Сейчас, когда Дональд Трамп подтвердил намерение нанести удар по европейской торговле путем повышения пошлин на сталь и алюминий по юридически спорным, экономически малопонятным и политически неприемлемым соображениям, необходимо в срочном порядке задуматься о том, как сделать Европу сильнее, потому что только так она не позволит разорвать себя на части.
Справиться с этой задачей будет непросто, потому что Европа формировалась в борьбе с идеей силы. С 1957 года она принялась давить в себе последние воинственные порывы. Она с облегчением приняла военную защиту США и направила все творческие силы на формирование единого и мирного рынка.
Единственным рычагом внешнего влияния была и остается ее торговая политика. По окончанию холодной войны Европа решила, что ее час пробил. Она считала, что отход от биполярного мира будет означать переход к ее любимому многостороннему сосуществованию. Она убедила себя в том, что многополярность и многосторонняя система должны идти рука об руку, и что она сама должна стать покровителем этого процесса.
После прихода к власти Дональда Трампа эта и так уже пошатнувшаяся схема получила смертельный удар. Многосторонний подход работал, пока США были бесспорной сверхдержавой. Они навязывали свою игру, однако соглашались в обмен на экономическую поддержку для самых бедных и стратегическую помощь самым богатым.
Сейчас США хотят выйти из многосторонней игры, потому что больше не желают помогать слабым и защищать союзников, которых попросту считают своими должниками. По факту, это связано, скорее, не с формированием настоящем многополярности, а со своеобразными расщеплением биполярности на экономическую (США и Китай) и стратегическую (США и Россия). Такая конфигурация крайне невыгодна для Европы, поскольку подразумевает в обоих случаях договоренности между хищническими державами в ущерб остальным странам, которые могут противопоставить силе только нормы.
Европа же существует в международной игре лишь путем формирования многосторонних правил, которые становятся ее силой и защитой. Но как же стать державой, если вы — не государство и никогда им не станете? Простого ответа нет. Все это подразумевает не формирование сравнимой по мощи с другими европейской сверхдержавы, а создание составляющих мощи для создания резонанса между ними.
Первый элемент европейской мощи является нормативным. Речь идет о возможности формировать нормы и стандарты, которые в конечном итоге приобретают мировой охват. Лучшим тому примером служит Общий регламент по защите данных: благодаря ему Европа стала с 25 мая первой в мире державой, которая встает на защиту персональных данных. Колоссальный по своим масштабам вопрос, который цифровые платформы совсем недавно считали пережитком прошлого. Введение регламента стало важнейшим шагом на пути отвоевания свобод.
Это право принадлежит всем европейским гражданам вне зависимости от их местонахождения в мире и придает европейскому законодательству экстратерриториальный характер. Таким образом, для Марка Цукерберга европейская сила существует. «Фейсбуку» пришлось напрямую с ней столкнуться.
Чувство опасности
Как бы то ни было, мало кто из них решаются выразить их за пределами зоны комфорта. Главным тому примером служит Германия. Немцы вновь обрели веру в себя, однако они цепко держатся за этот капитал и хранят его в себе, словно боятся, что он растратится, если им поделиться. В то же время унизительное отношение Дональда Трампа, который обвиняет Германию в том, что она только получает прибыль от торговли и мало что делает для обороны, должно было бы убедить Берлин направить этот потенциал на службу Европе. Германия нуждается в ней.
Второй основополагающий фактор — это чувство опасности. Опасности, но не страха. Европа намного уязвимее США для террористических и миграционных рисков. Кроме того, ей приходится иметь дело с масштабным экономическим наступлением Китая. Потому что вопреки стереотипам, необходимы европейские технологии, чтобы взобраться еще выше. Поэтому Европе нужно сформировать общую систему для контроля над иностранными инвестициями по примеру Комитета по иностранным инвестициям в США. В противном случае Европа будет разграблена.
Китай имеет полное право стремиться стать первой мировой державой. Европа же имеет полное право оспорить это, если все осуществляется на основании полного отсутствия взаимности. При этом некоторые государства Восточной и Южной Европы с недоверием относятся к Китаю, который манит их инвестициями, чтобы затем сковать по рукам и ногам.
Мы же должны рассказать им об опасности нового экономического подчинения при том, что на нас самих приходится четверть мировой экономики. Вызов со стороны Китая накладывается на еще один, давний и лучше знакомый. Вызов со стороны России. Она не перестает предпринимать недружественные шаги и стремится вытеснить нас с Ближнего Востока. Как бы то ни было, слабость ее экономики и невысокая политическая привлекательность ограничивают ее влияние.
Экономический вес
Остаются США. Похолодание в отношениях с Трампом связано с тем, что США впервые с 1945 года рассматривают союзников как бесполезных и непокорных должников. Так, например, пошлины на импорт стали и алюминия, вероятно, не были бы введены, если бы Европа прогнулась перед американскими требованиями насчет Ирана. Хотя мы обладаем тем же экономическим весом, что и США, мы как никогда сильно уступаем им в политическом плане, а курс Трампа не дает нам сформировать с ними разумный альянс для сдерживания Китая.
Именно здесь в игру вступает третья составляющая мощи, то есть способность взять на себя инициативу. На фоне стремления Трампа разрушить многостороннюю торговую систему нам нужно представить, как может выглядеть эта система без участия США, но с сохранением ее архитектуры. Там также следует поразмыслить о формировании военного инструмента, но не с точки зрения столкновения с великими державами, а для повышения доверия к нам в политическом плане и создания сильного образа.
В этой связи инициатива Эммануэля Макрона о формировании европейских сил реагирования вне структур ЕС и НАТО приобретает особое значение. Причем делать это нужно совместно с Великобританией, которая на фоне выхода из ЕС осознает собственную близость к нему по множеству мировых вопросов. Таким образом, в нынешней обстановке сильнейших противоречий и зияющих дыр, Европе как никогда необходимо приобрести столь недостающий ей инстинкт силы.