Спасибо всем большое, нам есть что вспомнить, это был потрясающий день, а на самом деле три месяца, потому что все это продолжалось уже очень давно. Вы только что просмотрели запись, которую мы передали председателю Киму и его помощникам, его представителям, в ней охвачено многое, охвачен масштаб того, что может быть сделано. Это удивительное место, в нем есть невероятный потенциал. Если задуматься о Южной Корее, о Китае, эта территория имеет огромный потенциал, и, я думаю, господин Ким это понимает и хочет сделать то, что правильно.
Мне выпала сегодня честь обратиться ко всем людям в мире, которые следят за этим историческим саммитом с председателем Ким Чен Ыном, руководителем Северной Кореи. Мы провели эти часы очень насыщенно, и, думаю, большинство из вас получили подписанный документ, или очень скоро их получите. Это всеобъемлющий документ. И я стою сейчас перед вами как представитель американского народа, чтобы донести послание, полное надежды и планов, послание мира.
Позвольте мне начать с выражения благодарности принимающему нас Сингапуру, особенно, премьер-министру Ли, моему другу. Это страна невероятной тонкости и красоты, и я обращаюсь с самыми теплыми пожеланиями к каждому ее гражданину, ко всем, кто помог организовать этот важнейший визит и сделал его столь приятным, несмотря на огромный объем работы и насыщенный график.
Я хочу также поблагодарить президента Южной Кореи господина Муна, он очень упорно работает, и мы проведем с ним переговоры, после того как закончим здесь.
Мой друг премьер-министр Японии господин Абэ только что покинул нашу страну, он хочет добиться того, что будет благом для Японии и для остального мира, он очень хороший человек.
И уникальный человек президент Китая господин Си, который смог преодолеть эту границу, быть может, это было не так заметно за последние пару месяцев, но ничего страшного. Он тоже принимал в этом участие, и это совершенно замечательный человек и мой друг, прекрасный лидер своего народа.
Я хочу поблагодарить их за стремление помочь нам осуществить эту историческую встречу. И главным образом я хочу поблагодарить председателя Кима за то, что он предпринял первый решительный шаг к новому светлому будущему своего народа. Беспрецедентная встреча, первая встреча президента Америки и руководителя Северной Кореи служит доказательством того, что реальные перемены действительно возможны.
Моя встреча с председателем Кимом была честной, открытой и плодотворной. Мы успели поближе познакомиться в весьма ограниченный период времени при невероятно мощных обстоятельствах. Мы готовы начать новую историю, готовы написать новую главу в отношениях наших государств. Почти 70 лет назад — только задумайтесь: целых 70 лет назад — кровавый конфликт разорял Корейский полуостров. В этом конфликте погибло бесконечное количество людей, в том числе десятки тысяч отважных американцев. И, несмотря на оговоренное перемирие, война так и не окончилась до сих пор, и мы все надеемся, что вскоре она закончится, и так и будет. Прошлое не должно определять будущее. Вчерашний конфликт не должен превращаться в завтрашнюю войну. И, как уже не раз доказывала история, враги могут стать друзьями. Мы можем воздать должное той жертве, которую принесли наши предки, сделав шаг от ужасов войны к благословению мира. И именно этим мы занимаемся и занимались.Председатель Ким получил шанс создать невероятное будущее для своего народа. Все могут воевать, но лишь самые мужественные способны заключить мир. Существующее положение не может сохраняться вечно, жители Кореи — и Северной, и Южной — глубоко талантливы, трудолюбивы и одарены. Их объединяет одно наследие, одни обычаи, один язык, одна культура и одна судьба. Но для осознания их потрясающей судьбы, для объединения их национальной судьбы вопросы, связанные с ядерным оружием, теперь будут сняты. В то же время санкции будут продолжать действовать.
