Интеграция в Латвии никому не нужна, так как на нее просто не выделяют денег. Такой вывод можно сделать, изучив подготовленный Министерством культуры План реализации политики национальной идентичности, гражданского общества и интеграции на 2019-2020 годы. Как и в прошлом, на национальные меньшинства в нем выделено 31 тысяча 303 евро из общих предусмотренных затрат на это направление в размере 14,7 миллиона (2019) и 7 миллионов (2020).
Львиная доля миллионов пойдет на укрепление латышскости, а щедрее всего финансируется европрограмма вовлечения молодежи в европейский рынок труда Erasmus+: 2,6 миллиона в 2019 году, с перспективой роста на 588 тысяч. На молодежную политику внутри страны, за которую отвечает Министерство образования, из бюджета выделили только 200 тысяч евро.
Европе по-прежнему нужны молодые кадры из Латвии, и этому давлению противопоставить нечего. На 370 тысяч уже уехавших правительство выделяет 132 тыс. евро, которые потратят на 10 семинаров (120 человек), трехдневный лагерь для 50 учителей, три методических семинара в 3 странах, форум диаспоры на 100 персон раз в два года, издание учебных материалов. Вернуть рассчитывают 200 человек — на их обучение латышскому выделили 34 тысячи 149 евро. Освоением латышского и повышением уровня знаний внутри Латвии планируют охватить 1000 и 600 человек в год за 220 тыс, сделав при этом откровенный вывод: «Сегодня в Латвии нет системного механизма освоения латышского теми жителями, у которых его знания недостаточны. Курсы изучения латышского, спрос на которые велик, проводятся нерегулярно». Правда, русскоязычные жители повысили уровень знаний государственного языка с 23% в 1989 году до 94% в 2014-м, невзирая на все обвинения национальных депутатов в лени и тупости.
Я уверена: народ сплачивает принадлежность стране, а не латышскость. Принадлежность к многонациональному и многокультурному государству гораздо важнее, чем языковая принадлежность. Заместитель госсекретаря Минкульта Инита Пауловича на дискуссии в Сейма возразила мне, что «латышский — основа коммуникации, общественное благо, которое предлагается абсолютно всем». Мол, государство демонстрирует, что ему важно, чтобы люди, в том числе приезжие, знали язык. И тут опять происходит подмена понятий, потому что знание языка вовсе не означает гражданской активности, которая у нас остается одной из самой низкой в ЕС: в нее вовлечено только 9% жителей, вместо 25% в западных странах.
Исследования, которые проводили ученые Латвийского университета по заказу Госканцелярии и Минкульта, показывают, что наилучшим инструментом воспитания гражданской активности является деятельность национально-культурных обществ и негосударственных организаций. Их, работающих, у нас в стране 324, а в плане Минкульта дана ссылка на единственную: Ассоциацию национально-культурных обществ Латвии (АНКОЛ). Объясняя это, госпожа Пауловича ссылается на букву закона, в котором упомянут как раз АНКОЛ. Допускаю, что чиновникам удобно не замечать реалий жизни и опираться на АНКОЛ, который по острым темам высказывается как надо и довольствуется выделенным ему в Риге зданием и небольшой финансовой помощью. В результате вся работа с нацменьшинствами охватывает в лучшем случае 50 обществ и 500 человек, тогда как реально к этому сообществу принадлежат 38% жителей страны.
Таким образом, главным проявлением гражданской активности у нас остаются выборы, в которых участвует половина людей с правом голоса (52%). С учетом количества неграждан, жизнь страны определяет реально только каждый третий взрослый!
Остается крайне низким уровень взаимного доверия людей — 51%, тогда как в Норвегии — 88%, Финляндии 81%, Дании 86%, а с этим связана возможность сотрудничать, функциональность и конкурентоспособность государства.
Считаю, что эти скорбные выводы — следствие близорукой политики двухобщинного общества и традиционной националистической риторики, которая воздействует преимущественно на старшее поколение. Ведь исследования социальной памяти показывают, что события исторического прошлого молодежь воспринимает спокойнее, чем старики, и не превращает их в этнолингвистические или национальные барьеры. Однако толерантные школьники вообще остались за бортом общественной деятельности: доля тех, кто задействован в ней, составляет от 2 до 6%. Не чувствуя сил и возможностей повлиять на ситуацию в стране, молодежь легко покидает ее в поисках лучшей жизни. 44% молодых людей в возрасте до 25 лет и 38% в возрасте от 25 до 34 лет планируют или допускают возможность уехать из страны.
А потом Микульт плачется о сохранении латышских традиций в эмиграции, «чтобы все понимали, почему мы отправляемся на Янов день в венках, что отличает Латвию от других стран» (Пауловича). Надо хоть раз набраться смелости, чтобы активизировать уже имеющиеся в государстве ресурсы — например, утвердить увеличение финансирования общественной активности нацменьшинств через Фонд общественной интеграции, на что запрошено около 500 тысяч евро в дополнение к пресловутой 31 тысяче. Без этого останутся на бумаге красивые слова о «новаторском подходе» и «дизайне» госуправления и плановой политики, о которых написано в плане с надеждой на то, что мыслительный процесс породит новые взгляды и понимание, а затем и новые решения, как вовлечь население в интеграцию. Увы, без финансирования эти розовые мечты исполнить нереально.