически, исторически и культурно, спрос больше. Ни Сирия, ни Египет не играют в Лиге Чемпионов, а Башар Асад не будет жаловаться на норвежское телевидение с пристрастными журналистами.
Никто не разыгрывает карту жертвы азартнее Израиля. Как часто говорят израильтяне, «эйн брера» — выбора нет. На этом месте снова следует обратиться к истории. После Второй мировой европейцы сказали «больше никаких войн», а евреи — «больше никаких жертв».
Возможно, у израильтян есть и другой способ обеспечить собственную безопасность, или, по крайней мере, был когда-то. Но даже выбери израильтяне именно его, вряд ли они стали бы жить безопаснее.