Мы мечтаем о будущем, в котором все корейцы смогут сосуществовать в гармонии, когда семьи вновь объединятся, и возродятся надежды, и где свет мира изгоняет мрак войны. Это светлое будущее находится здесь, и это уже происходит. Оно уже здесь, мы можем дотянуться до него рукой. Оно произойдет. Все думали, что этого никогда не будет. А это происходит уже сейчас. Это великий день, великий момент в мировой истории. Председатель Ким уже возвращается назад, в Северную Корею, и я точно знаю, что как только он приедет туда, он приступит к процессу, который невероятно осчастливит и обезопасит множество людей. Поэтому это честь быть сегодня вместе со всеми, здесь собралось сегодня столько СМИ, должен сказать, из-за этого я чувствую себя очень неуютно. Но что есть, то есть: люди понимают, что это нечто важное, это понимаем все мы и наши семьи.
Спасибо большое, что вы собрались здесь, давайте перейдем к вопросам. Ух ты, как много вопросов. Прошу вас, я Вас слушаю. Вопрос от Эн-Би-Си.
— Спасибо, господин президент. У меня к Вам два вопроса, если Вы не против. Во-первых, человек, с которым Вы сегодня встречались, Ким Чен Ын, убивал членов своей семьи, довел до голода свой собственный народ, несет ответственность за смерть Отто Уормбира. Почему Вы не испытываете неловкости, называя его очень талантливым?
— Ну, потому что он действительно очень талантлив. Талантлив любой человек, решившийся разобраться в той ситуации, в которой оказался он, в 26 лет, и способный взять ее в свои руки и до сих пор круто с ней справляться. Я не говорю, что он поступал хорошо, ничего подобного я не говорил. Он руководил ею, а мало кто в таком возрасте это может сделать. На это способен один человек из десяти тысяч. Отто Уормбир — уникальный человек, и он всегда будет таковым для меня. Его родители — мои добрые друзья.
Думаю, не будь Отто, этого бы не произошло. Что-то изменилось с того дня — это было ужасно. Это было жестоко. Многие стали обращать внимание на то, что происходит, даже в самой Северной Корее. Я действительно считаю, что Отто — человек, погибший не просто так. Я сказал это его родителям. Это уникальный молодой человек уникальных родителей. Уникальные люди. Отто погиб не просто так. Во многом мы здесь благодаря ему.
— Спасибо, господин президент. Второй вопрос касается гарантий безопасности, о которых Вы говорили в своем заявлении. Не могли бы Вы уточнить, какие гарантии Вы можете дать Ким Чен Ыну? Входит ли в них сокращение военных операций?
— В какой-то момент я должен говорить честно. Я говорил это во время своей предвыборной кампании, как Вам известно лучше, чем другим. Я хочу вывести наших военных. Я хочу, чтобы наши военные вернулись домой. У нас 32 тысячи военных в Южной Корее. Я бы хотел, чтобы у меня была возможность вернуть их домой. Об этом никто не думает. А я надеюсь, что в какой-то момент об этом задумаются. Мы положим конец военным играм, что сэкономит нам огромные суммы денег. Если — и пока — мы не договоримся о будущих переговорах, ситуация не будет развиваться в нужном направлении. Мы сможем сэкономить огромную сумму денег. Более того. Это очень большой вызов.
Джон, давайте, прошу Вас. Мне показалось, что это Джон Робертс.
— Нас часто путают, господин президент. Господин президент, в совместном заявлении не говорится о контролируемой и необратимой денуклеаризации. Это уступка со стороны Соединенных Штатов?
— Нет, вовсе нет. Если Вы взглянете на заявление, то тут говорится, что мы… Вот взгляните, вот тут. Что ядерного оружия не будет. Не думаю, что можно выразиться еще яснее. Проблемы установления отношений с КНДР. Мы говорим о гарантиях и о твердых обязательствах по полной денуклеаризации Корейского полуострова. Вот такой документ мы только что подписали.
— Обсуждали ли Вы с председателем Кимом способы осуществления контроля над этим процессом со стороны Соединенных Штатов и международных организаций?
— Да, обсуждали. Над процессом будет осуществляться контроль. Мы будем его контролировать.
— Каким образом он будет осуществляться?
— Мы достигнем этого благодаря присутствию большого количества людей. Тем временем будет вырабатываться определенное доверие. Мы считаем, мы этого достигли. Госсекретарь Помпео проделал невероятную работу вместе со своими сотрудниками и всеми, кто в этом участвовал. В процессе работы у нас там будет множество людей, и они будут с ними сотрудничать. Это полная денуклеаризация Северной Кореи, и она будет проходить под надзором.
— Вы говорите об американцах или о сотрудниках разведки?
— И о тех, и о других.
Продолжайте. Будьте вежливы, не забывайте о взаимоуважении.
— Безусловно, господин президент. Что Ким Чен Ын сказал Вам, чтобы завоевать Вашу уверенность, что впервые за всю историю Северной Кореи они не обманывают систему и весь мир и отказываются от своего ядерного арсенала?
— Это весьма уместный вопрос. Он упомянул, что в прошлом они ступали на этот путь, но ничего не было сделано. В одном случае они взяли миллиарды долларов во время режима Клинтона.
Взяли миллиарды долларов, и ничего не произошло. Он рассказал мне об этом. Сказал, что никогда еще не достигали такого этапа. Вряд ли они когда-либо так доверяли какому-либо президенту, считая, что он что-либо осуществит и сможет это сделать. Он был очень тверд в своем желании это сделать, думаю, он хочет сделать это не меньше, а то и больше, чем я.
Потому что они видят в этом светлое будущее для Северной Кореи. Никто не знает наверняка. Мы не можем знать этого наверняка. Мы подписали сегодня всеобъемлющий документ. У большинства из вас, я полагаю, он уже есть. Мы подписали весьма всеобъемлющий документ, и я верю, что он будет соблюдать его условия.
На самом деле, когда он приземлится, а это произойдет уже скоро, я думаю, он немедленно примется за этот процесс. Думаю, так и будет. Я могу сказать лишь то, что я знаю. Как вам известно, без риторики этого бы не произошло. Думаю, остальные процессы и формирование новой команды сыграли очень важную роль. У нас прекрасная команда. Но я правда считаю, что он хочет довести это до конца. Я в это очень сильно верю.
А вот и Джон. Ребята, вы в определенном освещении просто очень похожи. Прически похожи. Ну-ка, у кого из вас прическа лучше. У него довольно хорошие волосы, Джон.
— Мы становимся похожи благодаря ангельскому сиянию освещения в зале. Разумеется, денуклеаризация, ядерное оружие и биологическое оружие представляют очень большую проблему в Северной Корее. Еще одна огромная проблема — это ужасные нарушения прав человека у них в стране. Вы хотя бы затрагивали этот вопрос? Будете ли Вы обсуждать это в будущем?
— Да, мы обсуждали этот вопрос. И будем еще больше обсуждать в будущем. Права человека. Детально мы обсуждали то, что у нас было, и у меня было… я получал бесконечное количество писем и звонков. Все, что только можно сделать. Люди хотят возвращения останков своих сыновей, останков своих отцов и матерей. Все люди, попавшие в обойму той жестокой войны, происходившей в большей степени в Северной Корее.
Я спросил об этом сегодня, и мы получили ответ. Это была просьба в самую последнюю минуту. Останки вернутся на родину. Они начнут этот процесс незамедлительно. Столько людей во время предвыборной кампании сказали бы, что с Северной Кореей невозможно сотрудничать, чтобы вернуть останки сына или отца. Столько человек задавали мне этот вопрос. Я говорил, что мы не слишком хорошо ладим с этой конкретной группой людей.
А теперь у нас получилось. И он очень быстро и любезно дал свое согласие. Это было приятно. Он понимает это. Поэтому тысячи и тысячи — кажется, около шести тысяч останков, о которых нам известно, — окажутся на родине. Проблема военнопленных и пропавших без вести, разумеется, является очень важной для людей.
— Президент Трамп, что, на Ваш взгляд, сделает Ким Чен Ын в вопросе нарушения прав человека в отношении северокорейского народа?
— Мы обсуждали это. По сравнению с вопросом денуклеаризации этому мы уделили меньше времени. На самом деле, мы только начали обсуждение этого вопроса и так на нем и остановились. Они будут предпринимать шаги. На мой взгляд, он хочет что-то делать. Вы удивитесь. Он очень умен. Прекрасно ведет переговоры. Он хочет двигаться в верном направлении. Он рассказал, что в прошлом они вели диалог, но он не был похож на то, что происходит сейчас.
Они предпринимали шаги в этом направлении. Им дали миллиарды долларов, и на следующий день ядерная программа возобновилась. Сейчас совершенно иной случай. И совершенно иной президент, если говорить по справедливости. Для меня это очень важно. Это одна из причин, почему я выиграл и отстаивал этот вопрос, как Вам известно, Джон.
Кем бы ни были эти люди — я плохо вижу вас во всем этом освещении. Вы оба на себя не похожи. Продолжайте, конечно. Давайте дальше.
— Спасибо, господин президент. И, во-первых, поздравляю Вас.
— Благодарю Вас, это очень приятно.
— Затронули ли Вы вопрос мирного соглашения и поедете ли Вы вскоре в Пхеньян?
— Разумеется. В свое время. Я также приглашу в свое время председателя Кима в Белый дом. Думаю, это очень важно. Он согласился. Я сказал, что это произойдет в свое время. Мы хотим двигаться дальше в этом направлении.
В подписанном нами сегодня заявлении было очень много пунктов. Обсуждалось то, что не вошло в заявление, потому что мы говорили об этом после того, как подписали его. Я и раньше так делал. Мы не включили это в соглашение, потому что у меня не было времени. У большинства из вас есть соглашение, или вы скоро его получите. Не получили? Мы только что все распечатали. Не могли бы вы их раздать? Раздайте, пожалуйста, соглашения. Вы все увидите.
Прошу вас, сэр, пожалуйста.
— Я тоже хочу Вас поздравить, господин президент.
— Спасибо.
— Какую роль сыграла Япония и вопрос о судьбе христиан? В связи с чем второй вопрос: когда Вы дадите интервью японскому телевидению? В Японии находятся сейчас 50 тысяч военных.
— Действительно, в Японии находятся 50 тысяч прекрасных военных. Это вопрос, который беспокоит премьер-министра Абэ больше, чем вопрос денуклеаризации. Я бы сказал, это самый важный для него вопрос. Я поднял его. Они будут работать над этим. Они не включили этого в документ. Но над этим будут работать. Значит, христиане.
Мы подняли этот вопрос. Франклин Грэм провел и проводит огромное количество времени в Северной Корее. Он очень трепетно относится к этому вопросу. Вопрос действительно поднимался, и меры будут приняты. Отличный вопрос. Да, Джон, прошу Вас.
— Спасибо, господин президент. Возвращаясь к вопросу о нарушениях прав человека. Вы произнесли очень впечатляющие слова в связи с этим при ежегодном обращении к нации. Вы продемонстрировали, что в ложе первой леди сидят перебежчики из КНДР. Заявили, что Северная Корея подавляла свой народ так жестоко, как ни одно другое государство в мире. Вы придерживаетесь той же точки зрения, после того как сели за стол переговоров с Ким Чен Ыном? Должен ли он это изменить?
— Джон, я считаю, что там очень серьезная ситуация. В этом никто не сомневается. Мы действительно жестко обсудили это сегодня. Зная, что главная цель наших переговоров здесь — добиться ядерного разоружения. Мы обсуждали это довольно подробно. И будем предпринимать какие-то меры в связи с этим. Это серьезно.
Это серьезный вопрос во многих странах, кстати. Мы продолжим это обсуждение и, думаю, наконец, придем к какому-то решению. Мы подробно обсудили это, помимо ядерной ситуации. Это была одна из основных тем.
— Считаете ли Вы, что для наступления прекрасной новой эры это должно измениться?
— Я думаю, это изменится. Наверное, должно, но это изменится. Спасибо Вам большое. Стив. Когда мы будем уверены, что ядерное оружие снято с повестки. Санкции сыграли значительную роль. Когда это будет сделано, мы их снимем. В определенный момент, я жду не дождусь момента, чтобы отменить их, а это произойдет, когда мы будем знать, что мы уже прошли этот путь, и этого не произойдет. Ничего не произойдет.
— Спасибо.
— Да, прошу Вас.
— Спасибо, господин президент. Поздравляю Вас с этим историческим саммитом.
— Благодарю. И, кстати, поздравляю всех с этим.
— Вы подписали с Ким Чен Ыном документ. В принципе, это просто лист бумаги. Вчера мы проводили брифинг с госсекретарем Майком Помпео. Он сказал следующее: «Многие президенты до этого подписывали бумаги, а потом оказывалось, что северокорейская стороны не выполнила своих обязательств или отказалась от своих слов». Чем отличается сегодняшний случай от предыдущих?
— Сейчас действует другая администрация, другой президент и другой госсекретарь. Это люди, которым очень важен этот вопрос. И мы занимаемся его решением. Для других команд этот вопрос, быть может, не был приоритетным. Но, честно говоря, даже если бы он и был, вряд ли они смогли бы решить его. Я так не думаю. Тогда это было бы проще. На мой взгляд, было бы проще, если бы это произошло десять или пять лет назад. Я не виню сейчас президента Обаму.
Все это продолжается уже 25 лет, и этот вопрос должен был быть решен. Мне досталось трудное дело. Мне пришлось разбираться в этом и в сделке с Ираном и с другими вопросами. И мы прекрасно справляемся. Иранское соглашение: должен честно признаться, я сделал это, потому что ядерный вопрос всегда находится для меня на первом месте. Ядерный вопрос — номер один.
Что касается сделки с Ираном, то, думаю, сейчас Иран — это другая страна. Вряд ли они продолжают сейчас так же, с той же уверенностью присматриваться к Средиземноморью и к Сирии, как раньше. Думаю, они уже не так уверены в себе. Надеюсь, что после этих слов в определенный момент после вступления в силу санкций, а мы наложили на Иран жесткие ограничения, я надеюсь, они вернутся и по-настоящему сядут за переговоры. Сейчас еще слишком рано для этого.
— Вы говорите также об установлении дипломатических отношений, об обмене послами. Что должно произойти, чтобы это осуществилось?
— Это хороший вопрос. Я надеюсь, что скоро. Нужно сперва запустить процесс. Пока еще рановато об этом говорить. Нужно приступить к делу.
Прошу вас, здравствуйте.
— Проясните, пожалуйста, утверждение о том, что Вы завязываете с военными играми? Вы прекращаете учения с Южной Кореей?
— Мы уже давно проводим учения вместе с Южной Кореей. Мы называем их военными играми. Я называю их так. Они невероятно дорого нам обходятся. Мы тратим умопомрачительное количество денег на них. Южная Корея тоже вносит свой вклад, но не 100%, и на эту тему я бы хотел с ними тоже поговорить. Это связано одновременно и с военными расходами, и с торговлей. Честно говоря, у нас новое соглашение с Южной Кореей. Нам надо поговорить с ними. Нужно поговорить с другими странами, чтобы они относились к нам справедливо. Ведь за большинство из них платим именно мы.
Мы летаем на бомбардировщиках из Гуама. Я спросил, откуда эти бомбардировщики? Из Гуама, недалеко. Я сказал: «Отлично. А где это "недалеко"?» В шести с половиной часах лёта. Очень много времени уходит на то, чтобы эти мощные самолеты долетали в Южную Корею на учения и сбрасывали там повсюду бомбы, а потом летели обратно в Гуам. Я много знаю о самолетах. Это очень дорого. Мне это не понравилось.
Что я сказал, так это то, что это возмутительно. Я должен сказать Вам, Дженнифер, ситуация была вызывающая. В данных обстоятельствах мы ведем переговоры по достижению всеобъемлющего и полного соглашения. Неуместно вести военные игры. Во-первых, мы экономим деньги, много денег. А во-вторых, они были очень признательны за это.
— Предлагает ли Северная Корея что-то взамен?
— Да, я слышал. Я не всегда хочу идти против прессы. Не всегда. И сегодня — особенно. Это слишком важно. Я отметил, что некоторые люди говорят, что президент согласился встретиться. Слишком от многого отказался. А я ни от чего не отказался. Я здесь. Я не спал уже 25 часов. Но я счел, что так надо. Мы вели с ними бесконечные переговоры, мы — это я, [глава аппарата Белого дома] Джон Келли, Майк Помпео и вся наша талантливая команда. Мы не отказались ни от чего, и Вы правы. Я согласился на встречу.
Я считаю, что встреча была столь же полезна для Соединенных Штатов, как и для Северной Кореи. Я только что записал кое-что, что у нас появилось. Они должны. Они получили встречу. Только тот, кто не любит Дональда Трампа скажет, что я согласился на значительные уступки. Конечно, я согласился потратить некоторое время на визит сюда и на эту встречу. Я считаю, что это очень хорошо для нас как для страны и для них тоже.
Что они сделали, чтобы оправдать эту встречу? Они дали обязательства по полному ядерному разоружению. Это очень важно. Они обеспечили освобождение трех американских заложников. Они уже выдали их нам два месяца назад. Эти люди счастливо живут у себя дома со своими семьями. Для них это было большое испытание, мягко говоря.
Нам обещали отдать останки, в том числе останки павших героев. И они дают эти обязательства. Немедленно приступают к возвращению останков. Я просмотрел, сколько людей обращались ко мне с этой просьбой. И я был поражен. Очень много людей спрашивали, возможно ли это. В тот момент у нас не было никакой связи с председателем Кимом и кем бы то ни было в Северной Корее. Это было очень замкнутое общество. А теперь мы добились возвращения останков на родину. Добились прекращения любых ракетных и ядерных испытаний. За какое время это произошло? За семь месяцев? За этот период не было никаких ядерных испытаний и взрывов. Я помню, как произошел ядерный взрыв — 8,8 по шкале Рихтера.
Где-то в Азии тогда произошло крупное землетрясение. Потом это было в Северной Корее. Я никогда не слышал о сотрясениях такой силы. Если посмотрите, вы увидите, что никаких запусков ракет не было. Они уничтожили испытательный полигон. Это не было записано в соглашении. Мы дадим вам точные подробности. Они гарантировали отсутствие ракет и ядерных испытаний. Они гарантировали закрытие своего единственного полигона для испытания ядерного оружия, всех трех, расположенных на этой территории. Они гарантировали, что закроют ее. Они обязались уничтожить полигон испытаний ракетных двигателей. Этого нет в вашем соглашении.
Мы обсудили это после того, как подписали соглашение. Я сказал: сделайте мне одолжение.У вас есть этот огромный полигон для испытания ракетных двигателей. Мы знаем это из-за высокой температуры. У нас есть совершенно невероятная техника, честно скажу вам. Я спросил: вы можете его закрыть? И он намерен его закрыть. У нас сохраняется возможность поддерживать санкции. Санкции остаются в действии. На прошлой неделе я был готов ввести еще 300 санкций. Но я не мог этого сделать накануне встречи. А это 300 мощных, действенных санкций.
Дженнифер, когда вы посмотрите на все, что у нас есть, и, когда мы получили наших заложников, мне не пришлось выплачивать 1,8 миллиарда долларов наличными, в отличие от случая с заложниками в Иране, и это была позорная ситуация. У нас много чего есть. Когда я слышу, как кто-то в СМИ говорит, что президент Трамп согласился на встречу, меня это не очень волнует. Думаю, нам стоит встречаться в связи со многими вопросами, а не только с этим. Я считаю, много чего хорошего может произойти.
Да, конечно, прошу Вас.
— Господин президент, Вы сейчас перечислили много договоренностей, достигнутых во время встречи. Еще совсем недавно Вы определяли успех этой встречи условием отказа Северной Кореи от ядерного оружия. Как Вы достигнете контролируемого и необратимого [уничтожения ядерного арсенала]? Скажите, пожалуйста, почему Вы не оговорили этих деталей в соглашении?
— Потому что у нас нет времени. Я здесь всего лишь на один день. Мы здесь провели много часов за насыщенной работой. Процесс начнется. Я буду очень удивлен, Майк, если они еще не приступили к нему. Они уже начали. Они взорвали свои полигоны. Взорвали испытательные полигоны. Я скажу, что он еще до этого визита знал это — и это не было для него сюрпризом. Не то чтобы мы этого вообще ни разу не обсуждали. Мы это обсуждали.
Майк [Помпео] обсуждал это очень жестко со своим коллегой в Северной Корее. Они знали, что это… Скажем так, они не соглашались на это, и я не мог подписать никакого соглашения. Они это понимали. Это не стало главным пунктом сегодня, потому что ранее об этом уже говорилось больше, чем о чем бы то ни было. Об этом позаботились еще до нашего приезда сюда. Мы поднимали этот вопрос еще до сегодняшнего дня. Как видите, язык очень жесткий, и все изложено в документе.
Да, мэм.
— Благодарю Вас, господин президент. Не могли бы Вы рассказать о военных последствиях для Северной Кореи в том случае, если они не выполнят свои обязательства?
— Я не хочу об этом говорить. Это очень трудная тема для обсуждения. Я не хочу произносить никаких угроз. Они это поняли. Вы видели, что могло произойти. Понимаете, в Сеуле проживают 28 миллионов человек. Мы же думаем, что у нас большие города. А взгляните на Нью-Йорк — там 8 миллионов человек. И мы считаем его большим городом.
В Сеуле 28 миллионов человек. Вы только подумайте. И он находится совсем рядом с границей. Он находится совсем рядом с демилитаризованной зоной. Он вон там. Если бы это произошло — а я слышал это от 100 тысяч человек. Думаю, можно было потерять 20 или 30 миллионов человек. Для меня честь — найти решение этого вопроса. Думаю, в потенциале можно было потерять 30-40 миллионов человек. Город Сеул, совсем рядом с границей.
— Вы как-то говорили об «огне и гневе». Это уже не актуально?
— Возможно, на тот момент нам нужны были огонь и гнев. Мы не могли позволить себе этого, с позиции Соединенных Штатов. И, разумеется, Япония тоже не позволила бы этого.
— Господин президент, не могли бы Вы нам рассказать о продемонстрированной видеозаписи? Когда Вы показали ее Киму?
— Сегодня.
— С какой целью?
— Мы подготовили ее, надеюсь, вам она понравилась. Мне показалось, что получилось хорошо. Я подумал, что она достаточно интересна, чтобы ее показать. Одна на английском языке, и одна — на корейском. Я показал им ее сегодня. На самом деле, во время встречи. Ближе к концу. Мне показалось, что она ему понравилась. Они были…Большого экрана, как у вас, у нас не было. И мы показали запись на планшете. Они включили ее. Ее просмотрели около восьми их представителей. Мне показалось, что они были под впечатлением. Мне показалось, что она хорошо сделана. Я показал ее вам, потому что это и есть будущее. Это вполне вероятное будущее. Иная альтернатива — это очень плохой вариант развития событий. Он просто не годится. Я показал эту запись, потому что я очень хочу, чтобы он что-то сделал. Не думаю, что я должен был показывать ему ее. Я действительно считаю, что он хочет с этим покончить. Да.
Прошу вас. Как там дела с паромом на Стейтен-айленде? Он написал прекрасный сюжет обо мне и о пароме на Стейтен-айленде, а после этого ни одного хорошего сюжета у него не было. Не знаю, что с ним стряслось. Это давно было.
(Продолжение следует)